Мисс Мьюр села на диване, обвела всех непонимающим взором, затем вернулась в действительность и произнесла смущенно:
– Прошу меня простить. Я с самого утра на ногах. Я так боялась, что не поспею к вам вовремя, что о еде и думать не могла. Мне уже лучше; прикажете закончить песню?
– Ни в коем случае! Вам нужно выпить чаю, – воскликнула Белла, охваченная жалостью и раскаянием.
– Сцена первая; исполнение блестящее, – шепнул Джеральд своей кузине.
Мисс Мьюр была совсем рядом; любой бы решил, что она внимает речам миссис Ковентри насчет ее склонности к обморокам, однако она отлично расслышала слова Джеральда. Гувернантка оглянулась – и жест, и взор были точь-в-точь как у библейской Рахили, а серые глаза мисс Мьюр на мгновение сделались черными. Их преобразили гнев, гордость и вызов. Странная улыбка возникла на ее губах, когда она, поклонившись, произнесла проникновенным голосом:
– Благодарю, заключительная сцена будет исполнена еще лучше.
Молодой Ковентри был человеком холодным, апатичным, эмоции испытывал редко, страстей, как сладких, так и мучительных, не ведал. И все же под взглядом гувернантки, при звуке ее голоса он испытал чувство совершенно новое, неопределенное, но очень сильное. Ковентри вспыхнул и смутился едва ли не впервые в жизни. Люсия заметила это и возненавидела мисс Мьюр; сама она немало лет прожила под одной крышей со своим кузеном, но ни разу ни ее слово, ни взгляд не возымели на него подобного действия. Мгновение миновало; Ковентри стал прежним, и ничто больше не говорило о перемене в нем – разве только проблеск интереса в вечно сонных глазах да оттенок ярости в саркастическом тоне.
– Целую мелодраму разыграла! Завтра меня здесь не будет, – отчеканил Ковентри.
Люсия рассмеялась; Ковентри весьма порадовал ее, когда прошел к столу, возле которого расположились остальные, и принес ей чашку чаю. Миссис Ковентри, выбитая из колеи обмороком мисс Мьюр и суетой вокруг нее, нашла прибежище в любимом кресле. Белла хлопотала возле матери, а Эдвард, страстно желая накормить бледненькую гувернантку, выполнял неуклюжие манипуляции с чайными принадлежностями. Правда, сначала он метнул на свою кузину молящий взгляд, который та предпочла не заметить. Когда Эдвард опрокинул чайницу и издал возглас отчаяния, мисс Мьюр деликатно пересела поближе к спиртовке и, застенчиво улыбнувшись юноше, произнесла с улыбкой:
– Если позволите, я немедленно приступлю к своим обязанностям. Я знаю толк в заваривании чая и умею угождать любым вкусам. Подайте мне мерную ложечку, пожалуйста. Дальше я справлюсь сама, только скажите, с чем ваша матушка пьет чай и какую крепость предпочитает.
Эдвард придвинул стул к столу и стал подшучивать над собственной неловкостью, пока мисс Мьюр заваривала чай; ее движения были уверенными и грациозными, поэтому процесс представлял собой прелестное зрелище. Когда мисс Мьюр вручила чашку Джеральду, тот не сразу отошел от стола, а стал задавать вопросы брату, чтобы потянуть время. Мисс Мьюр в течение этой паузы обращала на него внимания не больше, чем на статую. Затем поднялась, взяла сахарницу и прошла к миссис Ковентри, которую уже покорили скромность, хозяйственность и ловкость новой гувернантки.
– Вы истинное сокровище, моя милая; такого чая я не пила с тех пор, как умерла бедняжка Эллис, моя горничная. Белла вовсе не умеет заваривать чай, а Люсия вечно забывает про сливки[9 - Согласно этикету, сливки или молоко наливаются в пустую прогретую чашку, и уже затем туда добавляют чай; наливать сливки или молоко в чашку с чаем недопустимо.]. Похоже, вы знаете толк во всем, за что беретесь. Весьма приятно иметь в доме такого человека.
– Если позволите, мадам, я всегда буду готовить для вас чай. Это доставит мне огромное удовольствие.
К столу мисс Мьюр вернулась уже с легким румянцем, добавившим ей привлекательности.
– Мой брат интересуется, был ли дома молодой лорд Сидней, когда вы уезжали, – сказал Эдвард, поскольку Джеральд не снизошел до того, чтобы повторить вопрос.
Мисс Мьюр взглянула на молодого Ковентри и ответила, при этом ее губы едва заметно дрожали:
– Нет, он уехал за две-три недели до этого.
Джеральд вернулся к кузине и бросил, растягиваясь на диване:
– Нет, завтра не уеду; выжду три дня.
– Зачем ждать? – нахмурилась Люсия.
Джеральд понизил голос и, многозначительно кивнув в сторону гувернантки, объяснил:
– Затем, что у меня родилось подозрение. В последнее время Сидней был сам не свой, а потом и вовсе уехал, никому не сказав ни слова. Вот я и думаю: уж не мисс ли Мьюр тому причиной? Люблю романтические истории в реальной жизни, если, конечно, они не слишком затянуты и не слишком запутанны.
– По-твоему, она хорошенькая?
– Ничего подобного; я бы сказал, она наводит жуть.
– Почему тогда ты решил, будто Сидней в нее влюблен?
– Потому что он престранный тип: ему по вкусу острые ощущения и все в таком духе.
– В каком духе, Джеральд?
– А вот спровоцируй-ка эту Мьюр и поймешь, когда она посмотрит на тебя так же, как она посмотрела на меня. Как насчет второй чашки чаю, Юнона[10 - Юнона – древнеримская богиня, считавшаяся защитницей и особым советником государства.]
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
