– К берегам Венесуэлы?
– Скорее всего.
– Сколько миль до него?
– Пять или шесть.
– Ты уверен, что не ошибся?
– Да, мне ясно видны его фонари.
Перегнувшись с мостика, Корсар крикнул:
– Свистать всех наверх!
Менее чем за полминуты все сто двадцать флибустьеров, составлявшие команду «Молниеносного», оказались на боевых местах: палубные у парусов, марсовые на мачтах, стрелки на марсах и на баке, остальные расположились вдоль бортов, а артиллеристы с зажженными фитилями в руках стали наготове у пушек.
Порядок и дисциплина, царившие на борту флибустьерских кораблей, были таковы, что в любой час дня или ночи, независимо от обстоятельств, все моряки занимали свои места с удивительной быстротой, невиданной даже на военных кораблях, ходивших под флагом великих морских держав.
Смелые мореходы, стекавшиеся в Мексиканский залив со всех концов Европы, где их вербовали из числа отверженных в морских портах Франции, Италии, Голландии, Германии и Англии, люди, не лишенные подчас самых ужасных пороков, но не боявшиеся смерти и готовые на любое отчаянное предприятие, на флибустьерских кораблях были послушнее овечек. Они отлично знали, что их предводители не простят ни малейшего проступка и что за трусость и неповиновение их могут тут же прикончить или высадить на берег какого-нибудь пустынного островка.
Убедившись, что люди его на месте (для чего пришлось пересчитать всех поголовно), Корсар обратился к ожидавшему его распоряжений Моргану:
– Вы полагаете, что корабль…
– Испанский, сеньор, – ответил помощник.
– Вечно эти испанцы! – воскликнул мрачно Корсар. – Эта ночь кончится для них плохо, и вряд ли многие из них доживут до завтрашнего дня.
– Мы нападем ночью, сеньор?
– Да, и отправим на дно. Там спят мои братья.
– Как вы прикажете, сеньор.
Вскочив на фальшборт и держась за канат, Морган вглядывался в даль…
В темноте, скрывавшей шумевшее море, у самой воды мерцали две светлые точки, которые невозможно было спутать со звездами, блестевшими на горизонте.
– Они в четырех милях, – сказал помощник.
– И по-прежнему идут на юг? – спросил Корсар.
– Да, в Маракайбо.
– Тем хуже для них. Дайте команду развернуться и идти наперерез. Велите принести на палубу сотню гранат и проверьте, все ли закреплено в каютах и проходах.
– Мы пойдем на таран?
– Да, если это будет возможно.
– Пленных брать, сеньор?
– Зачем они нам?
– На корабле могут оказаться ценности.
– У меня на родине есть пока обширные владения.
– Я имею в виду наших людей.
– Для них у меня есть золото. Перемените галс, сеньор.
После первой команды на борту пиратского судна раздался свисток боцмана. С неописуемой быстротой маневровые принялись брасопить паруса, в то время как рулевой круто повернул румпель влево.
«Молниеносный» лег на другой галс мгновенно и, подгоняемый легким бризом, дувшим с юго-востока, взял курс на далекие огни.
Легкий как птица, он, словно призрак, бесшумно скользил в потемках, оставляя за кормой пену.
Неподвижные, как статуи, стрелки? молча следили за вражеским кораблем, сжимая в руках аркебузы, из которых они стреляли без промаха, в то время как артиллеристы, суетившиеся у пушек, раздували фитили, готовясь открыть ураганный огонь.
Черный Корсар и Морган не сходили с капитанского мостика. Облокотившись на перила друг возле друга, они не сводили взора с двух светящихся точек, двигавшихся в темноте на расстоянии менее трех миль.
Стоя на полубаке, Кармо, Ван Штиллер и африканец беседовали вполголоса, поглядывая то на преследуемый корабль, спокойно продолжавший свой путь, то на Черного Корсара.
– Скверная ночь выдалась для этих людей, – сказал Кармо. – Боюсь, капитан никого не пощадит: он сегодня особенно зол на испанцев.
– Кажется, кораблик-то внушительный, – заметил Ван Штиллер, прикинув на глаз высоту фонарей от уровня моря. – Не хотел бы я, чтобы он оказался линейным кораблем, идущим на соединение с эскадрой адмирала Толедо.
– Черного Корсара ничем не испугаешь. Пока еще ни одно судно не могло устоять перед «Молниеносным», да говорят еще, что капитан хочет идти на таран.
– Черт возьми! Если дело и дальше так пойдет, то рано или поздно «Молниеносный» обломает себе нос.
– Он крепок, как утес, мой дорогой.
– Но и утесы иногда рушатся.
– Типун тебе на язык!
В этот момент голос Черного Корсара неожиданно прорезал тишину, царившую на борту корабля:
– Маневровые! Поставить марса-лиселя и брам-лиселя!
Марсовые тотчас же развернули добавочные паруса.
– В погоню!.. – воскликнул Кармо. – Видать, испанец идет неплохо, раз «Молниеносному» потребовались лиселя.
– Говорят тебе, это линейный корабль, – твердил Ван Штиллер. – Смотри, какие у него высокие мачты.
