Так и было

«Питается братскою кровью благодатная наша земля»

Глава 1

В Воронеже в казарму нагнали ребят с разных частей Западного военного округа. Многие из них с костылями, человек 50, – и я один из них. Нас называют «кавалеристами». По-любому, мы кавалеристы, ведь все мы, боевые ребята, получили ранения на СВО. А так называемых «геморройщиков» больше – это со всякими болезнями да болячками, которые они заработали ещё на гражданке. Среди них есть и легко раненные, которые ни в коем случае не хотят возвращаться на СВО. У геморройщиков разговор один и тот же, и он всегда сводится к вопросу «Как получить категорию: негоден?» У меня такое ощущение, что у них даже в мыслях нет выздороветь, вылечиться. Мне сложно курить рядом с ними, я всегда ухожу. Хотя, у каждого своя судьба. Если правду сказать, то толк от них за ленточкой будет небольшой, разве что в численности войск. Да, удивительный народ «геморройщики». Они похожи друг с другом характером, отношением к жизни, и получается, общая забота и дружба у них особая: пока ты нужен, ты закадычный друг, а как нечего с тебя взять, так ты им не интересен, и липнут к начальству как мухи, шутят, кружат вокруг них, пока от начальника что-то зависит, и как только он ничего не решает, буквально не замечают его. Мне кажется, в жизни гражданской они приживалы и обыватели, ничего их не интересует кроме самих себя и своих забот. Это целое поколение от 30 до 40 лет – потерянное для России. И на фронте тоже из этого поколения только нытики, приживалы и трусы. Бывает очень сложно с ними, потому что они обсуждают приказы прежде, чем их выполнять. Я не могу сказать, что всё это поколение потеряно, только если точно жалкие 10 процентов. А в основном, конечно, русский сильный дух преобладает. Мужики настоящие не жалуются на невзгоды, неудобства, просто выполняют свою работу. А эти братья -геморройщики шумные, жалуются. Они заметные везде и создают атмосферу бунтарства. С ними всё ясно, и на гражданке их не устраивает начальство, государство, президент. Хорошо, что яростные из них убежали из России. Их не призвали, и так лучше – нам было бы с ними тяжело воевать. Были у меня такие во взводе на позиции, сидевшие в углу блиндажа, трясясь от страха, вечно больные, задыхавшиеся и кашляющие. Мы их называли «бородачи». Их было двое, с огромными обросшими бородами. Я их не трогал. Мне было их до омерзения жалко. Они во время боя заряжали мне магазины, подавали гранаты, боясь выйти, чтобы протянуть руку. Я их ставил на пост только с нормальными пацанами, разделяя их. А за разговоры я отправлял их в наказание на дежурство в дзот. А в дзоте, я вам скажу, не рай. Там, когда укроповский танк, «Петруша» мы его прозвали, попадает под дзоту, три часа как минимум гул и звон стоит в голове. Если правду сказать, только выдержанные сильные мужики у меня стояли, как Банзай, Ермак, Охол – это командиры расчета. Дзот стоял на стороне подсолнечного поля между посадками. Открыто виден, но он был мощным, выдерживал прямое попадание. Ребята были там крепкие, командиров расчета из трех человек, я назначал настоящих мужиков. Банзай – взрослый, за плечами Чечня. Он больше всех простоял командиром в дзоте, отражая атаки, не давая пройти сквозь подсолнух, не давая обойти меня, справа поддерживал огнём, когда шел бой у меня. А так, он был веселый парень, шутил. Ко мне ходил без бронника и без автомата, каждый раз преодолевая опасные 50 метров. Но я потом добился, чтобы все-таки ходил с оружием. Мой заместитель Баха назвал его Банзай – так и прилипло. Высокий, коренастый, худой появлялся бесшумно, как ниндзя. Алексей, позывной Банзай, простой деревенский мужик, любитель выпить водки по его рассказам, алкаш, а на войне надежный воин, командир расчета, пулеметчик от Бога.. Банзай. Такие пацаны никогда не дадут Россию в обиду – это надёга. Ранили его, гранатометчик врага с подсолнуха достал, всего в осколках по рукам и по ногам. Расскажу, как это было: шли на меня с двух сторон, наседая хохлы. Был плотный долгий бой. Заряжающие не успевали подавать магазины. Чую, Банзай молчит, то есть не слышно его пулемёта. Я Бахе пулеметчику приказываю взять вправо, в сторону дзоты длинными очередями. Нам не видно, но расположение дзоты мы знали точно. Это его и спасло. Послал команду узнать, как он там. Лежит Банзай, автомат на изготовке, в одной руке граната без чеки. Встречал гостей он так, сказал помощник его. Раненный Банзай, но с гранатой в руке. А помощника его с простреленной ногой положили на плащ-палатку и унесли, а Банзай ушёл сам на Мотолыгу, кряхтя, опираясь на солдата. А третий с расчёта как раз был у меня во время жары. Не смог уйти на позицию, так как работал у меня, делал дела. Он приходил за провизией, позывной Ермак. Он поначалу жаловался на страх и на то, что не высыпается в дзоте. Но я его менял, был с ним ласков, чувствовал, что этот парень воин, пусть с хитрецой, это значит, не глупый. Невысокий ростом, суховат, но жилистый парень. Пулемёт таскал на себе легко. И когда помогал носить провизию начпроду, был боек, шёл уверенно с тяжелым грузом. Ермака, как пулемётчика, вырастил Банзай. Он и стал командиром расчёта вместо наставника. Сразу проявились уверенность и четкость в Ермаке, а хитрость и жалобы были спрятаны в далекий ящик. Когда я писал списки на награждение, дзот у меня был в первую очередь. Кто ходил в дзот на дежурство, начинал понимать, что такое обстрел позиций танком противника. В блиндаже танк не так ощущался. Перекрытие потолка было из дорожных плит в два слоя, и сверху насыпано земли с полтора метра. Когда лупил по нам «Петруша», только обсыпалась глина, и у всех были напряженные лица, только и всего. Пост был из двух человек. Они были внутри блиндажа, стояли у входа и убегали между разрывами быстро оглядеться, посмотреть, не идёт ли враг, и забегали обратно – иначе никак. Стоять в окопе под обстрелом танка было опасно. Мы так приспособились делать, и это было эффективно – никто не получал ранения, и в то же время мы следили за обстановкой вокруг. В начале октября были коптеры только украинские. Мы научились от них прятаться. Просто выполняли всё то же, что при обстреле танком. Был у меня небольшого роста мужик, воин. Юра Зимоглят, красавчик, позывной Зима. Но для меня он был ушастый. Ему было за 50. Будто пеленгатор, он знал всё на расстоянии, и даже шорох приближения врага, не говоря уже о летающих, что жужжали словно большие пчелы. Но всё-таки закинул нам гранату хохлятский коптер на ступеньки. До сих пор перед глазами эта падающая Ф-ка, осколочная граната. Крик «Граната!» не спас Капусту (товарищ), а он сидел у входа, только сменился с наряда. Здоровый рязанский мужик зашел и плюхнулся на нары, три метра летел мне на руки при взрыве. Ранение было в голову, я сам бинтовал его. Справа голова была мягкая. Мне было больно и обидно, что ничем не могу помочь. Он только хрипел, тяжело дыша. Не спасли его, погиб на мотолыге по дороге в госпиталь. Ранило в грудь и в руку осколком и Юру, так я лишился «ушей». Я его ещё не видел после ранения, может списали из-за возраста. Я помню, как Ушастый, приставив ладони к ушам, водил головой как локатором, прищурив глаза, уходил весь во слух, и не раз он заранее предупреждал о движении противника в нашу сторону. И мы уже стояли готовые принять бой. В то время, в начале, у нас не было ни тепловизоров, ни ночников – все полагались на зрение и на слух. И тем более у нас не было своих птичек. Как появились ночник и тепловизор, ночью стало попроще, нам увереннее, и часовой более спокойно контролировал всё кругом, ничего не боясь, видел всё живое вокруг, и даже мышь или куницу, и точно видел бы человека. Постоянно смотреть в прибор невозможно, потому что глаза потом фокусируются на обычный мир целую минуту.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.