– Вот и я, как видишь, – с легкостью объявила она. – Делаю то, что ты хочешь. Теперь можешь поступать по-своему.
В полумраке прихожей лицо Люси казалось маленьким, белым, глаза потемнели от эмоционального напряжения. В глубине души она страдала от своего поступка, но знала, что это единственно верное решение.
– Прощай, – сказала она.
Ее сердце бешено колотилось. Она протянула Анне руку. Но Анна не приняла ее.
Извозчик очнулся от дремы, пристроил за своей спиной чемодан и щелкнул хлыстом.
– Ну, прощай, – сказала Анна, на миг задержалась на подножке, потом бросила через плечо: – Тебе это покажется странным, но мне жаль тебя. Не забывай про воздушные шарики.
Заскрипели колеса, и кеб уехал.
Болезненный спазм стиснул горло Люси. Она повернулась и закрыла дверь. До ее ноздрей донесся слабый, еле уловимый, слегка приторный аромат духов – все, что осталось от присутствия Анны. Люси поспешила в гостиную. Она сделала это безотчетно. Ее одолевала слабость, слегка тряслись ноги, но, избавившись от другой женщины, она почувствовала, что гнетущая тяжесть свалилась с плеч. Наступил покой. Да, на нее нахлынуло огромное облегчение и умиротворение. С дрожащими губами Люси стояла, опершись рукой о каминную полку и глядя в огонь. Языки пламени рвались вверх, подобно живым существам, охваченным всепоглощающим желанием. На миг и она, еще не остывшая от возбуждения, оказалась во власти давнего желания, неуловимого и мучительного, которое часто волновало ее, прорываясь из какого-то далекого-далекого прошлого. Что это было за желание? Она наклонилась вперед, в ее потемневших глазах плясали отсветы пламени. Время и пространство будто исчезли… Каково было ее желание? Должно быть, это была любовь к Фрэнку, стремление видеть его счастливым, защищенным от угрожающей ему опасности.
И она защитила его. Теперь у нее появилась уверенность: да, она поступила правильно. Она это знала. И все ее волнение вдруг утихло.
Глава 10
В тот вечер перед возвращением Фрэнка со службы она с особой тщательностью готовилась к его приходу. Чувствуя настоятельную потребность в этом, она днем до блеска вымыла дом. Навела безупречный порядок в комнате Анны, сменила постельное белье, распахнула окна, чтобы свежий морской воздух выветрил все следы пребывания ненавистной гостьи.
В этом действе было нечто символическое – будто совершалось очищение храма. С тем же неослабевающим рвением Люси приготовила любимое блюдо мужа, поставила его домашние туфли к каминной решетке, причесалась волосок к волоску. Она старалась сделать что-то со своей внешностью, чувствуя, что находится не в лучшей форме, беспокоясь, что ее губы покажутся Фрэнку бледными, а лицо утомленным. Неудивительно – после всего, что было! А она так горячо желала понравиться ему. С легким вздохом отвернувшись от зеркала, Люси спустилась вниз и пошла в столовую, где принялась нервозно и бесцельно переставлять на угловой полке фарфор.
Какими невыносимыми оказались эти последние несколько дней, с какой ужасающей ситуацией ей пришлось столкнуться! Но она с честью выдержала испытание, оказала сопротивление самому худшему из зол и полностью овладела ситуацией. Анна уехала. И теперь Люси и Фрэнк снова вместе. Фрэнк, ее Фрэнк, готовый вместе с ней забыть прошлое и вернуть восторг их счастья… Ах! Она думала о Фрэнке, о том, что они с ним остались вдвоем, одни во всем доме. Она с трепетом предвкушала этот трогательный и столь редкий момент в их жизни.
Миновали переживания, связанные с недавним отъездом Анны, и мигом спало нервное напряжение. Апатия прошла, и ее место заняла пылкая нежность, желание прощать, любить и быть любимой. Наверное, в последнюю неделю она была сурова – резковата с Фрэнком и груба, излишне груба с Анной. Подозрения измучили Люси, и потому она порой не знала удержу. Но, приняв эту реальность, она проявила силу духа и добилась если не победы, то, по крайней мере, спасения – спасения своего счастья, счастья Фрэнка и домашнего очага. Она слышала из истории – или это была легенда? – о женщинах, которые, сражаясь за свой очаг, отрезали себе грудь, чтобы как следует натягивать лук. То было в стародавние времена. Но она могла это понять. Такой была и она. Она защищала свой очаг и теперь с радостной неизбежностью покорялась не обстоятельствам, а своей любви.
Люси с замиранием сердца ждала мужа, возлагая большие надежды на этот вечер. Фрэнк задерживался. Обычно по субботам он освобождался после полудня, но сегодня Леннокс потребовал, чтобы Фрэнк съездил в доки Лита и договорился о поставке партии товара из Голландии. Взор Люси часто обращался к часам, но лишь около пяти она услышала знакомый щелчок ворот. Она сразу вскочила на ноги. Щеки ее вспыхнули, но сразу побледнели. Чтобы раньше времени не выдать произошедшие перемены, она не пошла в прихожую, но в ожидании Фрэнка стояла с горящими глазами и полураскрытыми губами.
Он вошел, стараясь, как всегда, быть незаметным, – голова опущена, плечи сутулятся, во всем облике некая сардоническая снисходительность.
– Ужин готов? – спросил он, потирая руки с тихим шуршанием. – На улице похолодало. И от воды поднимается туман, от которого задыхаешься.
– Да, похолодало, – с готовностью отозвалась она, с трудом сдерживая дрожь в голосе. – Но тебя ждет вкусная горячая картофельная запеканка с мясом.
Фрэнк с удивлением посмотрел на жену в упор, но потом отвел глаза и молча направился к камину, чтобы согреться.
– Трудный был день? – ласково спросила она.
– Не слишком, – уклончиво ответил он. – Дальняя была поездка. Очень похоже на Л. – послать меня туда в субботу.
Он помолчал, оценивая ее благожелательный настрой. Потом спросил:
– Как с отъездом мальчика?
– Все хорошо, – сказала она, дергая за колокольчик. – Уехал.
Нетта внесла чай, тосты и запеканку, все горячее, хрустящее и аппетитное. Затем в молчании удалилась.
– Садись, – предложила Люси, заняв место во главе стола.
Он резко поднял голову, словно не в силах осмыслить ее настроение.
– Но как же Анна? – воскликнул он. – Ты хочешь начать без нее?
– Ее не будет за ужином, – пояснила Люси, отводя взгляд. Рука, держащая щипцы для сахара, немного дрожала. – Она вышла некоторое время назад.
– Вышла?
– Да.
Она изо всех сил старалась говорить небрежно. В нужный момент она объяснит свой поступок, и ни секундой раньше. Фрэнк, явно озадаченный, сел за стол, взял чашку и принялся задумчиво помешивать в ней ложкой.
– Что-то случилось? – наконец спросил он.
За последние несколько дней он утратил доверие к окружающему миру.
– Ничего не случилось, Фрэнк, – покраснев, ответила она. – Как раз наоборот. Надеюсь, теперь у нас все пойдет правильно.
Он не спеша взял нож и вилку.
– Надеюсь, – многозначительно произнес он.
Ужин продолжался, и румянец на щеках Люси разгорался все ярче. Передавая мужу второй кусок запеканки, она вдруг сказала:
– Приятно снова чувствовать себя в своей тарелке, правда?
Скосив глаза на газету, лежавшую на столе, Фрэнк рассеянно кивнул, словно пропустил ее вопрос мимо ушей.
– Впервые за несколько дней, – поспешно продолжила она, – мы сидим за столом одни. Сегодня мы больше похожи на самих себя.
– Хочешь сказать, ты больше похожа на себя, – хмуро отчеканил он.
Вспыхнув, она отпрянула, с тревогой глядя на его склоненную голову, но ничего не ответила.
Наконец он отодвинул чашку и, захватив газету, направился к дивану.
– Интересно, где же Анна? – воскликнул он, не отрывая глаз от газеты. – Куда она могла пойти?
Люси молчала, потом, почувствовав, что нельзя больше тянуть, быстро встала, подошла к дивану и села рядом с мужем. Ей вспомнилось, как она недавно подступилась к нему со своими подозрениями. Но сейчас ее душевные усилия были направлены в иное русло. Испытывая мучительное волнение, Люси не собиралась нападать. Эта тема была закрыта. Теперь она хотела попросить лишь о том, чтобы они забыли прошлое и вместе встретили будущее. И, стараясь придать интонации легкость, она воскликнула:
– Фрэнк! Совсем как в прежние времена, этот дом принадлежит только нам. Разве ты не помнишь?
Газета зашуршала, когда он перевернул страницу.
– Конечно помню, – откликнулся он. – Ты ведь не думаешь, что я забыл?
– Но, Фрэнк, как можно забыть это? – взволнованно сказала она, взяв его руку и сжимая ее в своих теплых ладонях. – Я весь день думаю о вещах… которые так много значат для нас. Тот день… тот день в Крэйгморском лесу, – похоже, мы не часто вспоминаем об этом… в последнее время.
