– Я позвоню, если что…
Женщина торопилась уехать. До вечера она надеялась заскочить еще в несколько деревень. Пусть старается, наверное, от всего этого ей сейчас легче.
Вика еще раз посмотрела на фото пропавшей девушки, затем перевела взгляд на Еву:
– Даже не думай одна за ворота выходить! Поняла? А то еще и тебя похитят!
– Не похитят, – спокойно отозвалась та. – А если похитят… им же хуже!
* * *
Потолок в комнате был низкий и, как и стены, деревянный. От этого создавалось впечатление, что находишься в каком-то подвале или землянке, хотя на самом деле помещение располагалось на первом этаже. Небольшие окна, настолько грязные, что свет едва проходил через них, лишь усугубляли картину.
Поскольку помещение было небольшим, мебели в нем умещалось немного: несколько лавок и некое подобие кафедры, сбитое из плохо обработанных досок. Все места сейчас были заняты: в комнате стояли и сидели больше дюжины мужчин. Одеты они были примерно одинаково, вещи отличались лишь степенью чистоты и изношенности.
Атмосфера не только в этой комнатке, но и во всем доме повисла такая, что хотелось немедленно выйти. Причем каждому из присутствующих. Но – нельзя. Потому что если начали вместе, то и дальше должны вместе идти.
Это мнение разделяли все. Не разделять его было бы опасно для жизни.
– Ну что? – хмуро осведомился мужчина, стоящий за кафедрой. – Ответственность на себя брать никто не будет?
– Какая тут может быть ответственность? Так говоришь, как будто ошибка была сделана!
– А что это, по-вашему, если не ошибка?
– Нет, а кто ж знал?
Ругательства в речи были привычной нормой и уже не воспринимались как ругательства. Собравшиеся слышали только чистую фразу, на подсознательном уровне отсеивая мат – и так же подсознательно его добавляя. Привычку просто так не вытравишь!
Когда они говорили, то старались не смотреть ни на человека за кафедрой, ни друг на друга. Посторонний мог бы принять это за стыд – и был бы не прав. Они не стыдились ни своих слов, ни своих поступков. Просто брать на себя какую-то личную ответственность – это большой риск. Проще говорить, глядя в пол и всем своим видом показывая, что ты всего лишь часть толпы.
– Никто не знал, а в итоге все и вляпались!
– Кто ее привез вообще?
– Какая разница, кто ее привез? Мы ее все сюда допустили! Эта Марфа… или как там ее…
– Маруся.
– Вот, Маруся! Она выглядела такой же, как и все! Кто мог предположить, что эту жирную корову будут так искать?!
Сейчас это было не оправданием, а вполне логичным доводом. Любую женщину, привезенную сюда, осматривали. Все должны были дать добро, чтобы она осталась.
В случае Маруси ни у кого сомнений не возникло. Она была самой обычной девахой: не профессиональной проституткой, но, судя по наряду, стремящейся в их ряды. Из тех, что готовы продать себя, лишь бы не работать и жить красиво. Из тех, кого не ищут, потому что родители слишком заняты коровами и поросятами, огородом и бесконечной выпивкой.
Нет, в полицию они могут приползти. А там им скажут, чтобы сами свое чудо искали, потому что чудо могло рвануть в Москву или еще куда совершенно добровольно!
Но родители Маруси оказались не такие…
– Этими дурацкими постерами все вокруг заклеено!
– Да что постеры… Они ездят лично и листовки раздают! Мать ейная со своим братом, отец – с другом. И уже нехилый участок покрыли!
– Все это фигня. Они собираются массовую поисковую кампанию организовывать! Додумались, быдло деревенское…
– Это все Интернет… ну и телевизор… Там постоянно показывают, как кого ищут… и все себя крутыми считают! Лучше бы эта тупая баба сидела и не отсвечивала…
Понятно, что усилия родителей девушки были скопированы с телевизионных программ про поиски пропавших детей. Но это не делало их менее эффективными! Пока что угрозы нет, но и мамаша ее останавливаться не собирается.
– Она хоть того стоит, Маруся эта?
– Обычная такая девка… Молодая, и это… девка была. Короче, удачный улов. Но не настолько удачный, чтобы в такие неприятности из-за нее влипать!
Человек за кафедрой больше не вмешивался. По крайней мере, пока. Он стоял и слушал их, иногда смотрел в мутное окно, за которым в солнечном свете мелькали силуэты. Думал.
Нет такого понятия, как коллективный разум. Все равно решение принимает один человек. Остальные либо поддерживают, либо нет. Его решение поддержат.
– Пусть все как идет, так и дальше продолжается! Не найдут они ничего!
– А если ее мамка реально поиски организует повсюду?
– Так уж и повсюду? Да кто ей позволит! Там больше крику от этой доярки, чем реальной пользы.
Похоже, они начали успокаиваться, расслабляться даже. Мужчина за кафедрой понял, что теперь его черед.
– То есть вы предлагаете надеяться на удачу?
– А что еще остается? Да, облажались мы с ней, с девкой этой… Что теперь?
– Уж точно не опускать руки и не принимать происходящее как данность! Во-первых, мы должны извлечь из этого урок. Нельзя брать тех, кого будут так активно искать! Не надо списывать на деревенских, городских, тупых и умных! Если остается доля сомнения – не берите!
– А во-вторых? Ты сказал «во-первых», значит, и во-вторых будет…
Как он и ожидал, собравшиеся слушали его внимательно, смотрели, практически не моргая. Любое собрание – это просто способ проинструктировать их всех одновременно, а вовсе не узнать их мнение.
Зачем ему мнение этих мартышек?
– Во-вторых, историю с Марусей нужно заканчивать. Самостоятельно, а не надеясь, что завершится как-нибудь между делом.
– Что, мамку ее… того?
– Это ты считаешь решением? Мамку? А потом и папку, раз уж он рядом. И дядьку, материного брата, который ее возит. И друга, который возит отца. А сколько у него таких друзей? Сколько нам их отслеживать?
– Тогда как можно закончить это?
Прежде чем ответить, он обвел взглядом комнату. Встретился глазами практически с каждым или хотя бы попытался.
– Они ведь думают собирать людей на поиски Маруси, так? Не будем заставлять их слишком долго ждать. Они успокоятся, когда добьются своей цели. Поэтому мы отдадим им их Марусю.
