Медвежонок Паддингтон находит выход

Michael Bond

PADDINGTON TAKES THE AIR

Text copyright © Michael Bond 1970

Illustrations copyright © Peggy Fortnum and William Collins Sons and Co. Ltd. 1970

All rights reserved

© А. Глебовская, перевод, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство АЗБУКА®

Глава первая

У зубного врача

Паддингтон, всё ещё не веря своим ушам, обескураженно уставился на миссис Браун.

– Вы выбросили мой зуб в машину для мусора! – вскричал он. – Как же я теперь положу его под подушку?

Миссис Браун, страшно расстроенная, ещё раз заглянула в зияющую дыру на дне кухонной раковины.

– Ох, прости меня, пожалуйста! – проговорила она. – Он, наверное, был среди остатков завтрака. Боюсь, тебе придётся написать на бумажке что и как и положить её под подушку вместо зуба…

В семье Браун свято соблюдалась давняя традиция: если у кого-то выпадал зуб, его полагалось класть на ночь под подушку, и утром на его месте появлялся шестипенсовик[1].

Паддингтон очень сильно огорчился, узнав, что его лишили такого интересного переживания.

– Может быть, посмотреть снаружи, под крышкой? – не теряла надежды Джуди. – Вдруг он там лежит на решётке…

– Вряд ли, – возразил Джонатан. – Это ведь зверь, а не машина. Мелет всё подряд. Вчера даже управилась с ириской-тянучкой, которую мне дал Паддингтон… Конфета была первый сорт, – поспешно добавил он, перехватив негодующий взгляд медвежонка. – Мне такую в жизни не сделать. Ну… только вот чуть-чуть великовата, мне всю было не съесть…

– Хорошо ещё, – проговорил мистер Браун, возвращаясь к больному вопросу о зубе, – что машину не заклинило. Было бы обидно, она у нас всего две недели…

Но если это была попытка развеселить общество, то она потерпела полный провал, потому что Паддингтон бросил на мистера Брауна самый что ни на есть суровый взгляд.

– А зуб был у меня всю жизнь, мне тем более обидно, – ответствовал он. – Притом это был мой лучший зуб. И я просто не знаю, что скажет тётя Люси, когда я ей об этом напишу!

Выпалив это оскорблённым тоном, Паддингтон вскочил и убежал наверх, в свою комнату, оставив на месте происшествия вконец расстроенных Браунов.

– Не понимаю, как у кого-то может быть лучший зуб, – проворчал мистер Браун уже в дверях. Он уходил на работу.

– Гм, – проговорила миссис Бёрд, – лучший или не лучший, но мишке было из‑за чего расстроиться. Вы бы тоже небось не обрадовались, если бы ваш родной зуб выбросили в эту штуковину для переработки мусора – пусть даже и по ошибке.

– И надо ж было этому приключиться именно с Паддингтоном! – вздохнула Джуди. – Вы же знаете, он терпеть не может терять вещи. Особенно если это вещь, которую ему приходилось чистить по два раза на дню…

– Да уж и не знаю, как его теперь утешить, бедняжку, – вздохнула миссис Браун, оглядывая кухню, заставленную грязной посудой, оставшейся после завтрака. – Ненавижу понедельники. По понедельникам всё вкривь и вкось – даже яичного желтка к тарелкам присыхает больше, чем обычно…

Остальные промолчали. Что и говорить, утро в доме номер тридцать два по улице Виндзорский Сад выдалось хуже некуда. Неприятности начались, когда Паддингтон объявил, что нашёл в своём варёном яйце кость, но все тут же припомнили похожий случай с рождественским пудингом и не придали его словам особого значения. Настоящая же буря разразилась немного позже, когда медвежонок отправился наверх, чтобы, как обычно по понедельникам, подсчитать, сколько он потратил денег и сколько ещё осталось.

Услышав отчаянный вопль, Брауны стремглав взлетели по лестнице и обнаружили, что Паддингтон сидит на кровати, пытаясь вытащить карандаш из здоровенной дыры, появившейся на том месте, где раньше был один из его задних зубов.

В ту же секунду в доме поднялся невероятный переполох. Кровать разворошили, ковры скатали в трубочки, вытряхнули пылесос, обшарили все карманы. Паддингтон даже попытался встать на голову, на случай если он случайно проглотил недостающую половинку зуба, но всё безрезультатно… ничего так и не нашли.

И только когда миссис Бёрд вспомнила про кость в яйце, они сообразили, что к чему, и со всех ног помчались обратно на кухню.

Увы, было слишком поздно! Ещё на полпути до них донеслось громкое урчание, и в ту минуту, когда они влетели в дверь, миссис Браун уже выключала машину.

Машина для переработки мусора появилась у Браунов совсем недавно и пока ещё была в диковинку, поэтому всё, от обгоревших спичек до обглоданных костей, отправлялось в её ненасытную пасть; но миссис Браун и в самом страшном сне не приснилось бы, что та же участь постигнет любимый зуб медвежонка, и, узнав, в чём дело, она огорчилась не меньше других.

– В обычной поликлинике его вряд ли примут… – проговорила она задумчиво. – Может, обратиться к ветеринару?

– Ещё не хватало! – воспротивилась миссис Бёрд. – Нет уж, отведём его к частному врачу. Я сейчас же позвоню мистеру Личу.

И миссис Бёрд поспешно вышла из комнаты.

Все остальные ждали её возвращения с некоторой тревогой: хотя мистер Лич с незапамятных времён лечил Браунам зубы, ему ещё ни разу не доводилось иметь дело с Паддингтоном. Поэтому трудно было сказать заранее, как он к этому отнесётся, и все заметно воспряли духом, когда миссис Бёрд вернулась в пальто и шляпке.

– Мистер Лич ждёт нас, – сообщила она. – Пациентов с острой болью он принимает без очереди.

Миссис Браун облегчённо вздохнула.

– Ну и слава богу, – проговорила она. – Как любезно с его стороны, ведь официально Паддингтон не его пациент…[2]

– Кто сказал «Паддингтон»? – невинным тоном поинтересовалась миссис Бёрд. – Я в подробности не входила. Просто сообщила, что один из членов нашей семьи срочно нуждается в помощи…

Она подняла глаза к потолку, откуда как раз долетел громкий горестный стон, и добавила:

– И между прочим, уж что правда, то правда! Пойду-ка поскорее вызову такси!

Миссис Бёрд снова сняла трубку, а остальные отправились наверх проведать медвежонка. Он сидел на краю кровати с самым что ни на есть разнесчастным выражением на мордочке. Вернее, на той небольшой её части, которую можно было разглядеть, потому что всё остальное было замотано огромным махровым полотенцем. Время от времени из глубин полотенца долетал приглушённый стон. Сообщение о предстоящем визите к зубному врачу не слишком-то воодушевило медвежонка, а когда его усадили в уже поджидавшее такси, он и совсем загрустил.

– Что, приятель, зубы зубастовку объявили? – посочувствовал шофёр, кивая на полотенце.

– Какую зубастовку? – не понял Паддингтон.

– Худо, если у них там сильный профсоюз[3], – продолжал шофёр. – Один бросил работу – и все следом!

Миссис Браун поспешно захлопнула окошечко, отделявшее шофёра от пассажиров.

– Не обращай внимания, мишка-медведь, – сказала она. – Я уверена, что мы всё делаем правильно. Мистер Лич – очень опытный врач. Он уже много лет лечит нам зубы.

– Лечит? – ещё больше встревожился Паддингтон. – А может, лучше поедем к кому-нибудь, кто знает, как их вылечить?

Брауны переглянулись. Порой Паддингтону не так-то легко бывало что-либо объяснить, особенно когда голова у него была занята совсем другим, и дальше они ехали в молчании.

К концу пути медвежонок совсем растерялся и расстроился, зато мистер Лич с первого взгляда понял что и как и тут же высказал своё мнение.

– Боюсь, мне придётся взять с вас больше обычного, – заявил он. – У медведей ведь сорок два зуба.

– У меня сорок один, – поправил Паддингтон. – Сорок второй переработали.

– Всё равно это на девять штук больше, чем полагается, – строго сказал мистер Лич, уводя медвежонка в кабинет. – У меня даже нет подходящей карты. Для начала придётся просить медсестру начертить её для тебя.

– Господи, надеюсь, мы поступили правильно, – вздохнула миссис Браун, когда за врачом закрылась дверь. – Всё-таки это я во всём виновата…

Миссис Бёрд хмыкнула.

– Вовсе не вы, а эти Паддингтоновы ириски-тянучки, – сумрачно изрекла она. – Самое, скажу я вам, подходящее название. Тянешь их потом изо рта, тянешь, а вытянуть не можешь… Неудивительно, что у несчастного медведя сломался зуб. Он вчера весь день жевал эту гадость, пока готовил. Мне пришлось выбросить сковородку, а сколько на кухонном полу было липких клякс – и не перечесть. Раза два я чуть не подвернула ногу.

Паддингтоновы самодельные ириски в последние дни стали в доме проблемой номер один. Ладно бы они только присыхали к сковородке. Строго говоря, если бы они с самого начала присохли раз и навсегда, неприятностей было бы куда меньше, но в конце концов тягучая масса превратилась в горку вязких кругляшек, которые прилипали ко всему на свете, и последующие несколько минут миссис Бёрд в подробностях объясняла, как, по её мнению, с этими ирисками следовало бы поступить.

Впрочем, ни от кого не укрылось, что, ругая на чём свет стоит медвежьи конфеты, она не сводит глаз с дверей кабинета и словно пытается просверлить их насквозь.

Однако в кои-то веки опасения миссис Бёрд были совершенно напрасны, потому что мнение Паддингтона о зубных врачах медленно, но верно менялось к лучшему.

Он оглядел кабинет мистера Лича и заключил, что здесь куда приятнее, чем ему казалось поначалу. Всё вокруг было чистым и блестящим, без единого мармеладного пятнышка. И хотя мебели, как сказала бы миссис Бёрд, не мешало бы и подбавить, единственное кресло мистера Лича с лихвой искупало этот недостаток. Паддингтон в жизни не видел ничего лучше. Кресло было не просто кресло, а скорее кушетка, которую можно поднимать, опускать и по-всякому раскладывать, нажимая на одну-единственную кнопку. От восторга у медвежонка даже дух захватило.

Прямо у него над головой висела большая лампа, которая очень приятно грела, а у левого локтя стояли стакан с розоватой водичкой и белая мисочка; с другой же стороны, там, где сидел мистер Лич, к креслу был прикреплён столик с разными блестящими инструментами.

Паддингтон поспешно отвёл глаза от инструментов и поудобнее устроился в кресле. Он вообще любил всё новое и, несмотря на боль, послушно разинул рот, с интересом наблюдая за мистером Личем, который взял со стола палочку с крючком на конце и что-то вроде зеркальца на длинной ручке.

Мистер Лич принялся постукивать палочкой по Паддингтоновым зубам и несколько раз одобрительно хмыкнул. Он забирался всё глубже и глубже и под конец даже принялся что-то напевать.

– Недурно, мишка, недурно, – проговорил он наконец, выпрямившись. – Просто приятно иметь дело с такими зубами.

Паддингтон с видимым облегчением стал вылезать из кресла.

– Большое спасибо, мистер Лич, – поблагодарил он. – Было совсем не больно.

Доктор слегка опешил.

– Да я ещё ничего не делал, – проговорил он. – Это был всего лишь осмотр – чтобы установить что и как. Всё ещё впереди. У тебя разрушена коронковая часть одного заднего зуба.

– Что?! – так и подскочил Паддингтон. – У меня разрушена коронковая часть заднего зуба? – Он красноречиво посмотрел на палочку в руке у мистера Лича и многозначительно прибавил: – Когда я пришёл, она была в порядке. Это, наверное, вы её разрушили, пока стучали.

– Разрушена коронковая часть, – назидательно проговорил мистер Лич, склоняясь над своими инструментами. – Иными словами, у тебя сломан задний зуб. – Он лукаво погрозил медвежонку пальцем: – Ай-ай-ай, похоже, мы кушали что-то не очень полезное, а?

Паддингтон снова откинулся в кресле и посмотрел на врача с удвоенным интересом.

– А вы разве тоже любите самодельные ириски, мистер Лич? – поинтересовался он.

Мистер Лич бросил на пациента довольно строгий взгляд.

– У тебя отломился большой кусок коренного зуба, – медленно и раздельно отчеканил он. – Боюсь, придётся прибегнуть к протезированию.

Паддингтон, донельзя огорчённый такой перспективой, протянул лапу к стакану с розоватой водичкой.

– Только, если можно, я сначала выпью лимонаду, – сказал он.

– Это, – подчёркнуто проговорил мистер Лич, – никакой не лимонад. Это вообще нельзя пить. Этим, когда я закончу сверлить, ты будешь полоскать рот, чтобы удалить пыль и крошки. Если бы я за просто так поил лимонадом всех захожих медведей, я бы уже давно потерял работу.

Он брезгливо покосился на сосульки мокрой шерсти на Паддингтоновом подбородке и сделал сестре знак, чтобы та повязала медвежонку клеёнчатый фартучек.

– Укольчик не желаем? – спросил он. – А то может быть больно.

– Желаем, – с готовностью согласился Паддингтон. – Можно даже два.

– Хватит и одного, – сказал мистер Лич, поднимая шприц к свету. – Ну, открой-ка ротик пошире. И помни: если что, мне будет в два раза больнее, чем тебе.

Паддингтон послушно разинул рот и, по совести говоря, кроме лёгкого прикосновения иглы, вообще ничего не почувствовал.

– А теперь я вам, – сказал он с готовностью.

Мистер Лич вытаращил глаза.

– Мне? – поразился он. – Мне не надо…

Паддингтон вытаращился в ответ.

– Но вы же сказали, мы желаем укольчик, – напомнил он. – И что вам будет в два раза больнее, чем мне.

Некоторое время мистер Лич остолбенело глядел на медвежонка, точно не веря своим ушам, а потом обернулся к сестре.

– Давайте-ка поскорее делать слепок, – сказал он, сердито пыхтя. – Тогда, по крайней мере, у него рот будет занят… Теперь мы вот как поступим, – снова обратился он к медвежонку, взяв у сестры кусок чего-то мягкого, похожего на пластилин, – сейчас ты ещё раз откроешь ротик, скажешь «а‑а», а когда я положу туда вот это, крепко-крепко сожмёшь челюсти.

Паддингтон добросовестно открыл рот и в полный голос сказал «а‑а-а‑а-а‑а!».

– Прекрасно, – одобрил мистер Лич, засовывая руку Паддингтону в рот. – Ну а теперь ещё одно «а», и кусай крепко-крепко. И что бы ни случилось – не отпускай.

– А‑а-а‑а-а‑а! – сказал Паддингтон.

Мистер Лич внезапно изменился в лице.

– О‑о-о‑о-о‑о-о-о‑о! – завопил он.

– О‑о-о-о-о-о-о-о-о-о-о‑о! – повторил Паддингтон, крепче прежнего сжимая челюсти.

– О‑у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у‑у! – не своим голосом взвыл мистер Лич и принялся приплясывать на месте.

– О‑у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у‑у! – отозвался Паддингтон, от возбуждения чуть не вывалившись из кресла. – О‑у-у-у-у-у‑у!

– О‑ой! – взвизгнул мистер Лич. – О‑у-у-у-у-у-у‑у! О‑о-о-о‑о! А‑а-а-а-а-а‑а!

Под дверями кабинета Брауны тревожно переглянулись.

– Бедняга Паддингтон, – посочувствовал Джонатан. – Крепко ему достаётся.

– Поскорее бы это кончилось! – вздохнула миссис Браун. – Не знаю, как Паддингтон, а я долго не выдержу.

По счастью, долго терпеть миссис Браун и не пришлось, потому что не успела она договорить, как дверь кабинета распахнулась и оттуда выскочила очень бледная медсестра.

– Скорее сюда, пожалуйста! – взмолилась она.

У миссис Браун перехватило дыхание.

– Паддингтон! – вскричала она. – Он не…

– Нет! – успокоила её сестра. – Он не!.. С ним мы вообще пока ничего не делали. Это мистер Лич кричит.

Миссис Бёрд с зонтиком наперевес устремилась в кабинет.

– Что здесь происходит? – вопросила она.

– А‑а-а-а-а-а-а-а-а-а‑а! – отозвался Паддингтон.

– О‑о-о-о-о-о-о-о-о-о‑о! – голосил мистер Лич. – Ой-ой-ой! Ай! А‑а-а-а-ай-ай-ай!

– Полундра! – крикнул Джонатан, и они с Джуди бросились к врачу и пациенту, которые словно приросли друг к другу.

– Я тащу Паддингтона, а ты тяни мистера Лича! – скомандовала Джуди.

Через минуту мистер Лич, шатаясь, отступил в дальний конец кабинета.

– Мой палец! – медленно и раздельно произнёс он, не сводя глаз с пациента. – Мой большой палец – вернее, то, что от него осталось, – попал между слепком и твоими зубами.

Паддингтон напустил на себя очень оскорблённый вид.

– Вы сказали кусать крепко-крепко и не отпускать, что бы ни случилось, – пояснил он.

Миссис Браун испуганно взглянула на врача, который стоял посреди кабинета, дуя на пострадавший палец.

– Может, нам лучше прийти в другой раз? – спросила она неуверенно.

С минуту мистер Лич, похоже, отчаянно боролся с собой и в результате всё-таки победил.

– Нет! – проговорил он решительно. – Нет и нет! Когда я вступал на эту стезю, я знал, что не всегда всё будет идти гладко. – Он взглянул на медвежонка и потянулся к бормашине. – Двадцать лет прошли без сучка без задоринки. Должно же это было когда-то кончиться! Я не могу позволить, чтобы сломанный медвежий зуб взял надо мною верх!

Прошло довольно много времени, прежде чем Паддингтон снова показался на пороге кабинета, и, хотя после спасения докторского пальца внутри царила тишина, Брауны облегчённо вздохнули, увидев, что он выглядит ничуть не хуже, чем обычно. Более того, он так и сиял, а рот его был широко открыт, чтобы все желающие могли туда заглянуть.

– Мистер Лич обещал мне вместо зуба золотую корону! – гордо объявил он. – У меня такая большая дырка, что ничем другим её не заткнёшь.

Мистер Лич, который тоже вышел из кабинета, поглаживая забинтованный палец, позволил себе улыбнуться.

– Кажется, в конце концов мы всё-таки победили, – проговорил он. – Я жду мистера Брауна через неделю для окончательной примерки.

– Огромное вам спасибо, мистер Лич, – от души сказал медвежонок. Потом он нагнулся, открыл свой чемодан, вытащил оттуда внушительных размеров бумажный пакет и протянул врачу. – Не хотите попробовать?

Мистер Лич замялся.

– Я… э‑э… обычно не позволяю себе… – проговорил он, заглядывая в пакет. – Нельзя, знаете ли, подавать дурной пример… но должен сказать, выглядят они крайне аппетитно. Спасибо большое. Я… э‑э…

Мистер Лич засунул ириску-тянучку в рот, и в тот же миг голос его прервался, а на лице второй раз за утро появилось оторопелое выражение.

– Грррррр… – прохрипел он, тыча пальцем себе в рот. – Грыг!

Паддингтон с интересом посмотрел на врача.

– Вы и себе разрушили коронковую часть заднего зуба, мистер Лич? – озабоченно осведомился он.

Секунду мистер Лич не сводил с медвежонка взгляда, потом схватился за челюсть и побрёл обратно в кабинет. Ему казалось, что не только его задние зубы, но и передние, и даже сами челюсти навеки приклеились друг к другу, и, когда он захлопывал дверь, выражение его лица предвещало мало хорошего следующему пациенту.

Медвежонок вконец расстроился.

– Я думал, ему понравится! – проговорил он.

– Понравится, – сухо согласилась миссис Бёрд, вслушиваясь в сдавленные вопли, долетавшие из кабинета. – Вот посмотрим, как тебе всё это понравится через неделю. Судя по звукам, не очень… – Она решительно подняла палец. – И между прочим, как только мы вернёмся домой, я намерена ещё кое-что переработать. Хватит с нас этих тянучек-липучек.

Залезая в такси, Джуди ободряюще пожала медвежонку лапу.

– Ничего, – прошептала она. – Ты только подумай, много ли на свете медведей, которые могут похвастаться золотым зубом?

– И, кроме того, – добавила миссис Браун, – это сделает тебя ещё более ценным. С золотым зубом во рту ты уж точно будешь на вес золота – по крайней мере, местами.

Устроившись на сиденье, Паддингтон ещё минуты две обдумывал её слова. За это утро столько всего наслучалось, что трудно было даже упомнить, – не говоря уж о том, чтобы вместить в открытку к тёте Люси! Однако, по его мнению, кончилось всё очень хорошо, и он не сомневался, что тётя Люси полностью с ним согласится.

Миссис Бёрд покосилась на него, и всем показалось, что в глазах её сверкнула лукавая искорка.

– А ведь получается, сломанный зуб лучше целых двух, даже если он и попал в машину для мусора, – проговорила она.

Паддингтон несколько раз кивнул и возвестил под дружный вздох облегчения:

– Теперь я все свои выпавшие зубы буду перерабатывать!

Глава вторая

Как брюки в переделку попали

Миссис Бёрд подняла к свету большой квадратный кусок клетчатой материи и придирчиво осмотрела его опытным взглядом.

– Отличная работа. Паддингтон просто молодец, – похвалила она.

– В магазинах бывает и похуже, – согласилась миссис Браун. – А что это такое?

– Он, кажется, сказал, что скатерть, – отозвалась миссис Бёрд. – Но что бы это ни было, в хозяйстве, безусловно, очень пригодится.

Миссис Браун посмотрела в потолок. Сверху доносился размеренный стук швейной машинки.

– По крайней мере, мы спокойно можем оставить его на денёк без присмотра, – заметила она. – Надо этим воспользоваться. На такой скорости долго эта машинка не протянет.

Миссис Браун побаивалась надолго оставлять Паддингтона в одиночестве. Всякий раз что-нибудь да приключалось – особенно если выпадала скучная минутка, – но пасхальные каникулы закончились, Джонатан и Джуди уехали в школу, и порой присматривать за медвежонком было попросту некому.

В последние дни новое увлечение Паддингтона стало основной темой домашних разговоров. А началось всё с того, что однажды утром по дороге в булочную он уронил в сточную канаву все свои «булочные» деньги – целых пятьдесят пенсов!

Монетки выпали через дырку в кармане его синего пальто, и даже дружные усилия двух дворников и одного мусорщика не помогли их обнаружить.

Хотя мистер Браун, сжалившись, выдал медвежонку новых пятьдесят пенсов, тот ещё долго ходил как в воду опущенный. Он чувствовал себя обделённым на всю оставшуюся жизнь, и, когда через несколько дней явились рабочие и стали чистить канаву, им пришлось выдержать немало суровых взглядов.

От печальных мыслей медвежонка отвлёк мистер Крубер. Однажды утром, вскоре после этого досадного происшествия, Паддингтон, как обычно, зашёл к нему в лавку и увидел на столике у двери какую-то непонятную штуковину, прикрытую матерчатым чехлом.

Мистер Крубер предложил ему снять чехол, и Паддингтон чуть не упал от удивления: под ним оказалась самая настоящая швейная машинка! А главное, сбоку на ней висел ярлычок с его именем!

Паддингтон закричал было «спасибо!», но мистер Крубер остановил его движением руки.

– Это чтобы никогда больше не повторился «день, о котором мы не говорим», мистер Браун, – сказал он, имея в виду «безбулочную пятницу». – Правда, машинка довольно старая, – продолжал мистер Крубер, пока медвежонок разглядывал подарок. – Она из большой партии подержанного товара, которую я купил на аукционе много лет назад, и с тех пор так и стоит в задней комнате. Зато к ней прилагается книжка с инструкциями, и я считаю, что, если вы надумаете залатать дырку-другую, она вполне сгодится…

Паддингтон даже не знал, что сказать. Хотя миссис Бёрд распорола шов на его пальтишке и вставила в карман двойную подкладку из очень плотной материи, он уже ни в чём не был уверен. Горячо поблагодарив мистера Крубера, медвежонок погрузил подарок в свою сумку на колёсиках и покатил её к дому.

Ему не раз приходилось видеть, как миссис Бёрд шьёт на машинке, и однажды она даже дала ему покрутить ручку, но о своей собственной швейной машинке он никогда и не мечтал!

Труднее всего оказалось вдеть лапой нитку в иголку, и первый раз Паддингтон провозился почти целый день. Но вот наконец-то нитка пролезла в ушко, и дом наполнился негромким равномерным перестуком.

Поначалу Паддингтон просто пристрачивал один к другому старые лоскутки, которые миссис Бёрд нашла в своей швейной коробке, но постепенно разошёлся и стал мастерить чрезвычайно полезные вещи: новое кухонное полотенце для миссис Бёрд; новые занавески в кукольный домик для Джуди; мешок для крикетной биты – Джонатану; чехольчик для трубки мистеру Брауну – и конца-края не предвиделось.

– Только бы он не тронул своё новое одеяло, – рассуждала миссис Бёрд, поднимаясь наверх, чтобы дать Паддингтону указания насчёт обеда. – Я не хочу, чтобы к вечеру оно превратилось в покрышку для чайника!

Миссис Бёрд не меньше других радовалась портняжным успехам Паддингтона, но отнюдь не разделяла уверенности миссис Браун в том, что теперь можно спокойно оставить его без присмотра.

Впрочем, даже её тревога несколько улеглась, когда выяснилось, что Паддингтон собрал в кучу все обтрепавшиеся носовые платки и усердно их подрубает.

– Да, кстати, – вспомнила миссис Браун уже на пороге, – сегодня должны зайти из прачечной. Бельё лежит у входной двери. Может быть, мистер Карри принесёт свои брюки – он хочет, чтобы их ушили.