В дверь стукнули, я оторвал взгляд от экрана монитора.
Пытаюсь печатать, но пальцы не всегда на те кнопки попадают. Эх, надо было мне в тюрьме всё-таки почаще в компьютерный зал ходить. Там и наставник был, научил бы. Нет, я всё в книжках, по старинке. Туго теперь дело идёт, за каждым разом приходится к помощнику обращаться. Нанял парнишку для бумажной волокиты и вообще. Специально бабу не нанимал, чтобы на работе не о бабах думать, а о работе. Ну, и мужикам меньше соблазна ко мне в офис заглядывать. Можно было, конечно, пенсионерку посадить, но решил парня, этот все мои приказы тут же вниз спускает и шустро дела решает.
Дверь офиса открылась, заглянул Лёха – электрик.
– Босс, там внизу к тебе пришли.
– Кто? – недовольно оторвался от тупого печатания.
– Девушка, как бы.
– Что значит, как бы? – я глянул на Лёху, на его лице выражение неоднозначное.
– Ну, такая, скажем…
– Да что ты, объяснить толком не можешь, – я встал, подошёл к окну, где вся мастерская как на ладони и увидел… чтоб меня разорвало… Лилиану.
Но только от монашки-девственницы там не осталось и следа.
Стоит такая, ну, точно, как те придорожные плечевые шалавы. Это я так внутри головы, не вслух, подумал. Жвачку жует, что аж мне за пятьдесят метров, со второго этажа видно, как нахально она это делает. Ноги голые из-под каких-то шортиков торчат, каблуки больше, чем те, на которых возможно ходить. А сверху шубка, как типа из барана, но такие, в основном, шлюхи носят. И стоит Лили, на понтах, вся из себя, перед мужиками рисуется.
Вот это меня подорвало с места.
– Блять! Зови её сюда.
– Ага, – Лёха исчез за дверью.
Я нервно вздохнул. Глядя на то, как побросали мужики работу и ходят вокруг моей Лилианы, шо кобели, почуявшие течную суку.
Ну, сука, придётся точно паранджу на неё надеть. И припёрлась же сюда.
Стук каблуков по лестнице оповестил приближение моей секси-феи.
Пальцем дверь толкнула, входит, озирается. Есть в ней некоторые повадки клубной шлюхи. Зачем? Если сама таковой не является. Будем выбивать. А что делать. Не она меня, так я её буду перевоспитывать.
Я присел на край стола, руки на груди скрестил. Жду. Сейчас будет неприглядная порка по-любому.
– Ого, – говорит, – неплохо устроился. Ты значит, тут типа главный босс, – скосила вопросительно игривый взгляд.
– Я тут, типа хозяин.
– Нормально, – смотрит в окно, – то есть, вот они все делают то, что ты скажешь, тебе подчиняются?
– Ну, да, – усмехаюсь.
– Типа, что скажешь, то и сделают?
– Так и есть, – скалюсь с её наивной простоты.
– И даже если скажешь человека убить, убьют?
Тут моя улыбка сразу спала.
– Ты о чём? – говорю холодно.
Теперь она улыбнулась, широко и весело:
– Да шучу я, что и пошутить нельзя?
– За такие шутки… в зубах бывают промежутки.
– Что?
– Да ничего, – быстро сменил тему и настроение. – Ты чего это так вырядилась?
– Как так? Обычно. Я всегда так хожу, – она, видно, вообще не поняла о чём я.
– Вот так ходишь всегда? – указываю на голые ноги.
– А что такого, я же не голая.
– Давай это, я сейчас пять минут доделаю кое-что и поедем, купим тебе нормальные вещи.
– Мои вещи – нормальные, – обиженно сказала она, села на диван и ногу закинула на ногу.
А у меня, на вот эти куски оголённого тела реакция однозначная, и вообще, на весь её шлюший наряд как-то сразу реакция пошла. Она ещё возьми, и ногу на ногу перекинь, как Шэрон Стоун, во всем известном фильме. Тут, однозначно, не до работы.
– Так что, мы, Федя, с тобой делать будем, ты уже подумал?
– А что делать, создавать ячейку общества.
Лилиана посмотрела серьёзно, довольно улыбнулась, встала со стула и на меня пошла.
– Ячейку, говоришь?
– Ага, – явно доволен.
Подошла, встала у меня между ног. Я руки протянул, под шубейку эту жиденькую, обхватил тонкую талию. Выдохнул. Кажется, придётся нагнуть малышку прямо тут.
Глава 4
Смотрю на него и вижу лицо убийцы моего мужа. Лицо подлого, коварного, жестокого убийцы. Который ради наживы, ради нескольких сотен сраных баксов лишает человека жизни. Не задумываюсь, глядя прямо в глаза, вставляет нож в живот. Не заморачиваясь на ребёнка и жену, которых оставляет без отца, без мужа. Не вспоминает, да зачем, про парализованного отца. Мысли убийцы только о том, чтобы захапать кусок бизнеса, и стать ещё на один кусок богаче.
И эта тварь, это чудовище трахало меня. Когда узнала, я стояла под душем и мылась, мылась, пыталась смыть свой ужасный, ничем теперь не оправданный, грех. Я спала с убийцей собственного мужа. Этого не смоешь водой, не ототрёшь мылом и мочалкой, это внутри, в сознании, в коже, в голове. И это ужаснее, чем я могла себе представить. Страшнее, чем смерть, которую мне пообещали.
Кто же так распорядился, там, чтобы прислать мне именно его, строить ячейку общества. Кто такой весёлый на небе решил жестоко поиздеваться надо мной.
––
