Но я не собиралась отступать.
– Поначалу ты категорически отказывался ехать сюда, чтобы продвигать свои произведения. Пристрастие к лаудануму и нежелание общаться с посторонними людьми служили достаточным основанием для отказа. Но потом ты внезапно меняешь решение, сокращаешь дозу и заявляешь, что для тебя очень важно отправиться в Лондон.
– Да. Это случилось после того, как я получил по почте письмо.
– Письмо?
Туман продолжал стремительно сгущаться.
– Ты удивлялась, как нам удалось остановиться здесь в таком шикарном доме.
– Да, – кивнула я, – и ты ответил, что не знаешь.
– Это правда. Я не знал и до сих пор не знаю. Предложение поселиться в этом доме содержалось в том же письме. Автор письма не подписался. Но документы об аренде дома и о найме на работу миссис Уорден оказались подлинными. Я не рассказывал тебе остального, потому что не мог найти в себе силы еще раз пережить кошмар тех далеких дней. У меня вошло в привычку утверждать, что «ум лишен способности забывать», но, положа руку на сердце, я обманывал самого себя – я как раз и пытался все забыть.
– Ты говоришь, что не рассказывал мне остального. Отец, что ты имеешь в виду?
Отец тяжело вздохнул и выдал наконец то, что так долго держал при себе:
– В письме говорилось: если я приеду в Лондон, то узнаю, что случилось с Энн.
Это было совершенно неожиданно, и на мгновение я потеряла дар речи. Потом придвинулась к отцу и переспросила:
– Узнаешь, что случилось с Энн? И ты узнал? Мы в Лондоне уже четыре дня. Автор письма вышел с тобой на связь?
– Нет. Все это остается такой же загадкой, как и в день, когда пришло письмо. Я думал, возможно, пока я езжу по городу, встречаюсь с книготорговцами и газетчиками, кто-нибудь незаметно подойдет ко мне и намекнет, что нам нужно поговорить наедине.
– Но с какой стати кому бы то ни было идти на такие расходы, снимать роскошный дом, а потом даже не связаться с тобой, чтобы прояснить, ради чего он тебя пригласил?
– Представления не имею. Те дни были наихудшими в моей жизни. И наилучшими. Только благодаря Энн. Если бы все пошло иначе, она могла бы стать твоей матерью.
– И тебе было так трудно мне рассказать?
– Наверное, мы не были готовы открыто обсуждать все-все темы.
– Это меняет дело, – кивнула я.
– Да, – согласился отец.
Вокруг клубился густой туман. Холод усиливался. Я поплотнее запахнула пальто.
– Давай возвращаться домой, – решил отец.
– Но как в этом тумане мы найдем дорогу?
– Единственная улица в мире, которую я знаю как свои пять пальцев, – это Оксфорд-стрит. Не волнуйся, Эмили, мы найдем путь домой.
Мимо прогрохотал экипаж, и отец повел меня за собой сквозь туман.
Мы двигались по левой стороне и вскоре подошли к пересечению с широкой улицей.
– Если не ошибаюсь, это должна быть Тоттенхем-Корт-роуд, – сказал отец. – Вот. Видишь табличку на стене? Да, Тоттенхем-Корт-роуд. Пойдем сюда. Когда я был молодым, любил здесь стоять и воображать, как иду и иду по городу, и вот дома кончаются и начинаются поля и леса.
Мы двинулись по Тоттенхем-Корт-роуд, не видя ничего на расстоянии буквально нескольких метров, потом свернули в боковую улочку, затем еще в одну. Кажется, отец не преувеличивал, когда говорил о лабиринте лондонских улиц.
– Не волнуйся, – снова успокоил он меня.
Сказать по правде, я никогда не волнуюсь, если только дело не касается моего отца.
Мы прошагали никак не меньше двух миль. Большинство женщин в своих куполообразных юбках не прошли бы и пары кварталов. Но мне мои «блумерсы», как их пренебрежительно называют газетчики, позволяли чувствовать себя свободно.
Мы пересекли улицу, которую отец назвал Грейт-Рассел-стрит, а на следующем перекрестке он заверил меня, что мы уже почти пришли.
Но тут в тумане замаячили фигуры двух людей.
Отец резко втянул носом воздух.
Неизвестные – теперь я разглядела, что это высокие мужчины, – приближались.
Через несколько секунд они встали у нас на пути, оставаясь еле видимыми.
– Вы – те люди, с которыми я жду встречи? – нарушил тишину отец.
– О чем вы говорите?
– Энн.
– Энн? Кто такая Энн?
– Если вы не знаете, кто такая Энн, уйдите с дороги, – велел отец.
Мужчины не пошевелились, и отец попробовал обойти их стороной.
Но неизвестные передвинулись и снова загородили нам путь. Я заметила, что лица у них осунувшиеся и небритые.
– Черт бы вас побрал! Отойдите с дороги! – Отец рассердился не на шутку.
Первый незнакомец в мешковатом пальто напоминал типичного уличного головореза, на втором я приметила странную шляпу. Я быстренько прикинула, в каком направлении нам с отцом бежать.
– У меня нет денег! – сказал отец. – Делайте со мной что хотите, но только отпустите дочь.
– Отец, я не уйду без тебя!
– Это вы Любитель Опиума? – спросил первый.
– Что?
– Томас Де Квинси?
