В глубине души он знал это уже несколько лет. Беспокойство Нафраим заглушал работой, передвигая то одну, то другую фишку – просто на всякий случай.
Он пробирался сквозь толпу людей, которые ещё не слышали новость. Они шли так, словно впереди у них было всё время мира. На дверях магазинов звенели колокольчики, покупатели охотились за редчайшими товарами, чтобы потом хвастаться ими дома, и совершенно не догадывались, что ничто уже не будет как прежде.
Стена вокруг круга Наклы вздымалась в конце улицы, по которой новость уже успела распространиться. Люди толпились у ворот, стража держала оборону. Значит, они закрыли врата для изучения феномена. Наверное, первые исследователи уже внутри: историки, учёные, механики – все люди науки, способные передвигаться. Мужчина, который забыл надеть шапку и варежки, отчаянно ругался со стражей и махал руками в сторону университета, и в конце концов его пропустили. Толпа испустила общий стон зависти.
Нафраиму надо выбрать другой путь. Он обошёл огромную стену по улице. Ему приходилось поднимать глаза, чтобы не потерять её из вида, потому что самые дорогие магазины города плотно лепились к ней. Так было не всегда, и Нафраим долго тормозил это развитие, но постепенно ему открылись преимущества происходящего. Никто не заметит дверь в городе, переполненном дверьми.
Нафраим остановился у входа – у простой дубовой двери между двумя магазинами, торгующими старинными картами, ракушками, окаменелыми яйцами и какими-то ужасными штуками в стеклянных горшках. Теоретически дубовая дверь могла принадлежать любому из них, но не принадлежала ни одному.
Он отыскал ключи и открыл замок. За дверью оказался узкий коридор, ведущий прямо к железной двери в стене, окружающей каменный круг. Петли скрипнули, как будто жаловалась, что ими давно никто не пользовался. Внутри стены оказалось прохладнее, здесь стояла плотная темнота, насколько она могла быть плотной для его глаз. Нафраим теперь никогда не погружался в полный мрак, он всегда различал оттенки серого.
Нафраим нашёл лестницу и стал подниматься. Крики взбудораженной толпы едва слышались сквозь толстую стену. Беспокойство нарастало с каждым шагом. Он без остановок дошёл до самого верха, отпер дверь и вышел на узкий балкон, который опоясывал стену с внутренней стороны под самым деревянным куполом.
Нафраим подошёл к деревянным перилам и посмотрел на круг Наклы.
Это правда.
Круглая площадь под ним бурлила. Когда-то это место было мирным, благословенным, насколько это возможно в Шлокне, но теперь оно превратилось в базар. На уровне земли крытые галереи вдоль всей стены перестроили в магазины, хотя арендная плата здесь была необычайно высока. Работники магазинов и чайных домов вывалились на улицу, чтобы поглазеть. Они стекались к каменному кругу в центре, который образовывали шестнадцать высоких глыб из массивного чёрного камня. Они были составлены парами. Восемь пар. Восемь врат. Пульсирующее сердце Наклава.
Ни в одном другом городе не было большего количества каменных врат, и, как следствие, большего богатства. Врата являлись источником власти, денег, знаний и дипломатии. Нафраим наблюдал развитие почти семь сотен лет и понимал, как они важны по своей сути.
Его никогда не переставало удивлять, насколько обыденно люди воспринимают врата, совсем не понимая их. Несмотря на то что как научные, так и религиозные объяснения были притянуты за уши и жидковаты, врата больше не казались чудом. Окаменелые птичьи яйца и винные бокалы из панцирей жучков – на это люди смотрели с открытыми ртами. Шкатулки, в которые можно положить деньги и получить предсказание из рук механической куклы, являлись, безусловно, большей загадкой, чем перемещения между городами мира за считаные мгновения.
А вот сейчас они удивлялись.
Люди боролись за места, с которых хоть что-то можно разглядеть, а стражи врат сдерживали их. В середине каменного круга стоял предмет, который люди принимали за декоративный элемент: колонна, старая, как Гаула. Формально её называли Очевидец, но у неё было много имён. Проводник, волчьи стены, Водяная башня, перекрёсток дьявола…
Несмотря на все названия, никто из стоявших внизу не был уверен в назначении этой колонны. Единственное, в чём все были уверены, – она простоит там ещё целую вечность, неизменная, как и окружавшие её камни. Так было до сего дня.
Нафраим облокотился о перила. Он с болью осознавал, что он – единственный, кто в каждом движении видит конец всего.
Отсюда, сверху, колонна была похожа на трёхгранный меч, выросший из земли. Три мощные стены, встретившиеся в центре. Железный перекрёсток, как назвал его юный принц. Это не железо, это медь, которая позеленела за столетия и теперь, казалось, светилась призрачным сине-зелёным светом, таким типичным для Наклава.
Трое животных венчали колонну. Они стояли на краю каждой из стен. Ворон, волк и олень. Шеи их были изогнуты, как будто они вглядывались в толпящихся внизу людей.
Стены больше трех человеческих ростов в высоту были похожи на внутренность часов. Огромное механическое чудо. Диски, кольца, колёсики на одной из стен начали вращаться во все стороны с разной скоростью сами по себе. Острые края деталей скрипели, сметая столетнюю ржавчину.
Самые внимательные зеваки заметили, что у ворона в клюве не хватало шара, большого, как голова; хотя, если бы он был головой, люди забеспокоились бы ещё больше. Шар упал в жёлоб на внутренней стороне стены и запустил механизм, что со временем и обнаружат учёные.
Нафраим испытал определённое облегчение от того, что шар выпал из клюва ворона. У волка и оленя ярко-зелёные медные шары по-прежнему находились в пастях.
Надежда ещё есть.
Эксперты бегали вокруг Очевидца, производили измерения, делали зарисовки и спорили о том, что видят. Кто-то изучал выгравированные на дисках знаки: фазы луны, времена года, изображения звёзд, дней и богов, всё на нурском. Этот рунический язык был мёртвым, но о толкованиях учёные скоро договорятся, им помогут книги. Если городской совет согласится пожертвовать им доходы от перемещений, хорошо одетые эксперты готовы будут работать долго. Отсюда, сверху, люди казались зайцами. Простая добыча, снующая под гораздо более крупными зверями, которые застыли на Очевидце.
Владельцы магазинов на площади начали беспокоиться. Они разговаривали со стражами ворот: наверное, интересовались, как долго ворота будут закрыты. Вряд ли долго. Больше всего жители Наклава не любили терять деньги, поэтому Нафраим полагал, что каменные врата откроют через несколько часов.
Их не всегда открывали вот так запросто. Когда-то давно это делали с примитивными ритуалами, во время которых приносили в жертву волков и мазали их кровью камни. В те времена считалось, что только кровоточащие камни пропустят сквозь себя людей. Теперь под землёй проложены трубы, подводящие кровь к цоколям камней. Они были скрыты от чувствительных путешественников под декоративными решётками, как обычная канализация. Врата открывали каждое утро и закрывали каждый вечер при помощи простого инструмента – рычага в помещениях Стражи врат.
Мир был не таким, как прежде. Но, к счастью, он ещё не готов к гибели.
Нафраим знал, что впереди его ждёт много работы. Ему необходимо вновь приблизить к себе Лагалуну. Чтицы крови больше не могут держать всё под контролем, это небезопасно. Он сделал глубокий вдох, напомнил себе, что всё могло быть хуже, и направился к двери. Услышал глухой удар. Потом ещё один. Звук трения пробудившихся колёсиков смешивался с громкими криками. Он вернулся к перилам и посмотрел вниз.
Все три стены Очевидца пришли в движение.
Трёх шаров не хватало. Пасти ворона, волка и оленя были пусты. Зрелище вгрызалось в его сердце, заставляя его биться быстрее. Пасти зверей были широко разинуты. Они как будто ужасались того, что он совершил. Они порицали его. Природа порицала его, извлекая на свет воспоминания о старинном грехе, и ему казалось, он совершил его вчера.
Нафраим поднял глаза на деревянный купол. В середине купола был глаз, отверстие в небо. В него залетали снежинки, кружились и опускались на Очевидца. Руку начало ломить, как у старика. Внизу на площади царил хаос. Никто из собравшихся никогда не видел стены в движении. Только он. Он был там, когда они остановились почти шестьсот лет назад. Он раньше видел вращение этих дисков. Тогда они крутились всё медленнее и медленнее, пока наконец совсем не замерли. Зимы приходили и уходили, и в конце концов все забыли, что они когда-то двигались.
Поток вернулся.
Он догадывался. Чувствовал. Давным-давно увидел проросшее зелёное доказательство. Теперь все могли убедиться. Все, кто знал или вообще слышал о Потоке. Никто из смертных, собравшихся внизу на площади, наверняка ничего не знал. А вот долговечные… Они знали. Скоро начнутся спекуляции, паника, обвинения, конфликты.
Война.
Нафраим терпеть не мог войн. Выяснение отношений между людьми невыносимо, но ещё невыносимее война между вардари. А ещё эта волчья хворь – боги знают, что она означает для пьющих кровь. Слова королевы шёпотом пронеслись в его сознании.
Вы контролируете её, Нафраим?
Он солгал ей.
Нафраим вошёл в стену, запер за собой железную дверь и прислонился к ней. Спина ощутила холод, который кусал его сквозь пальто, сквозь кожу. Он стоял в темноте с закрытыми глазами. Здесь пахло затхлостью. Смертью.
Его время вышло.
Многие долговечные не ценили время, но он всегда отсчитывал его. Всегда осознавал, какой это подарок – иметь неограниченное количество времени. Он понимал это, потому что ненавидел спешку. Ненавидел необходимость действовать быстро. Быстро зачастую означало неумно, но скоро вардари соберутся, и у них возникнут вопросы. Несогласие расколет их. Он должен прояснить своё положение, понять, чем он готов пожертвовать. Кем он готов пожертвовать.
Грудь его покалывали иголки холода, как будто он заболевал. Он не сразу определил это ощущение как страх. Дикий и удушающий. Всепоглощающий. Таким он его и помнил.
Долговечный
Как бы Юва ни ёрзала, стул не становился более удобным. Казалось, другие гости не испытывали таких же проблем, но это были люди, которые много времени проводят в чайных домах. Они хорошо одевались и разговаривали, немного наклоняясь вперёд. Они много смеялись и излучали беззаботность, которую она никогда не испытывала.
Они также были из тех, у кого имеются деньги на визиты к дорогим чтицам крови, и от мысли, что её узнают, Юве делалось нехорошо. Она повернулась ко всем спиной, насколько это было возможно, и напомнила себе, почему она здесь. Не только потому, что Эстер платит, но и потому, что речь идёт о круге Наклы. Здесь пользуются волчьей кровью, и, возможно, отсюда её воруют.
Охотничья гильдия никогда не нарушает свои правила, кровь всегда сдают у моста, и всё же… Раздражающее чувство ответственности грызло её. Она – часть проблемы.
Подойти к камням стоило пятьдесят скаров, даже если ты не собирался переместиться с их помощью, так что сейчас подходящий шанс что-нибудь разнюхать.
Если они когда-нибудь закончат пировать…
Круглый стол перед Ювой ломился от золотистых чайных пирожных, крема морозной ягоды и сладких овсяных хлопьев – это была неприкрытая попытка извиниться за визит Сольде на Шкурный двор.
Каждый раз, ставя кружку на стол, Юва боялась, как бы что-нибудь не вывалилось из тарелок. Но Эстер продолжала заказывать, очевидно, намереваясь превратить жизнь хозяина заведения в испытание, потому что он пытался найти хоть одно опустевшее блюдо, чтобы заменить его на полное.
А не так ли кровь попадает на чёрный рынок? От какого-нибудь хозяина или хозяйки? Или от кого-то другого, кто ведёт здесь дела? Снимать помещение в этом месте недёшево – возможно, кто-то отчаянно пытается увеличить свой заработок?
Отчаявшиеся настолько, что готовы заражать волчьей хворью?
