Я ткнул в него пальцем, проецируя мой гнев на него.
– Напечатай, ёпта, или будь проклят, ты, козел! Какая разница, кто он такой, у него не меньше прав, чем у любого другого бедолаги!
– Как твое имя, мужик? – спросил репортер.
– А это тут при чем?
– Зайдем в офис. Сфотографируем тебя, – улыбнулся афро.
Он знал, что это было без мазы. Ничего никому я тогда не скажу, а то полиция с меня живым не слезет.
– Да делай что хочешь, твою мать, – сказал я, поворачиваясь.
Крупная женщина подошла ко мне и стала кричать:
– Они держат там хороших христианских мальчиков. Лероя Дюкейна и Орита Кэмпбелла. Мальчиков, не сделавших ничего плохого. Именно об этих мальчиках мы здесь говорим, а не о каком-то грязном наркотическом дьяволе.
Высокий раста в ленноновских очечках угрожающе поднял плакат прямо перед моим носом. На нем было написано:
РУКИ ПРОЧЬ ОТ ЧЕРНОЙ МОЛОДЕЖИ!
Я повернулся к Эндж и потащил ее, дрожа, подальше от этой заварухи, и несколько ругательств и угроз, выкрикнутых нам вслед, звенело в моих ушах. Я думал, что за нами идут. Мы шли в молчании и не проронили ни слова, пока не дошли до станции «Долстон-Кингсленд». Параноидальный Город.
– Куда ты? – спросила Эндж.
– На электричку по Северной линии к старому корешу Элби в Кентиш-Таун. Поставлюсь свинским ширевом, оклемаюсь, затем двинусь в Шепердс-Буш. Там цивилизованнее, понимаешь? Я по горло сыт Хэкни, это даже хуже, чем возвращаться обратно на дорогу. Долбаное захолустье. Слишком много шумных лицемерных скотов. Изоляция, вот в чем проблема. На отшибе от города, без метро-то. Захолустье, как оно есть.
Я занимался пустословием. Нес околесицу на ломке.
– Я с тобой. Квартира накрылась, небось всё уже пожгли. Дверь-то свиньи не починили, им насрать.
Я не хотел тащить с собой на буксире Эндж; у нее был вирус неудачницы, по-настоящему хуевый. Неудача обычно передается от близкого соседства привычных страдальцев. Тем не менее я немногое мог сделать или сказать, когда подошел поезд и мы сели друг напротив друга в подавленном, болезненном молчании.
Поезд тронулся, и я украдкой на нее покосился. Надеюсь, она не ожидает, что я буду с ней спать. Сейчас мне не до секса. Может быть, Элби впишется, если она захочет. Мысль неприятная, но только потому, что все мысли на посторонние темы меня раздражали. «Ну да все равно скоро я буду свободен, свободен от всей этой достачи», – думал я, нащупывая пакетик в кармане штанов.
Чан-96[7 - Аллюзия на виски-бленд Vat 69 (по-английски «vat» – «чан»).]
Фиона неприлично долго доставала Валери приглашениями поужинать у них с Китом. Мы пропускали ее настойчивые просьбы мимо ушей, но в конце концов стало неловко постоянно извиняться и показалось, что лучше однажды вечером действительно взять и прийти.
Мы застали Фиону в чрезвычайно приподнятом настроении. Ее повысили в должности, а работала она в корпоративной страховой компании, продававшей полисы бизнесменам. Успех продаж на этом уровне на девяносто процентов зависит от искусства общения с клиентом, что, в свою очередь, как скажет вам любой откровенный пиарщик, складывается из девяноста пяти процентов радушия и только пяти – информации. Проблема у Фионы была в том, что она, как и многие одержимые карьерой люди, не могла отключиться от своей профессиональной роли и потому становилась невыносимо занудной.
– Заходите! Рада вас видеть! Господи! Чудесное платье, Вэл! Где ты его купила? Кроуфорд, ты прибавил в весе. Хотя тебе идет. Он качается, Вэл? Ты качаешься, Кроуфорд? Вы оба великолепно выглядите! Я пойду принесу чего-нибудь выпить. Водка с тоником для тебя, Вэл. Присаживайтесь, присаживайтесь, хочу услышать обо всех ваших приключениях, обо всем, господи, да мне тоже есть что рассказать… Тебе, наверное, «Джек Дэниелс», Кроуфорд?
– Э-э, лучше бы просто банку пива.
– Ах, пиво… Ох, прости. Боже. У нас кончилось пиво. О господи! Кроуфорд и его пиво!
После всей этой суеты она непременно заклеймит мою просьбу о пиве как смертный грех. Скрепя сердце, я согласился на «Джек Дэниелс», который она купила специально для меня.
– Ах, Вэл, боже, я должна рассказать тебе о потрясающем парне, которого недавно встретила, – начала Фиона, не замечая нашего удивления и дискомфорта.
Нам не пришлось прямо спросить: «Где Кит?» – но выражение наших глаз сказало все за нас.
– Ох, даже не знаю, с чего начать. Боюсь, на Китовом фронте довольно плохие новости.
Она пересекла просторную гостиную и откинула покрывало с аквариума, стоявшего у стены. Включила лампу сбоку от него и позвала:
– Проснись, проснись, здесь Валери и Кроуфорд!
Сначала я подумал, что в аквариуме рыбки и что Кит просто сделал ноги, а потрясенная Фиона решила перенести свою эмоциональную привязанность на домашних животных в форме каких-то тропических тварей. Задним числом я понимаю, что мысль была идиотская. Какая, нахер, привязанность?
Потом я заметил в аквариуме голову. Человеческую голову, отделенную от тела. Более того, эта голова казалась живой. Я подошел ближе. Глаза двигались. Волосы шевелились, как у горгоны Медузы, невесомо колыхаясь в маслянистой жидкости желтоватого цвета. Всякие трубочки, трубки и провода, прикрепленные главным образом к шее, торчали в разные стороны. Под аквариумом была панель управления с различными переключателями, лампочками и циферблатами.
– Кит… – заикаясь, пробормотал я.
Голова подмигнула мне.
– Не ждите слишком многого в плане общения, – сказала Фиона, взглянув на аквариум. – Бедняжка. Он не может говорить. Нет легких, видите ли.
Она поцеловала аквариум, затем вытерла оставленный помадой след.
– Что с ним случилось? – Валери переминалась с ноги на ногу.
– Это устройство поддерживает в нем жизнь. Замечательно, правда? Оно стоило нам четыреста тридцать две тысячи фунтов. – Она огласила цифру медленно, с заговорщицкой осторожностью и наигранным ужасом. – Знаю-знаю, – продолжила она, – вы спросите, как мы смогли себе такое позволить.
– На самом деле, – холодно прервал я ее, – мы хотим знать, что произошло с Китом.
– Ах, боже, конечно, простите! Вы, должно быть, потрясены до глубины души. Кит несся по эм-двадцать пять к Гилдфорду, когда «порше» потерял управление. Шина лопнула. Судя по всему, машина перелетела два ряда, потом через разделитель и выскочила прямо на встречную полосу. Лобовое столкновение с огромным грузовиком; «порше» раздавило просто всмятку, и, как вы понимаете, Кит был почти мертв, даже, можно сказать, и не почти. Бедный Кит. – Она снова взглянула на аквариум, впервые на наших глазах немного погрустнев и помрачнев. – Один врач из медицинской исследовательской компании сказал мне так: «В общепринятом смысле слова ваш муж мертв. Его тело раздроблено на кусочки. Большинство главных органов ни к чему не пригодно. Однако голова и мозг остались неповрежденными. У нас есть новый аппарат, спроектированный в Германии и впервые опробованный в США. С вашего согласия мы можем его предоставить для поддержания в Ките жизни. Это очень дорого, но мы можем заключить соглашение на сумму его страховки, поскольку он технически мертв. Это сложный вопрос, – говорил врач, – и мы оставим этическую его сторону философам. В конце концов, мы и платим налоги для того, чтобы философы могли сидеть и размышлять в своих башнях из слоновой кости». Вот так он сказал. Мне понравилась эта его последняя мысль. В любом случае он заверил меня, что, хотя их юристам надо оформить кучу документов, чтобы расставить все точки над «i», они уверены, по его словам, в конечном результате. «Вы согласны?» – спросил он. Ну и что, боже мой, я могла ответить?
Я посмотрел на Вэл, затем на Кита. Сказать было нечего. Возможно, в один прекрасный день с нынешними успехами медицинской науки врачи найдут тело с безнадежно поврежденной головой и смогут произвести трансплантацию. В таких телах не будет недостатка; я подумал о самых разных политиках. Вероятно, ради поиска здорового тела, к которому можно приставить голову, и был затеян этот жуткий эксперимент. Впрочем, да ну их всех; меньше знаешь – крепче спишь.
Мы сели за стол. Возможно, Фиона и скажет, что вечер удался – как запланированное рабочее задание или проект, который нужно непременно выполнить. За вычетом пары незначительных промахов, например, когда я отказался от бокала вина.
– Я за рулем, Фиона. Мне хватит…
Я поглядел на то, что осталось от Кита в аквариуме, и беззвучно пробормотал извинение. Его глаза моргнули.
Пока Фиона суетливо бегала на кухню и обратно, Валери тщетно уговаривала ее сесть и расслабиться. Она чуть было не брякнула, что Фиона мечется как безголовая курица, но вовремя спохватилась и заменила курицу порхающим мотыльком.
Тем не менее вечер не был столь уж мучительным, и ужин оказался вполне съедобным. Мы еще немного поболтали. Когда мы собрались уходить, я неловко и довольно смущенно вскинул, глядя на Кита, два больших пальца вверх. Он снова подмигнул.
Валери прошептала Фионе в коридоре:
– Ты только одного нам не сказала – кто же этот потрясающий новый парень?
– Ах, боже… так странно, как все происходит. Да тот врач из медицинской компании, предложивший подключить Кита к аппарату. Боже, Вэл, он настоящий мачо. На днях он схватил меня, швырнул на диван и трахнул не сходя с места… – Она зажала рот ладонью и взглянула на меня. – О боже! Я ведь не смутила тебя, Кроуфорд?
– Да, – неубедительно соврал я.
