А вскоре Генс отправил Виткевича в очередную поездку по степям с немецким ботаником Лессингом. Как обычно, Виткевич вел переговоры с казахскими старшинами, занимался изучением местности и составлял карты, проделав с Лессингом путь от Орска до Гурьева.
Пока портупей-прапорщик мыкался по степям, Перовский вызвал к себе барона Генса. После крепкого и густого кофе, которое запивали холодной водой (по-восточному), казачок-чубукчи подал раскуренные трубки. Генс достал из кармана собственный мундштук и, вставив в трубку, с наслаждением затянулся.
– Настало время вплотную заняться ханством Бухарским, – заявил Перовский после первой затяжки, – как думаешь, кого можно послать в их логово.
– Хороших ребят у меня несколько, но лучший один, – ответил, глядя в глаза, Генс.
– Кто же?
– Виткевич! – без всяких раздумий ответил Генс.
– Кандидатур достойный, но не слишком ли молод? – спросил испытующе Перовский, хотя для себя в отношении Виткевича все уже давно решил.
– Это его единственный недостаток! – усмехнулся Генс.
Затянувшись трубкой, он дал понять, что других кандидатов просто не рассматривает.
– Что ж, тогда его и готовь! – кивнул Перовский, поняв намек председателя пограничной комиссии. – Я тоже, кроме него, для столь сложной поездки не вижу никого.
Едва Виткевич вернулся в Оренбург, Генс вызвал к себе портупей-прапорщика:
– Готов ли ехать в Бухару?
– Почту за честь! – вскинул голову Виткевич.
– В каком обличье ты желал бы отправиться в Бухару? Купцом или муллой?
– Я русский офицер! – гордо вскинул голову Виткевич, потом запнулся. – Почти офицер! Поэтому мне оскорбительно скрывать свое имя и звание!
– Тогда не будем терять времени, ибо дело предстоит серьезное и опасное! – кивнул Генс.
Однако не все было так просто. Дело в том, что в Оренбурге в тот момент располагалось английское евангелистское общество. Официально якобы занимаясь христианским миссионерством среди казахов, члены миссии на деле шпионили в интересах Британской Ост-Индской компании. Едва заступив на должность, Перовский сразу же поднял вопрос об уничтожении вражьего гнезда. Но император Николай, не желая осложнять и так весьма непростые русско-английские отношения, пока с этим решением медлил.
Когда год назад Перовский послал в Бухару своего чиновника Петра Демезона, английский посол в Петербурге устроил министру иностранных дел Нессельроде форменный скандал.
Скрыть от англичан подготовку к новой экспедиции в Бухару возможным не представлялось. Поэтому, посоветовавшись, Перовский и Генс пошли на хитрость. Перовский официально направил Виткевича в глубь Казахской степи якобы для очередного разбора взаимных претензий между казахскими родами, «где пребывание его, в особенности на Сырдарье, может доставить нам полезные сведения и о странах Средней Азии». Кроме того, Виткевичу надлежало также найти и освободить оренбургского казака Степанова с женой, захваченных в плен степными разбойниками. Для большей убедительности он даже получил соответствующую инструкцию. Узнав об этом, члены миссии успокоились. Оренбургские офицеры ездили в степи постоянно, и нечего важного для английских шпионов в том не было.
Чтобы исключить любую утечку, Генс все свои указания по предстоящей разведке давал Виткевичу только устно. Благо память у того была феноменальная. В Бухаре портупей-прапорщик должен был заняться сбором политической информации о делах в Центральной Азии (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A6%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%90%D0%B7%D0%B8%D1%8F), и, прежде всего, между Кокандским (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5_%D1%85%D0%B0%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE), Хивинским (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B8%D0%B2%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5_%D1%85%D0%B0%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE) ханствами и Бухарским эмиратом (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D1%83%D1%85%D0%B0%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8D%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%B0%D1%82), о взглядах их правителей на Россию. Отдельной задачей Перовский приказал вызнать все возможное о британских устремлениях в Азии.
* * *
9 ноября 1835 года, получив на расходы три тысячи рублей, Виткевич покинул Оренбург с одним из попутных торговых караванов. Поскольку бухарцы и хивинцы призывали казахов не подчиняться России, Виткевичу вменялось в обязанность, находясь в степи, внушать казахам, что чужеземцы толкают их на преступления в своих корыстных целях, добиваться, «чтобы они их у себя не терпели». Кроме этого, он должен был разъяснять казахам вредность междоусобиц и взаимных грабежей, «вообще нужно объяснять, что правительство старается единственно о пользе их, желая водворить и упрочить в Орде совершенное спокойствие».
Урегулировав вопрос с возвращением из плена казака Степанова с женой, Виткевич решил, что на этом формальная часть его миссии завершена. Встретив идущий в Оренбург караван, он передал записку для Генса, в которой была всего одна фраза: «Обстоятельства принудили…» Это значило, что с этого момента портупей-прапорщик приступает к выполнению своей главной задачи – отправляется в Бухару.
Встречный караван еще не скрылся из вида, как Виткевич достал из походного саквояжа военную форму. Перепуганный проводник, увидев это, упал на колени:
– Тебя казнят еще у ворот Бухары, а вместе с тобой лишат головы и меня несчастного!
– Я посланник генерал-губернатора Оренбурга, и этим все сказано! С твоей же головы не упадет ни один волос! – уверил старика Виткевич, а для полного успокоения вручил ему золотой империал.
Позднее историки отметят, что поведение Виткевича с самого начала его миссии было весьма отлично от поведения тогдашних английских офицеров-разведчиков в Средней Азии. Последние, боясь разоблачения, в обязательном порядке маскировались под купцов и дервишей. Виткевич же прибыл в Бухару в русском мундире! Такого в истории Бухары еще не было.
* * *
В середине 30-х годов XIX века Бухара являлась центром всей среднеазиатской торговли, а следовательно, и центром среднеазиатской политики. Крупнейшее и богатейшее ханство во многом определяло вектор политических предпочтений недоверчивых азиатских ханов. Именно от нее на юг и север, на запад и восток пролегают караванные пути. Хива, Коканд, Самарканд, Карши, Шахрисабз, Термез и Хорезм начисто проигрывали торговую конкуренцию Бухаре.
Бухарское ханство располагалось в плодородных долинах реки Зеравшан. К началу XIX века в Бухарском ханстве проживало около трех миллионов человек, узбеков, таджиков, туркмен, персов, евреев и цыган. Крупнейшим городом наряду со столицей был Самарканд. Кроме того, к числу заметных центров принадлежали Карши, Меймене, Каракуль, Катта-Курган. Важную роль играла также крепость Джизак в северо-восточной части ханства, опираясь на которую бухарцы собирали дань с кочевников-казахов. Во многих бухарских городах были хорошо развиты ремесла. Сама Бухара славилась шелковыми и хлопковыми тканями. На полях выращивались хлопок и рис, пшеница и кунжут, процветали садоводство и огородничество. Бухара активнее прочих ханств вела торговлю с Россией, как вывозя свои товары, так и закупая русские, а также являясь главным транзитным торговым пунктом на пути в Персию и Индию.
Особой статьей дохода в Азии всегда было взимание торговых пошлин. Их собирают все и везде. Поэтому купцы и странствующие торговцы вынуждены задирать цены на товары. Впрочем, так было всегда и это никого не удивляет. Только в Бухаре, в отличие от других ханств, пошлина всегда небольшая.
В 1826 году в Бухаре умер очередной эмир Хайдар и трон перешел к его старшему сыну Хуссейну. Однако младший сын Батур-хан, правивший городом Карши, тоже возжелал стать эмиром. Желая захватить власть, он выступил на Бухару с войском, но, когда навстречу вышло войско старшего брата-эмира, повернул вспять. Впрочем, вскоре Хуссейн скончался то ли от болезни, то ли от яда. Теперь Батур-хан как следующий по старшинству получил полное право на престол. Однако бухарские вельможи, боясь его мести, решили передать власть третьему сыну Хайдара Омару. В ответ Батур-хан снова собрал войско и захватил Самарканд, провозгласив там себя эмиром. Затем его войско подошло к Бухаре и осадило ее. Умный Батур-хан сговорился со столичными военачальниками, и те, соблазненные щедрыми посулами, открыли ему ворота. Спасая жизнь, Омар-хан бежал в туркменские земли, а оттуда в Герат. А Батур-хан, став эмиром, принял имя Насрулла. Правил Насрулла твердо и жестоко. В том ему помогал верный кушбеги (первый министр) Султан-хан-ходжа, страстно любящий поэзию и алхимию.
К России, в отличие от других ханов, Насрулла был настроен достаточно дружественно, так как видел в том и торговую, и политическую выгоду. При этом реальных отношений между Бухарой и Петербургом все еще не было. Между тем англичане уже нащупывали, со своей стороны, подходы к Бухарскому ханству. Поэтому перед Виткевичем стояла задача положить начало дружеским отношениям между двумя державами.
* * *
Итак, в начале января 1836 года (https://ru.wikipedia.org/wiki/1836_%D0%B3%D0%BE%D0%B4) Виткевич прибыл в Бухару. По городу он открыто разъезжал в мундире портупей-прапорщика, сопровождаемый лишь верным узбеком Шапулатом. Видя его, местные жители изумлялись, а дервиши, показывая грязными пальцами, кричали:
– Этот русский приехал к нам неспроста! Он посланник Белого царя, который вскоре придет сюда сам. Так предсказано еще пророками! Правоверные, пока не поздно, кайтесь в своих грехах!
Так как Виткевич был представителем генерал-губернатора, а не российского императора, эмир Насрулла в аудиенции ему отказал. Однако Виткевич несколько раз имел долгие и весьма доверительные беседы с всесильным кушбеги Султан-ходжой.
Беседы шли о состоянии русско-бухарской торговли. При этом Виткевич настаивал на выдаче находящихся в неволе русских пленников. Между делом кушбеги рассказал Виткевичу, что совсем недавно в Бухаре побывал англичанин Александр Бёрнс. Эта информация была исключительно важной. Так как полностью подтверждала опасения Перовского, что Британская Ост-Индская компания уже запустила свои руки в Среднюю Азию.
Когда же Султан-ходжа начал рассказывать, что если Бухара будет поставлять в Индию свои товары, то быстро разбогатеет. Так, по крайней мере, говорил кушбеги англичанин Бёрнс.
На это Виткевич только рассмеялся:
– Думаю, что ваш гость вас обманул. Англия никогда не будет покупать ваш хлопок и сушеные фрукты, так как в Индии этого добра достаточно, а больше Бухаре торговать просто нечем! А вот Россия как раз покупать хлопок и фрукты у вас будет. Кроме того, повернувшись спиной к России, Бухара лишится русского железа, меди, других изделий российской промышленности.
– Но это могут нам привезти англичане! – насупился кушбеги.
– Увы, англичане же чего-либо подобного им доставлять не будут. Индия настолько огромна, что сама все это легко поглощает! К тому же, если генерал-губернатор Оренбурга узнает, что вы торгуете с англичанами, он немедленно арестует все бухарские товары.
В тот день кушбеги и портупей-прапорщик расстались весьма холодно. Но уже на следующей встрече Султан-ходжа был на редкость улыбчив и предупредителен, а об англичанах и не упоминал. Однако, когда речь зашла об освобождении русских пленников, кушбеги закатил в потолок глаза:
– Этот вопрос может решить только его величество эмир!
– Так пусть он его и решит! – настаивал Виткевич.
– Для этого мы должны быть уверены в вашем добрососедстве. К тому же рабы стоят больших денег, и мы понесем убытки. Пусть Белый царь предложит нашему эмиру выкуп, а мы подумаем… – начал наводить тень на плетень кушбеги, и Виткевич понял, что в эту поездку данный вопрос ему не решить.
В Бухаре Виткевич также встретил прибывшего из Кабула своего старого знакомца афганского дипломатического чиновника Гуссейна-Али. На этот раз Гуссейн-Али возглавлял афганскую дипломатическую миссию, которая направлялась в Петербург. Дело в том, что умный и прагматичный эмир Афганистана Дост Мохаммад (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%BE%D1%81%D1%82_%D0%9C%D1%83%D1%85%D0%B0%D0%BC%D0%BC%D0%B5%D0%B4), узнав о двойной игре англичан, которые решили свергнуть его с престола, спешил заручиться поддержкой России. Это оказалось как нельзя кстати! Совершенно неожиданно Россия получала могущественного союзника прямо на пороге Индии! Для Виткевича эта встреча была как нельзя кстати.
Как бы между делом Виткевич встретился с выходцем из Индии английским агентом влияния купцом Низаметдином, еженедельно отправлявшим отчеты о бухарских делах своему резиденту в Кабуле. Низаметдин усиленно интересовался связями России с Хивой, Новоалександровским укреплением на Каспийском море, новой русской военной линией в Казахской степи. Не раскрывая деталей, Виткевич ответил на ряд его вопросов, после чего задал свои. Как ему удалось установить, Низаметдин на следующий же день отправил срочное донесение в Кабул. В свою очередь, Виткевич получил нужную ему информацию о характере присутствия англичан в Бухаре.
Войско эмирата Виткевич оценил в двенадцать тысяч человек. Меньшую часть их составляли аламаны – некое подобие старых русских стрельцов. Большую часть ополченцы-кайсаки.
