– Марк? Тебе есть, что мне сказать? – проницательно спрашиваю я. Но он уже замкнулся, и явно не скажет мне ни слова.
– Нет. Нечего, – коротко отвечает он. – Может, пиццу купим?
– Мне нельзя, – важно сообщает Кристина с заднего сиденья. Я улыбаюсь, глядя на нее в зеркало. Настоящая маленькая принцесса. Танцы и пицца несовместимы. Тут я с ней согласен.
– Никто тебе и не предлагает, – отвечает ей Марк.
– Пиццу никому нельзя. Мама говорила, что такая едва портит желудок, является причиной избыточного веса…
– Замолчи, зануда, – обрывает сестру Марк.
– Не ссорьтесь. Мы заедем в кафе, а вы сам выберете, что будете есть. Договорились? – спрашиваю я тоном миротворца. Дети согласно кивают.
В итоге все сходятся на пицце. Выбираем самую большую с грибами, ветчиной, сыром и курицей и едем домой в состоянии предвкушения и хорошего настроения. И даже Кристина не возражает. Причем свою порцию съедает намного быстрее нас с Марком, запивая колой. Мы сидим на полу в гостиной перед плазменным телевизором. Я с пивом, дети с газировкой. На коленях тарелки. Идиллия, за которую соцслужбы внесли бы меня в список потенциально опасных родителей.
– Если мама узнает, она тебя убьет, – сообщает Крис. Маленькая вредина. Я усмехаюсь, забирая у нее пустую тарелку и пластиковый стакан из-под колы.
– А мы ей не расскажем. Мороженое будешь?
– Да, – радостно кивает Крис.
Иногда так случается, что даже дерьмовое утро заканчивается вполне себе приятным вечером. Мы болтаем, смеемся. Смотрим мультфильмы. Марк рассказывает о своих успехах в школе, Кристина показывает новые па, которые выучила на занятиях. А я думаю о том, что хотел бы каждый свой вечер проводить именно так. Время летит неумолимо. Я смотрю на часы, заметив, что Кристина начинает зевать. Десять вечера. Набираю Анну, но ее мобильный не отвечает.
– Крис, пошли, я уложу тебя спать, – мягко говорю я, притягиваю руку дочери. Она послушно вкладывает в нее свою тёплую ладошку.
– А как же мама? Она же приедет, – сонным голосом спрашивает дочь, когда я накрываю ее одеялом. Я ничего не менял в спальнях своих детей. Эти комнаты для меня неприкосновенны. У меня в доме бывают и вечеринки, и ночные гостьи, но в таких случаях я всегда запираю комнаты Марка и Кристины.
– Останешься здесь. Я сам утром отвезу тебя в школу, – отвечаю я, гладя дочку по волосам.
Я возвращаюсь в гостиную через пару минут. Сын сидит на диване, уткнувшись в свой телефон.
– Где мама, Марк? – присаживаясь справа от него, спрашиваю я. – Не думаю, что в лицее занятия длятся до десяти вечера. И она не берет трубку. Может, позвонишь ей со своего?
– Не буду. Я отправил ей сообщение, что тоже останусь у тебя. Я думаю, она сама перезвонит, – не понимая головы, хмуро говорит Марк.
– У нее кто-то появился? – осторожно спрашиваю я. Сын напрягается и крепче сжимает телефон в руках. У меня падает сердце. Черт. – Это не праздное любопытство. Я просто хочу понять, что происходит.
– А чего ты хотел, пап? – вспыхнув, неожиданно набросился на меня Марк. – Ты ведешь себя так, словно тебе двадцать, а не под сорок. Маме тоже нужно устраивать свою жизнь.
– Ого, – нервно вырывается у меня, я изумлённо смотрю в расстроенное пылающее лицо сына. – Это она тебе сказала? Ты бы такое сам не придумал.
– Считаешь, что я дурак? Может, и она. Но я тоже не слепой. Я читал все статьи о тебе. Там нигде нет ни слова о нас. Ни слова о маме. Только о твоих подружках и этом тупом фильме про извращенцев.
– Ты смотрел фильм? – хмурюсь я. – Тебе еще рано такое смотреть, Марк.
– Очнись, пап. Его даже первоклассники посмотрели. – бросает он мне в лицо. – Наверное, ты очень гордишься своим творением? По мне, так это полное дерьмо. – Он вскакивает на ноги, убирая телефон в карман. Я от потрясения даже двух слов связать не могу.
– Я иду спать, – говорит сын. Я рассеянно киваю, находясь в легком шоке от тирады Марка.
И как только дверь его спальни хлопает, звонит мой телефон.
– Где тебя черти носят, Ань? – рычу я в трубку, чувствуя необходимость высказать ей все, что я думаю о методах ее воспитания и влияния на наших детей.
– Сбавь тон, Леш, – ледяным тоном осаживает меня она. – Я не могла позвонить. Я уже еду. Ты, наверное, забыл, что я не в получасовой доступности от дома работаю, а в Бруклине. Мне ехать больше часа туда и обратно. И это без пробок. Через сорок минут приеду.
– Разворачивайся. Дети спят. Я отвезу их утром сам.
– Ты уверен? – спрашивает она. И мне кажется, что я слышу в ее голосе облегчение. Хочется швырнуть телефон в стену. Но я сдерживаю себя из последних сил.
– Я уверен. Но ты так и не сказала, почему так сильно задержалась?
– Я обязана? – высокомерно интересуется Аня.
– Мы вообще-то женаты, – яростно напоминаю я.
– О, ты еще помнишь об этом? – насмешливо передёргивает она. – Я собираюсь исправить это недоразумение в ближайшее время.
– Что это значит? – напряженно спрашиваю я.
– Ничего не значит, Леш, – теперь в ее голосе появляются уставшие нотки. – Ничего нового. Мы давно разошлись. Пора оформить все официально.
– У тебя кто-то есть? – выдавливаю из себя вопрос, хотя Марк уже дал понять, что ответ будет положительным.
– Да. И уже давно, – подтверждает Аня мои опасения.
– Что? – гневно кричу я в трубку, чувствуя острое желание разнести в щепки стол, который пинаю ногой, и тот врезается в стену с грохотом.
– Я тебя не спрашиваю, с кем ты кувыркаешься в нашей постели.
– Ты сама ушла. Я…
– Ты просто козел, Леш. Признай это. И расстанемся друзьями. И еще, я не обязана перед тобой отчитываться. Я живу дальше. Чего и тебе советую.
– Отлично, – рычу я. – Удачи тебе.
– Спасибо, что позаботился о детях. Доброй ночи.
– Пошла ты, а?
– Взаимно, Леш.
И снова эти долбаные короткие гудки. Черт. Я не думал, что меня так взбесит мысль о том, что Аня кого-то найдет. Бл*дь, я понимал, что молодая красивая женщина не останется без внимания, но… На самом деле мне все время казалось, что наш разрыв носит временный характер. Что ей надоест дуться, и она вернется. Хотя нет, не казалось, мне хотелось в это верить. В глубине души я понимал, что все кончено, но не желал мириться с этим. И дело тут даже не в желании восстановить семью, а в отрицании и в чувстве вины, в осознании, что я все разрушил, что на мне лежит львиная доля ответственности даже за то, что теперь моя жена встречается с другим мужчиной. И она приведет его в дом. Где живут мои дети. Теперь какой-то мудак будет готовить им завтраки, возить их в школу.
Черт побери.
Свихнуться можно.
И самое отвратительное во всем этом, что я ничего не могу сделать, ничего не могу изменить или исправить. Мне необходимо успокоиться. Собраться, подумать. Мой брак рухнул не сегодня. Я жил последние два года один и не раз предпринимал попытки исправить отношения с женой, наладить контакт, построить мосты, вымолить прощение. Но ничего не выходило. Видимо, что-то между нами утеряно безвозвратно. Она меня разлюбила, разочаровалась, устала. Мы перестали слушать друг друга, разговаривать, меня поглотила новая яркая жизнь, а Аня не хотела, чтобы я менялся. Новый я ее не устраивал, и, возможно, это стало началом конца. Человек, за которого она вышла замуж, разительно отличался от того, кем я начал становиться. Не сразу. Все происходило постепенно, неосознанно. Любые изменения не происходят внезапно. Это долгий процесс.
