Я посетила наш ВООП! Я всё гадала, что меня там ждёт. Наверное, старая грымза, которая сразу станет хамить и тыкать.
Но я не угадала. Там сидела молодая, необычная женщина лет двадцати шести – тридцати.
Я постучалась в приоткрытую дверь.
– Войдите!
Здесь был казённый интерьер, как во всех учреждениях и конторах советского типа. Крошечное оконце забрано завитушками и финтифлюшками решётки. Коричневые феноло-формальдегидные стены, по вертикали простроченные узенькими деревянными реечками, как в фильме «Следствие ведут знатоки».
У входа – шифоньер, в углу – буфетный шкаф с откидной крышкой-баром. У окна – рухлядевый стол с древней электрической пишущей машинкой «Ятрань». И два жёлтых стола, составленных буквой «Т».
Мне навстречу встала молодая женщина в сливочно-жёлтом деловом костюме с короткой юбкой. Стрижка под мальчика, толстое, некрасивое лицо.
– Вы к кому-то пришли? Садитесь, пожалуйста! – и я опустилась на «стул для посетителей» между дверью и машинкой. И удивилась: разве здесь к кому-то можно прийти?
– Да я вот по объявлению…
И тут женщина затараторила, и остановить её было нельзя. Чувствовалось, что она грамотна, начитана, но говорила с таким ужасным украинским акцентом, видимо, долго переводя в уме слова.
– …наши дети – что мы им оставим? У меня есть ребёнок! Сколько же можно сбрасывать мусор в эту несчастную Клязьму, – пойди и выбрось свою пивную банку, куда следует! Я – начальник общественной инспекции Полипова Валентина! Я работаю здесь бесплатно. Не в обиду будет сказано этой женщине, нашему председателю, – и Полипова кивнула на стол у окна, – но она не справляется со своими обязанностями и совершенно развалила организацию. Скоро в Москве будет конференция, где её переизберут. Всё решит конференция. Вы тоже поедете на конференцию…
Мои внутренности просто ледяной ужас сковал: как это – работать бесплатно?!! Но, в то же время возникло чувство глубокого уважения к её мужеству.
Полипова заполнила на меня карточку общественного инспектора.
– Но я не могу работать у вас бесплатно. Мне родители не разрешат…
– Ой, да вам и не нужно здесь сидеть. Вот вы – гуляете. Гуляйте и записывайте, где свалки, по какому адресу кучи мусора, что там рядом. А списки, ваши донесения, приносите сюда, уже мы будем работать. Вы, поскольку вам есть восемнадцать лет, тоже имеете право подписать протокол и получить свои премиальные от штрафа, – вы скрепляете это право своей подписью! Может быть, здесь вы найдёте себя! И спасибо вам за то, что вы решились прийти сюда!
А сегодня ужасно жарко. В моей маленькой комнате на полу у кладовки стоит горшок с разросшимся «щучьим хвостом». Под ним лежал наш серый кот Маркиз. Когда я пришла, отчим сказал мне с ненавистью:
– Вот ты оставила его без воды, а он лежит под цветком и стонет!
16 июня 1998, вторник
Мне совершенно незачем специально искать свалки, – я составила целый список по памяти. И хотя эта неадекватная, экзальтированная женщина пообещала мне денег, я совсем не верю, что здесь можно что-то заработать, – раз уж начальница инспекции ничего не получает! Просто я до того одинока, что рада абсолютно любому общению, любому делу.
18 июня 1998, четверг
Приёмный день, но в каморке у туалета никого нет, дверь заперта.
22 июня 1998, понедельник
Сегодня я познакомилась с председателем, – Галиной Георгиевной Лепёхиной, темноволосой женщиной лет пятидесяти, похожей на галку. Так её и звали Галка!
В мой реестр свалок, листочек из тетрадки в клеточку, они сцепились, вырывая из рук. Дрались за деньги от штрафов?
– «Куча мусора у Пенсионного фонда…» «Куча мусора на станции Загорянская и Валентиновская…» – оглашала список Валентина.
– Так это же частный сектор! – простонала председатель. – Вот придёт наш Сафронов, пусть и разбирается!
– Когда вы готовы приступить к работе? – спросила Полипова. – Тридцать процентов заинтересованности. Зайдите в понедельник.
Она разговаривает на тяжёлом, вывороченном языке.
29 июня 1998, понедельник
Но сегодня Валентина исчезла, – она предупреждала, что собирается к матери в Житомир. Я застала лишь «учёную галку» да бугая лет сорока шести, по-бабьи пузатого и толстозадого, в седом каракуле вьющихся волос, с красным, обветренным и загорелым лицом. Он говорил об открытии экологического видео-клуба, строительстве детской площадки.
– Ребята будут заняты, а то они в подвалах наркотики нюхают.
– Это Аля, Алина, – нежно представила меня Лепёхина.
– А я – Михаил Викторович! – радостно сообщил пузан своим роскошным баритоном, добрым-предобрым. – Экологический рейд с нами совершить не хотите?
– А это надолго?
– Часа на три-два.
– Нет, я не могу.
Мама не разрешала мне никуда ходить, «только на работу». Сейчас их самих отправили в двухмесячный отпуск. Вот и сегодня она отпустила меня лишь на полчаса. Какой тут «рейд»?
Наверняка это и есть тот самый Сафронов, о котором говорили бабы. Одет вызывающе скромно, даже бедно, в джинсы и старую рубашку, а на жирной талии – тяжёлая связка ключей и толстая чёрная записная книжка с застёжками.
Михаил Викторович спросил, чем я занимаюсь. Я пожаловалась, что ещё весной потеряла работу. Стажа всего два месяца.
– А почему вы так мало работали? – тупо спросила Лепёхина. – Молоденькие ещё, что ли?
– С неприятностями не надо бороться, их надо использовать, – авторитетно и жёстко сказал Михаил Викторович. – Вот человеку было трудно ходить по снегу, и он изобрёл лыжи. А у вас нет знакомых юношей и девушек, которые в таком же, как вы, положении?
– Нет.
– А то что-то не идут к нам люди… Анекдот знаете? Председатель колхоза выступает на отчётном собрании: «У меня для вас две новости, хорошая и плохая. С какой начать?» – «Ну, давай с плохой». «У нас корма кончаются». – «А хорошая?» – «Дерьма у нас много».
И я вежливо рассмеялась.
– Вот так и нашему ВООПу мусор поможет заработать большие деньги! А эта девушка, начальник общественной инспекции, сейчас уехала на всё лето. Видите ли, у неё ребёнок пошёл в школу, и теперь ей нужно будет его провожать и встречать, заниматься с ним. Она не будет успевать.
– Да она меня замучила! – застонала председатель. – Обучала её всему, обучала, а теперь она не может!
Я рассмотрела её повнимательнее. Некрасивое, глуповатое лицо, маленькие, поросячьи глазки, словно щёлочки, заполненные чёрной тушью, короткие, тонкие бровки, как у пластмассовой куклы. Длинные тёмные волосы свёрнуты в жгут и заколоты шпильками. Старая женщина с длинными волосами всегда жалка. Недаром англичанки говорят: «Чем старше мы становимся, тем короче мы стрижёмся». Одета Лепёхина в красненькое платьице до земли, сшитое на руках, и такой же синенький жакетик.
Михаил Викторович записал мне свой домашний телефон.
– Зайдите к нам в четверг.
2 июля 1998, четверг