Все произошло, когда левый фланг лоялистов во главе с линкором «Наромокран» внезапно открыл огонь по центру своих войск. Через несколько мгновений к нему присоединились и остатки правого фланга мятежников. Ослабленный центр пал. А вся масса кораблей мятежников и предателей, полуокружив остатки сил лоялистов открыла по ним бешенный огонь. Битва превратилась в бойню. Ежесекундно корабли лоялистов превращались в медленно расплывающиеся в пространстве кроваво-алые облака плазмы.
Царь-солнце торопливо сорвал с головы виртуальный шлем. Лицо царя-солнце посерело, подвижные уши опали, выдавая испытываемое им отчаяние. Это не просто поражение, это настоящий позор, ибо вместе с ним пала тысячелетняя монархия прямых потомков создавших Вселенную изначальных богов. Мир перевернулся и древние доблести, и обычаи пали.
– Негодяи, изначальные боги, какие негодяи, – вырвался из уст едва слышный шепот.
– Ваше величество, – склонился перед ним внешне совершенно спокойный командующий флотом, лишь уши танцевали, выдавая волнение, жуткую джигу, – мы проиграли, и я дал команду флоту отступить. С вашего соизволения после этого я принесу вам свои извинения, – старый волф со значением прикоснулся к эфесу меча.
Несколько мгновений проигравший владыка вглядывался в него с недоумением, затем выдавил из себя:
– Нет вашей вины в поражении, нас погубили изменники… – помолчал, до боли сжав тонкую ниточку черных губ, – они хуже квенов, те, по крайней мере, не предают. Я повелеваю вам жить… вы нужны империи.
На ум пришла притча великого учителя Гуан-Лао.
Однажды заезжий меченосец вызвал на бой содержателя трактира, тот не отказался от поединка, но по доброте душевной предложил гостю вместе поужинать и подсыпал в еду отравы. А после украдкой похоронил глупца за домом. Не все станут играть по правилам, которые ты придерживаешься…
Подвижные уши флотоводца опали.
Он молчал, лишь еще сильнее прижал уши к черепу. И тут король-солнце оказал адмиралу Зэмбо величайшую милость, какую не знал ни один из живущих волфов. Он приблизился, алый язык короля-солнце проворно облизал лицо адмирала.
– Ваше величество! – престарелый волф рухнул на колени, – располагайте мной. Моя и моей семьи жизни в ваших руках!
***
Второй день в окне темно-красная, морозная тьма. Видимость, максимум, на пару шагов. Температура снаружи за минус тридцать. Марсианская буря поглотила окрестности, словно злобный и нелюдимый демон, каким возможно поклонялись прежние жители планеты, скрыл поверхность от нескромных взглядов пришельцев. Нынешним бурям, конечно, далеко до тех, какие бушевали здесь до начала терраформирования, когда скорость ветра достигала 100 метров в секунду и в воздухе одновременно висели миллионы тонн песка и мелких камней, но и эта была сильнее любой земной. Словом, снаружи весьма неуютно, не то, что внутри жилого купола – ни звука не проникало внутрь, тепло и комфортно.
Выйти из купола не получится – снесет. Пока буря не затихнет, передвигаться по поверхности возможно только в вездеходе повышенной защиты. Так что работа экспедиции остановилась. Ждем у моря погоды – на этой планете человек еще не может ею управлять.
Расположившись на кресле в номере, Дэн, меланхолично помешивал соломинкой коктейль в высоком стакане и предавался философским размышлениям о смерти и смысле жизни. В сущности, жизнь – это длинная череда нелепых случайностей, неизбежно приводящих к смерти. И все что мы можем, это как можно дольше пытаться отсрочить фатальный момент. Тем не менее, конец всех трепыханий один – тесный деревянный ящик, два метра холодной земли сверху и кучка цветов у одинокого креста. И стоит ли тогда трепыхаться? Уйти в отставку. Уехать куда-нибудь в тропический островной рай. Никуда не торопясь жить, наслаждаясь покоем, любовью Марии, каждым мгновением… Встречать у моря огненные рассветы, провожать пламенные закаты, слушать, как мерно рокочет белоснежный прибой и безмятежно шумят на теплом ветру пальмы… Жить, а не служить! Не получать заданий, не писать отчеты, не рисковать жизнью постоянно… И жить долго и счастливо. Красота…
Вот только гордость. Чертова гордость потомка поколений воинов, потомка победителей в войне с нацизмом. Гордость человека, сыгравшего не последнюю роль в победе человечества в третьей Галактической войне, в которой перед сапогом человека склонилась старейшая раса Рукава Ориона – волфы!
Пока есть силы – растительное существование не для него!
Взгляд упал на телефон. Позвонить? А смысл? Каждый вечер он несколько раз звонил жене, но в трубке только длинные гудки. Он пытался связаться с домашним компьютером, но тот был заблокирован от его звонков. Дэн просматривал записи с видеодатчика, укрепленного над входной дверью дома. Каждый день жена сбегала по ступенькам подъезда вниз и садилась в их приобретенный недавно топтер или направлялась на ближайшую станцию струнника (аналог наземного метро). Значит просто игнорировала звонки. Нда… Стервозности в Машке не больше, чем в любой другой женщине и, за пять лет после свадьбы, размолвки, конечно, были, но все они были по большому счету мелочами. И это нежелание дать возможность объясниться, стало для Дэна загадкой – это было совершенно не в характере жены. Мария скандалисткой не была и мужа искренне любила, но, как говорилась во времена оставшейся в двадцатом веке юности Дэна, когда его еще звали Александром Сергеевым: и на старуху бывает проруха. Впрочем, такое бывало редко, и Дэн прощал жену… или точнее смирялся с тем, что даже у лучших женщин бывают неоднозначные настроения.
С расследованием покушения на профессора и загадочным самоубийством его заместителя – Брина, тоже натуральный висяк. Понятно только одно – все завязано на открытие профессора, а все остальное туман. Слава богу, что дело сразу забрала контора, так что это теперь их проблема. Его дело – обеспечение безопасности экспедиции.
Дэн откинулся в кресле и закрыл глаза. Ему снова привиделись губы стервы Машки, их маленькая по меркам двадцать четвертого века, но громадная для двадцатого, квартира, где он был так счастлив.
Постучались, не дожидаясь ответа, дверь распахнулась и в комнату ворвался всколоченный, с спутанными волосами на голове, словно только что подрался с кем-то и убежал от противника, но все еще охвачен азартом и гневом схватки, профессор Жан-Жак-Мари Жомени.
– Пьете, месье? – произнес сварливо и побагровел, – и срываете важнейшие для науки исследования! Как вам не стыдно, вы же интеллигентный человек. Почему меня не пускают на улицу? Я что арестован? От кого-кого, но от вас я такого не ожидал!
Профессор был восхитителен и говорил с неподражаемым воодушевлением и искренностью.
«Опа – Дэн слегка поджал губы, выпрямился в кресле и внимательно посмотрел в взволнованное лицо профессора. Вот так сидишь, отдыхаешь. Никого не трогаешь и вдруг тебе предъявляют нелепые обвинения?»
– Профессор, что-то сегодня вы нервный, – Дэн ткнул в сторону Жомени рукой с стаканом и произнес несколько фривольно, – Присядьте, присядьте, пожалуйста!
Он замолчал, всем видом показывая, что пока Жомени не выполнит просьбу, не произнесет ни слова.
Дэн дождался, пока кипящий от возмущения собеседник плюхнется в кресло напротив и продолжил:
– Может глоточек спиртного для спокойствия? У меня есть водка, виски и красное вино. Французское коллекционное, кстати, 412 года – ваше любимое, насколько я помню ваши вкусы.
– При чем здесь ваше вино и виски? Ваши громилы срывают мои планы! Неужели вы не понимаете этого? – профессор нервно жестикулировал в истинно французском стиле: двумя руками и весьма энергично.
– Ваши планы? Вот как? Безусловно, это очень важно, но если бы вы рассказали о них, то, уверен, мы бы смогли решить эти маленькие проблемы. Итак профессор, я был бы признателен вам, если вы четко и ясно расскажите все и, с самого начала.
Из путанного рассказа профессора следовало, что ему удалось найти и расшифровать каменную карту с надписями на языке марсиан. Из них следовало, что они спрятали на дне земного Атлантического океана некий невероятно важный артефакт под названием Учитель и приводились его координаты. И что это чудесным образом ложиться на его, профессора гипотезы о происхождении человечества. И Жомени, естественно, вознамерился немедленно отправиться на поиски артефакта, но охрана и слышать даже не хотела о том, чтобы отпустить профессора на Землю, вот он и пришел к ее начальнику высказать возмущение.
– Вот оно как… карта… – задумчиво протянул Дэн, – «Значит все-таки замешены земные дела… правда очень старые, но возможно это след. Случайно не из-за нее нас пытались убить? – он ощутил азарт, словно хороший охотничий пес перед травлей матерого зверя.
– Профессор, – Дэн отсалютовал собеседнику стаканом и, чтобы дать себе немного времени подумать, поднес его к губам и разом проглотил половину содержимого, как вы смотрите на то, что с вами на Землю отправлюсь я и еще пара парней?
Профессор замялся. С одной стороны его магнитом манил к себе артефакт, с другой стороны присутствие полицейских гончих нравиться не могло.
– А без этого никак?
Дэн отрицательно покачал головой.
– Хорошо, месье! – Профессор горделиво выпрямился. В этот момент, несмотря на всколоченный внешний вид, он выглядел даже величественно.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
