Я схватил его за ногу и стащил со ступенек. Он заорал, когда ударился простреленной рукой. И продолжал орать, пока я не навёл на его лоб ствол своего «Удава».
– Если хочешь жить, вот сейчас не ври, – сказал я спокойно.
Боевик перестал орать и быстро закивал головой.
– Скупщик слил? – спросил я, таким же спокойным, отстранённым тоном.
Я видел внутреннюю борьбу в его глазах – стремление соврать боролось с желанием поверить в моё обещание сохранить ему жизнь. Предсказуемо победило второе.
– Да, – ответил он.
И я тут же убил его, очередной пулей в голову.
Только в этот момент меня немного отпустило. Я почувствовал боль в простреленном плече и зажал рану ладонью, которая тут же стала влажной от крови.
Ваня удивлённо посмотрел на меня.
– Думаешь, он соврал? – спросил он.
– Нет, – я отрицательно мотнул головой, – он сказал правду.
Что бы там ни говорил тот хмырь из Хаоса, который захватил наш с Ваней родной мир, восстанавливался я далеко не мгновенно. И боль была очень сильной.
Когда адреналин схлынул, я понял, что держался, похоже, только на нём да на кортизоле.
Кое-как доковыляв до машины, я рухнул на переднее пассажирское сиденье.
Ирина перебралась назад, к сыну, но, увидев меня, вышла из салона и зачем-то направилась к багажнику, где копалась какое-то время, о чём-то разговаривая с собаками.
Иван, обыскав грузовик, тоже вернулся.
– Как ты? – спросил он, наклонившись над пассажирской дверцей.
Я уже собирался ответить, но Ирина меня опередила.
– Фигово он, не видно что ли? – раздражённо бросила она, – отойди. Мешаешь.
Я с удивлением посмотрел на неё. Ваня, опешив от напора, отступил в сторону, не сказав ни слова.
В руках у Ирины была аптечка. Она плюхнула её на крышу машины и достала оттуда ножницы.
Я даже успел удивиться: откуда в автомобильной аптечке ножницы? А Ирина продолжала командовать. Она протянула ножницы Ивану и сказала тоном, не терпящим возражений:
– На, разрежь рукав пока. Режь вдоль, полностью ткань убирать не надо.
Иван послушно исполнил её просьбу.
После этого Ирина со стерильным тампоном в руке склонилась надо мной.
– Можно считать, повезло, – сказала она, – пуля прошла навылет. Крупные сосуды не задеты. Сейчас сделаю кровоостанавливающую повязку. Ты уж терпи, ладно?
Я кивнул в ответ. А что мне ещё оставалось?
Ирина ловким движением запихнула часть тампона прямо в рану и прижала её. Кровь вроде как перестала идти. Даже не просачивалась наружу.
Больно было дико, и я прикрыл глаза.
– Держи тут! – Ирина снова командовала Иваном, – вот так!
Она развернула бинт и начала оборачивать его вокруг моей руки, через подмышку – так, чтобы сохранить давление на тампон.
Завершив перевязку, она вернула на место остатки моей рубашки и закрепила их булавкой.
– Это чтобы снаружи было не сильно заметно, – прокомментировала она.
Потом она достала какие-то таблетки, тоже из аптечки. Достала одну. Кивнула на пластиковую бутылку с водой в подстаканнике, и сказала, обращаясь ко мне:
– На, выпей, – она протянула мне таблетку.
– Обезбол? – с надеждой спросил я.
– Нет, – она мотнула головой, – антибиотик широкого спектра. Принимать по схеме будешь, ещё пять дней. Я прослежу.
Я кивнул и выпил таблетку.
Несмотря на отсутствие обезболивающего, после перевязки мне стало полегче. Наверно, дело было в воде: запивая таблетку, я восстановил баланс жидкости.
Я хмуро посмотрел на пулевое отверстие на лобовом стекле.
– Так мы поехать не сможем… – констатировал я.
– Вообще, нам надо бы убраться прямо сейчас, – ответил Иван, – пока что нам везло, никто не едет. Но везение не вечно!
– Согласна, – кивнула Ирина.
– Может, выбить его совсем нафиг? – предложил я.
– С ума сошёл? – возмутилась Ирина, – ребёнок в машине! Он как поедет, на ветру?!
– Да, не вариант… – пробормотал я.
– Сейчас, что-нибудь придумаем.
Ирина снова полезла в багажник. Она появилась через минуту с куском картона и рулоном скотча. Из этого всего она соорудила конструкцию, довольно удачно маскировавшая пулевое отверстие под заплатку от трещины.
– Неплохо, – прокомментировал я.
Ирина довольно улыбнулась.
