– Да. Видишь ли, Никита, я сейчас не работаю в органах. Я – частный детектив.
– Ух ты! – восхитился парень. – Как Шерлок Холмс?
– Вроде того.
– Здорово. Я в детстве обожал книги про него.
– И тем не менее впутался в криминальную историю, – улыбнулась я.
– Дурак был, – просто сказал Никита.
«Молодец, умеет признавать свои ошибки. И это в столь юном возрасте. Если Никита действительно взялся за ум, то далеко пойдет».
– Все мы порой делаем глупости. От них никто не застрахован.
– Даже вы?
– Даже я. Но я пришла не о превратностях жизни толковать, хоть это и очень интересно. Что ты можешь рассказать про убитого соседа?
Никита чуть призадумался.
– Не думаю, что могу рассказать много.
– Расскажи, что знаешь.
Чайник закипел. Парень достал из шкафчика чашку, бросил в нее ложку кофе, залил кипятком и слегка помешал.
– Сахар положить?
– Нет, спасибо.
Ох уж этот растворимый кофе. Я его не люблю просто до жути. Но, как говорил Остап Бендер: «Чего не сделаешь для блага концессии». В моем случае – для продуктивного разговора.
Никита поставил передо мной чашку и подвинул вазочку с печеньем.
– Я этого мужика не особо хорошо знал. Хотя он был вежливый, всегда здоровался. Его Володей звали.
– А он давно здесь жил?
– Да. Я еще в школе учился, когда он сюда переехал.
– А как он жил?
– Тихо. Я его даже пьяным ни разу не видел.
– А друзья, подруги?
– Несколько раз видел его с женщиной, высокой, с кудряшками. Еще к нему мужичок приходил, такой худой, щуплый, в куртке с нашивками и надписью «Лос-Анджелес» на спине.
– И больше никто?
Парень пожал плечами.
– Вроде нет.
– А чем он занимался, тоже не знаешь?
– Сейчас – нет.
– То есть?
– У нас в соседнем подъезде живет дядя Леня. Он когда-то валютой торговал, в смысле обменивал на рынке, и этого Володю знал. Рассказывал, что лет пятнадцать, что ли, назад Володя торговал антиквариатом на барахолке.
– Ты полиции об этом говорил?
– А они ко мне и не приходили. Когда Володю убили, они опрашивали соседей, но меня тогда дома не было. С ними мама разговаривала. Да и какая разница, что было раньше? Барахолки-то той уже нет.
– Ты про барахолку, которая раньше через квартал от Центрального рынка была?
– Ну да. Я ее не застал. Говорят, менты разогнали.
«А вот это уже интереснее. Оказывается, убитый в молодости (хотя он и на момент смерти был не шибко старый) барыжил антикварными штучками. Кто знает, может, и в настоящее время подобные делишки прокручивал. Вот в этом направлении можно будет покопать. Чем черт не шутит, вдруг оттуда ноги растут?»
– Да, было дело. – Я, стараясь не морщиться, допила кофе (благо чашка оказалось маленькой). – И еще такой вопрос: а соседку Марину знаешь? Которую все ведьмой зовут?
– Еще бы, – усмехнулся Никита. – Только никакая она не ведьма. Так, на картах гадает и ничего больше.
– А ты что, встречал настоящих ведьм?
– Было. У меня бабушка в деревне жила, умерла давно. Так вот, там была одна старуха. Не помню, как ее звали, но она – настоящая ведьма. Может, до сих пор жива.
– И в чем это выражалось?
– Если что ей не так сделаешь, могла сглазить или проклясть. Но могла и помочь. Бабушка рассказывала, эта старуха ее от какой-то очень серьезной болячки вылечила, когда даже врачи не могли ничего сделать.
– А Марина эта, значит, не ведьма.
– Конечно, нет. Так, вид на себя напустит. Но на самом деле обычная тетка. Просто нелюдимая.
– Зато другие соседи ее не жалуют.
– Да это местные бабки и им подобные. Им же все про всех надо знать. А Марина пару раз их послала, так они и окрысились. Многим, честно говоря, пофиг и на нее, и на ее внешний вид.
«Не скажи, Никита, не скажи. Как Сажина грохнули, там все чуть ли не как один стали ее обвинять. Стадный инстинкт».
– А гадает на картах хорошо?
– Не знаю. Но тетя Вера, которая над нами живет, ходила к Марине, говорит, не зря.
