Мне помогли подняться и повели в темноту пещеры.
Шкура была неимоверно тяжёлой, но Агния не позволила снять её. Они с Радомирой только помогли мне нести её и всё.
Хотя, как помогли? Они практически отволокли меня и шкуру. Вдвоём. Матакуши и Шикиша пытались помочь, но Агния не позволила. Сказала, что на них тоже может перейти проклятье. Потому что у них нет оберегов.
Посадили меня недалеко от входа. Так, что в огромной шкуре Услэг Мангаса я буквально перекрыл вход.
– Запах шкуры отпугнёт желающих войти в пещеру, – говорила между тем Агния. – А с Кизаму её пока снимать нельзя. Нужно обмануть духа Услэг Мангаса… Так что, пусть пока посидит так. В этой шкуре он не замёрзнет.
Я сидел закутанный в вонючую шкуру и как будто издалека наблюдал, как демоны чуть ли не по воздуху, чтобы не касаться крови монстра, впрыгнули в пещеру, как Найдвар запалил костёр, как Агния достала всем, включая демонов одеяла, как принялась хлопотать у костра.
Первым делом Агния согрела чай. Где она взяла воду, я не знал. А спрашивать было лень. Вообще было лень двигаться. И когда Матакуши принёс мне кусок лепёшки и горячий чай, то ему пришлось буквально впихивать в меня пищу. Я был как будто парализованный. Ну, либо время для меня теперь текло с другой скоростью…
Я видел, как люди и демоны попили чай с лепёшками и уселись вокруг костра. И тогда Агния начала жарить мясо. Видел словно издалека, отстранённо, будто меня это больше не касается. Я сидел, вдыхал чудесный аромат жарящегося мяса и вспоминал поездки с друзьями и семьёй на шашлыки. В таких поездках всегда было много смеха и веселья.
И сейчас у костра люди и демоны о чём-то разговаривали. И даже пару раз засмеялись.
Я не слышал о чём они говорили.
А может и слышал, но не понимал.
Зато хорошо слышал и понимал то, что другим было недоступно. Даже демонам. Даже Агнии.
В глубине пещеры плакал малыш. Он потерял маму, и ему было холодно, голодно и страшно.
Я мысленно потянулся к малышу и погладил его по лысой головке. Все шесть глазок с надеждой посмотрели на меня, и малыш потянулся за лаской. Я приласкал его. И предложил идти ко мне – я укрою его шкурой, и ему станет тепло.
Малыш боялся. Потому что в центре пещеры сидели чужаки и горел огонь.
Я предложил ему обойти их вдоль стенки. Только потихоньку, чтоб не заметили. Потому что не дело, когда малыши мёрзнут и голодают, когда им страшно.
Скрываясь за камнями, малыш неуверенно пошёл ко мне. Он был ещё совсем маленький и ходить как следует пока ещё не умел. Поэтому я поддерживал его. Не физически, конечно. Морально. Физически я не смог бы.
Малыш, постоянно падая и чуть слышно плача, шёл ко мне. Он шёл целую вечность. И я вдруг понял, что для меня самое важное – чтобы малыш пришёл. Я просто обязан был обогреть его и накормить. Я не знал чем накормить, но понимал, что должен. Поэтому, когда Агния принесла мне жареное мясо, я попросил оставить его.
Агния проследила, чтобы я съел кусочек, а остальное оставила в миске около меня и вернулась к костру – жарить следующую порцию.
Мяса, как я понял, женщины оставили довольно-таки много, не всё выбросили в пропасть. И теперь жарили его, чтобы сохранить подольше.
Когда малыш наконец добрался до меня, все уже наелись и спали. Кроме Агнии, которая продолжала жарить мясо впрок.
Маленький, размером со взрослую собаку, малыш нашёл миску по запаху, и я подбадривающе мысленно погладил его – ешь!
Он ещё не умел есть. Видимо был сосунком. Но титьки у меня не было. Единственное, чем я мог накормить малыша – это мясо. Так что, пришлось ему учиться жевать твёрдую пищу.
Когда с мясом было покончено, он прижался ко мне и усиленно задрожал.
Единственное желание, которое было у меня в этот момент, это согреть малыша.
Я с огромным усилием приподнял шкуру и впустил малыша внутрь.
Он ткнулся голой головой мне в бок и тут же засопел.
Это было так неожиданно и… мило что ли. Что я просто сидел и улыбался, как дурак. Я, боевой офицер, майор российской армии, сидел и млел от счастья, что маленький монстр спит, уткнувшись в меня, доверяя мне. Да я с дочкой так счастлив не был… Словно я мамка этому малышу.
Подошла Агния, забрала пустую миску.
Женщина что-то говорила мне, но я сидел, не шевелясь, чтобы не дай бог не потревожить сон малыша.
Не дождавшись от меня ответа, Агния ушла.
Я видел, как она закуталась в одеяло, словно в спальник и легла у костра.
Я не спал. Находился в какой-то прострации. Как-будто я одновременно был и тут, и где-то в другом мире. И там я должен был во что бы то ни стало защитить ребёнка, помочь ему дожить до утра, защитить от грозящей опасности. Я должен был спасти его даже ценой своей жизни.
И я знал, что со дна ущелья поднимается тьма. Ещё чуть-чуть, и она затечёт в пещеру. А я не должен ей этого позволить, чего бы мне это ни стоило.
Я мысленно встал. Стараясь не разбудить малыша, достал нож Тосиюки – Убийцу демонов – и приказал ему светить. Потому что преградой на пути тьмы может быть только свет.
Конечно, костёр давал свет, но мы с малышом сидели не у костра. А подняться и сесть поближе, не разбудив ребёнка, я не мог. Да и тьма, попавшая в пещеру, её уже не покинет. Так что выход только один – не пустить. Встать на страже.
Нож Тосиюки сиял, высвечивая все тени, даже самые маленькие. Потому что именно по теням передвигается мрак.
Катана в моих руках тоже светилась. Но её свечение было другого рода – оно сосредоточилось вокруг клинка, и я понимал: не существует в этом мире ничего, что не смог бы перерубить мой меч.
Море тьмы поднималось в приливе. Вот оно достигло карниза. Вот поползло ко входу в пещеру.
– Ты не пройдёшь! – сказал я тьме.
Она в ответ зашипела.
– Я не пущу тебя!
Тьма начала яриться.
– Убирайся! Нет тебе тут поживы!
Тьма забесновалась…
И тут я почувствовал, что уже не один защищаю вход. По правую руку от меня в своём черном, расшитом золотыми драконами кимоно стоит Юшоуша, а по левую Аргх.
Ободрённый тем, что я больше не один, я вложил в свои слова всё своё желание защитить малыша и приказал тьме:
– Убирайся!
И тьма послушалась. Она отступила.
Но не успел я расслабиться, как на её место пришло нечто более страшное. Пришёл дух того монстра, которого я убил. Дух настоящей матери ребёнка.
