С одной стороны, тот кто придумал тендеры, а это, безусловно, инструмент рыночной экономики, преследовал благую цель – получить на спрос наиболее достойное предложение. Получить услугу по самой выгодной цене и, таким образом, формировать адекватное рыночное ценообразование, развивать конкуренцию, наполнять рынок услуг и в итоге двигать экономику вперёд.
С другой стороны, механизм тендерных торгов был не идеален и прорехами в его структуре могли воспользоваться некоторые, нечистые на руку дельцы.
Было время, когда к Максиму наведывались некие неизвестные личности с предложениями помочь выиграть тот или иной тендер за определённый процент. Притом процент колебался от 10 до 30%, в зависимости от привлекательности заказа.
Как-то раз, двое мужчин кавказской внешности в деловых костюмах, при галстуках, но с холодными и равнодушными глазами, приехали к нему в офис на чёрной Toyota Camry с регионом 177:
– Мы видим, что у вас специализированное предприятие, у которого имеются все необходимые ресурсы и возможности для оказания услуг, – говорили они. – Но, как вы понимаете, за всё надо платить – мы тоже платим. В противном случае, лот может выкупить более дальновидный подрядчик.
Разговор с такими «прилипалами» длился у Макса обычно не более 3 минут. Услышав заветные три буквы, дельцы ретировались, унося с собой и своё предложение, и, увы, возможность для фирмы выиграть лот.
Прописав два-три раза «прогонные» для дармоедов, как называл их Адамыч, когда Максим рассказывал ему о подобных случаях, они испарились и больше с подобными предложениями не обращались. Видать внесли ЗАО «Промышленную изоляцию» в свои «чёрные списки».
И если визиты прекратились, то наоборот, телефонные звонки активизировались.
– Максим Сергеевич, это замдиректора Илючинской нефтебазы. Моя фамилия – Попов. Мы тут лот выставили на электронную площадку по ремонту воздуховодов, – господин Попов говорил без обиняков. – То, что ваше предприятие участвует в тендере – хорошо, но не могли бы вы сняться, потому что у нас уже есть подрядчик, с которым мы работаем не первый год.
Максим поначалу с пониманием относился к подобным просьбам и удалял заявки на подряд, но вечно так продолжаться не могло, поэтому с его стороны звучала вполне конкретная просьба:
– Хорошо, но тогда давайте как-то идти навстречу друг другу. Не этот лот, так другую работу предлагайте.
Но работу никто так и не предлагал. Прокатившись несколько раз на такой «карусели», Макс плюнул на все «войдите в положение» и больше не снимался с торгов, предоставляя рынку решать – будет ли контракт на лот его, или нет.
Кто были эти люди, в чьих интересах действовали, Максиму оставалось только догадываться.
К организаторам проведения торгов у Макса также были вполне обоснованные претензии. Он догадывался, что существует система преференций для крупнейших заказчиков, размещающих лоты на торговых площадках.
Так, по размещённому заказу одной небольшой фирмы он выиграл лот. Заказ был небольшой, всего на 3 миллиона рублей, но дефектная ведомость к этому заказу была всесторонне и полностью освещена. 30 листов этой ведомости раскрывали все статьи затрат для подрядчика. Всё было прозрачно: и нормы, объективно привязанные к СНИПам, и даже перечень накладных расходов с обоснованными коэффициентами – сезонными и региональными.
Другой же заказ, от дочернего предприятия крупнейшего концерна «ПромГаз» с суммой лота на 100 миллионов рублей, имел до неприличия лаконичную дефектную ведомость на 2 листах, где указаны были лишь основные позиции. Именно в такой контракт и «врюхался» Максим Сергеевич Пахомов. Но обо всём, по порядку.
«Вот, это именно то, что нам сейчас крайне необходимо», – думал Максим, глядя на красивые цифры лота № 26705/И от 30.01.2017г., выставленного на сайте одной ЭТП. – «И относительно недалеко, всего 200 км от нас и специфика наша, да и заказчик не бедный, то есть не придётся скитаться по судам, выбивая окончательный расчёт. Будет и на сапоги, и на духи, и на помады» – Максим улыбнулся, вспомнив последнее выражение из популярной комедии.
Лиговский завод «ПромГазбезопасность», являлся структурным подразделением корпорации «ПромГаз». Объём работ был значительным и предполагал несколько этапов работ в течение года.
Прежде, чем подать заявку на участие в тендере, Максим позвонил Сикорскому, чтобы согласовать «упадочный» коэффициент, то есть, насколько процентов участник торгов – ЗАО «Промышленная изоляция» может опуститься от официальной цены лота.
– Контракт нам нужен, как воздух, иначе этот год мы просто не переживём, – сказал Максим. В его голосе одновременно звучала просьба и надежда. – Закрома, как вы знаете почти пусты и у нас максимум на что хватит средств, так это на полгода зарплаты работникам и докупку небольшого количества материалов.
Адамыч знал, что времена выигранных лотов по выставленной цене, то есть коэффициенту 1, канули в лету ещё при его управлении, оставалось достаточно голодных фирм до работы, таких, как они. Поэтому, после недолгих раздумий он произнёс:
– Меня, конечно, смущает неполная дефектная ведомость, да ещё неизвестно, какие условия они понапишут в договоре, но ситуация, действительно, тяжёлая. Тебе надо ещё раз всё взвесить и просчитать. И уж коли советуешься со мной, то я бы выставил цену, оставив в «подушке безопасности» хотя бы 1 миллион.
Владимир Адамович, как всегда был прозорлив и дальновиден. Именно этот 1 миллион и пригодился для решения другого неприятного вопроса в течение года – налогового.
Получив одобрение старика, проведя и несколько раз перепроверив расчёты, Максим подал заявку по погашению лота с коэффициентом 0,7. Иначе риск упустить заказчика был велик.
Коэффициент 0,7 – это 70 процентов от цены выставленного лота, вполне позволял, по расчётам Максима, пусть не жировать, но сработать с небольшой прибылью. Граница бесприбыльности или безубыточности была в районе коэффициента 0,6.
С коэффициентом 0,5 выходили на ЭТП фирмы-однодневки, которые не платили налоги и не давали никаких гарантий, но в последнее время таких участников стали массово отсеивать из системы.
В феврале пришло подтверждение о победе в торгах. И завертелось…
Договор, представленный Лиговским заводом «ПромГазбезопасность» («ПГБ»), больше походил на вынесение приговора суда.
Условия были кабальными и начинались с того, что подрядчик для проведения с ним расчётов должен открыть счёт в банке, указанным заказчиком и изначально обслуживающим его. Дополнительные расходы подрядчика по открытию и обслуживанию счёта в банке, «ПГБ» не интересовали.
Оплата за принятые и подписанные работы, осуществлялась только через 2 месяца. «Неплохое кредитование за счёт подрядчика», – подумал Максим.
Твёрдую цену договора подряда, ушлые заводские юристы (или корпоративные, что вернее), превратили в «жидкую», обойдя трактовки Гражданского кодекса и внеся в текст условие об опционе в 10%.
Читая договор подряда, у Макса стало возникать ощущение, что его фирма, как подрядчик, уже априори виновата в том, что заключила договор и кроме выполненной работы ещё останется должной заказчику.
Почти 70% текста было посвящено обязанностям подрядчика – ЗАО «Промышленная изоляция» и нескончаемому списку штрафных санкций за нарушение того или иного пункта договора.
Маразм договорных условий доходил до того, что цена работ по договору могла быть меньше уплаченных штрафов, которые могли вынести подрядчику за нарушения внутри объектного режима заказчика.
При составлении локально-ресурсной сметы, исходя из сроков выполнения этапов по договору и условиям, описанных в нём, Максим был крайне неприятно удивлён суммой дополнительных трат, предстоящих его фирме.
Во-первых, сроки выполнения первого этапа договора, начинались с даты его подписания. Заказчика не интересовало проведение подготовительных работ подрядчика: закуп и доставка необходимых стройматериалов, обустройство мест пребывания сотрудников (бытовок) на территории завода, поиск и найм арендованного жилья для командированных сотрудников, отсутствие готовых пропусков, униформы, газоанализаторов, биотуалетов…
Во-вторых, проведя техническую экспертизу на месте объекта, Макс понял, что сроки по сдаче этапов работ нереальны по сути. И об этом было изначально известно инженерной службе «ПГБ». А это значит пени, пени, пени.
В-третьих, в первый же день работ на территории завода, на работников ЗАО «Промышленная изоляция» было составлено внутренних административных протоколов на сумму более 300 тысяч рублей: кто-то на 5 км/час превысил скорость на погрузчике, кто-то залез на двухметровую высоту без каски, кто-то закурил в неположенном месте и т.д. А сумма штрафов-то начиналась от 50 тыс. руб., это не КоАП точно!
Пожарная служба, служба безопасности, служба энергетика, транспортная служба, многочисленные начальники участков «ПГБ», как вороньё кружило над работниками ЗАО «Промышленная изоляция» – только и ожидая какого-нибудь прокола с их стороны, чтобы выписать штраф, ведь от этого зависела их премия.
Макс явно ощущал запах порохового дыма. У него под ногами просто горела земля. Он практически безвылазно находился на объекте.
Увещевать своих работников, или стращать их рублём за допущенные незначительные нарушения, по его совести, было несправедливо. Единственное, что он мог сделать – это объяснить работникам, что так делать нельзя, притом на доступном им нелитературном наречии.
Глядя на толстенную инструкцию по соблюдению внутризаводского режима, Максим думал:
«Точно, Лев Толстой в свои года не писал такого. Это если рабочие только будут её изучать, а не работать, то как раз к окончанию срока первого этапа и успеют».
Раздражение к заказчику росло в душе Максима с каждым новым «сюрпризом».
Бытовки, которые имелись у фирмы не подходили под заводские требования: наличие современной проводки, противопожарной безопасности, огнеупорной защиты. Корпусы должны были быть изготовлены из жаропрочного материала. В то же время обязательным условием для технического состояния бытовок, являлось наличие кондиционера, ладно хоть без ионизации воздуха.
Модернизация вагончиков могла вылиться предприятию в кругленькую сумму, поэтому было принято решение обходиться без них. А это значило, что рабочие должны переодеваться в рабочую форму на проходной завода, а также у них не будет возможности элементарно в течение дня попить чай или просто присесть отдохнуть.
Как-то раз, приехав на завод и пройдя через проходную, Максима чуть не сбил с ног, держась за живот монтажник 3-й бригады – Исаев Евгений. Тот сломя голову выбегал с территории завода – заводские туалеты были для подрядчика закрыты!
Требование о наличии не менее 2-х собственных биотуалетов также не указывалось в дефектной ведомости при размещении лота Лиговского «ПГБ» на электронных торгах.
Этот эпизод окончательно вывел Максима из себя и он решил встретиться для разговора с директором завода – заказчика.
Максим Сергеевич Пахомов согласовал встречу через секретаря и явился на встречу с директором в 15–00, в понедельник 07 августа 2017 года.
