На последнем куплете Игорь чуть убавил тембр боя и голоса и запел негромкое соло, как и договаривались с группой.
Стала пуганой птица удача
И не веpит людским pукам.
Да и как же ей быть иначе –
Бpаконьеpы и тут и там.
Подкpадешься – она обманет,
И вот уже навсегда ушла,
И только небо тебя поманит
Синим взмахом ее кpыла.
На повторе последних двух строк куплета уже грянул весь зал:
И только небо тебя поманит
Синим взмахом ее кpыла.
Игорь затараторил точь-в-точь как Макаревич:
И то-то-только небо тебя поманит
синим взмахом ее крыла.
И еще раз пятнадцать на бис. Зал стоял на ушах. Уходя со сцены, девчонки махали всем куриным крылом, прощаясь с публикой.
Аплодисменты не смолкали добрых пять минут.
Игорь даже не понял, с каким номером художественной самодеятельности выступала третья группа. За сценой его обнимали девчонки и так щебетали на все голоса, что даже прибежала Женечка пошикать на них и призвать к порядку, а затем выгнала в зал на свои места.
После окончания выступления третьей группы – кажется, они читали стихи – директор Зинаида Ивановна вышла на сцену и поблагодарила всех принимавших участие и подаривших училищу и его руководству такой замечательный праздник.
– Ну а теперь наш главный подарок для наших поварят, – объявила она и кивнула Женечке. Та дала отмашку второму курсу, и они поднялись со своих мест, держа в руках аккуратно сложенные белые квадраты, и обступили первый курс.
Группы 801, 802 и 803 смешались с группами 811, 812 и 813. Первый курс получил в подарок белые поварские куртки от училища. После коротких осенних каникул начиналась практика в школьных и заводских столовых.
Игорь нашел маму и Ирку, чтобы отдать им гитару и белую куртку. Он собирался пойти в кино с Серегой и Венчиком после концерта.
– А ты ниче так поешь, – похвалила Ирка.
– Ты же меня столько раз дома слышала, – удивился Игорь.
– Одно дело, когда ты дома орешь как мартовский кот, а другое дело на сцене. Ладно, мы пошли.
Сквозь толпу к Игорю уже пробирались Серега и Венчик.
– Ну че, идем в «Октябрь» на 15.30? – спросил Венчика Игорь.
Венчик, как всегда, сначала ответил вопросом на вопрос.
– С кем это ты разговаривал?
– Мама и сестра. Гитару им отдал.
– Это инвалид которая? – прыснул Серега.
– Да ладно вам. Пошутить было нельзя один раз. Пошли уже в кино, а то опоздаем.
Толпа понемногу растекалась в коридоры. Кто-то тронул Игоря за руку. Он обернулся. Вика в помятом бумажном веночке успела ему бросить: «Игорь, классная песня» и тут же была утащена группой девочек в коридор.
– Тебе что, девчат из группы мало? Вон Завгородняя по тебе сохнет, – как-то зло спросил Серега.
– Да нет, это он поближе к начальству держится, – сказал Венчик.
Игорь все еще пребывал в состоянии эйфории от успеха выступления их группы и провожал Вику взглядом, так что не сразу понял про Лену и не сразу заметил саркастический тон и смену настроения его друзей.
– Что-то я ничего не понял. Она мне просто подруга. Я же вам говорил, что мы вместе поступали в бурсу в июле, там и познакомились. Пацаны, вы чего? – спросил он, переводя взгляд с одного на другого.
– Так ты не знаешь? А как зовут твою «просто» подругу?
– Ну, Вика.
– А фамилия?
– А я почем знаю? Вика, да и все.
– Лазуренок ее фамилия, – с каким-то намеком ответил Венчик.
– Ну? – Игорь все еще не догонял.
– А фамилию директора нашего училища знаешь?
– Н-н-ну да, Зинаида Ивановна Лазуренок.
Тут до Игоря дошло то, что раньше не доходило. И сразу многое прояснились в их коротких разговорах с Викой и то, что она знала многое, чего не должна была знать.
– Да мало ли Лазуренок во всей Украине? Обычная фамилия, – все еще не сдавался Игорь.
– Конечно, много, – продолжал Венчик. – Но смотри, как бы первая группа не уехала на море без тебя. Ведь всегда можно перевестись в другую группу или просто попроситься прицепом на практику на юга.
– Венчик, ты что несешь? Я никуда не собираюсь ехать. И вообще я с ней раза три всего-то и разговаривал, совсем не зная, что она дочь директора. Ну а если и дочь, то что тут такого? Я тебе что – дорогу перешел? Ты в комсорги подался, хотя меня выбирали.
Тут Венчик перестал улыбаться и, потеряв всю свою невозмутимость, заорал:
