А может, она не такая уж и скверная? Или она умело притворяется? Или… что?
Марта вздохнула, взяла мобильник, чтобы посмотреть время, и, случайно осветив им кусок палатки, заметила, что над спящей сестрой летает невесть откуда взявшийся темнокрылый мотылек, отбрасывающий сказочно-зловещую тень. После он нагло уселся на стенку, и как показалось Карловой – хотя, конечно, это была чушь! – принялся изучать ее.
– Улетай отсюда, – прошептала она мотыльку.
Осторожно расстегнув молнию, Марта вылезла из спальника и стала прогонять насекомое прочь собственной кофтой. Почему-то скрипачке не хотелось, чтобы мотылек находился с ними в палатке. Мотылек послушался, спорхнул со стенки и вылетел прямо на улицу.
Правда, оказалось, что Марта по ошибке схватила не свою кофту, а Юлькину, и ей пришлось аккуратно ее складывать.
А комары действительно куда-то пропали.
Уехали из этого места ребята только ближе к середине следующего дня – отдохнувшие и посвежевшие, – и сосновый бор, освещаемый утренним мягким солнцем, с улыбкой провожал их, махая невидимой рукой.
Глава 6
Александр, ведущий свой плавный стремительный «БМВ», был недоволен. Нет, зол – поэтому с силой вцепился в баранку. Во-первых, хлопоты с предстоящей свадьбой, которые он добровольно взвалил на свои крепкие плечи, порядком его достали. Во-вторых, раздражал Макс, который нервничал из-за пары дел, в том числе из-за проклятого младшего братца ныне покойного Марта. Макс резко усилил охрану собственной персоны, чем насторожил Дионова. А в-третьих, самого Сашу появление в городе этого конченого придурка тоже не вдохновляло.
Нет, Никки ему-то мстить точно не будет – на то нет причины. Да и кто перед кем еще должен ответ держать, если они встретятся, – непонятно. Дионов был бы рад, если бы план Макса сработал и его быки взяли Никки, явившегося на мнимую встречу своих двух главных врагов – самого Максима и господина Смерчинского.
Наверное, прощение – одна из сильнейших добродетелей, придуманных Богом для человека, однако Дионов никого прощать не собирался. И желать добра человеку, из-за которого его веселая, отличная, четко распланированная жизнь полетела к чертям собачьим, он тоже не будет. Может лишь пожелать ему быстрее отправиться куда-нибудь далеко. Например, в ад.
Александр только что выехал от Макса, получив ценные распоряжения. У него было два часа свободного времени, и Дионов хотел потратить их на решение нескольких своих предсвадебных проблем. Он затормозил на красный цвет светофора. Вынужденная остановка усугубила и без того скверное настроение: хотелось гнать тачку вперед.
Толпа младшеклассников, разбившись на пары, медленно и шумно пересекала дорогу под предводительством учительницы, больше похожей на курицу-наседку в пестрой юбке. Саша проводил их долгим задумчивым взглядом. Нет, детей он не любил, но ему вспомнился младший братишка. Еще недавно тот был таким же мелким пацаном, который смотрел мультики, лазил по турникам и решал примеры по математике сначала на черновике, а затем переписывал их в чистовик. А потом резко изменился: вытянулся, повзрослел, стал прогуливать школу, выводя из себя мать, и кататься на своей доске. Из Васьки превратился в Джимми.
«А можно ли во всем винить его?» – неожиданно спросил Александра внутренний голос и тут же ответил, что нет.
Брат-то тут при чем? Тогда уж логичнее было бы возложить вину на отца, который до сих пор не простил Сашу и почти не разговаривал с ним в редкие встречи. А если и разговаривал, то так, будто перед ним стоял не старший сын, а понимающая человеческую речь свинья. Хорошо еще, при Нике он вел себя нормально – нужно сказать спасибо матери, которая уговорила его встретиться с Сашей и его невестой перед свадьбой.
Дети наконец убрались с проезжей части, и Дионов вновь погнал машину, чтобы буквально через минуту остановиться перед очередным светофором. А через минут пять Саша попал в непонятно откуда взявшуюся пробку и осознал, что не прочь взять из багажника биту (вместе с бейсбольным мячиком, если что!) и для разрядки послать ею пару мячей в стоящие рядом, медленно ползущие тачки. А тем козлам, которые организовали пробку, столкнувшись где-то неподалеку, выбить этой битой окна. И потом неплохо бы поехать к своей девочке Нике – с ней можно устроить второй этап эмоциональной разрядки, после которой он почувствовал бы себя просто отлично.
Пробка медленно двигалась, своей черепашьей скоростью только сильнее раздражая Александра. Впрочем, вскоре его настроение немного улучшилось. На остановке он увидел знакомую светловолосую девушку, которая с недовольным видом вглядывалась в дорогу в ожидании нужного автобуса.
Сестренка Марта. Одета совсем просто: джинсы, футболка и удобные туфельки без каблуков – как их там называют? Балетки? Длинные волнистые волосы, как и всегда, распущены и защищают спину от дневных солнечных лучшей. На лице – здоровые темно-коричневые очки, на плече – черная большая сумка, за спиной – чехол-рюкзак со скрипкой. Она напоминала ему котенка, не знавшего суровых реалий жизни.
Зато этого котенка хотелось погладить. Сестренка Ники была ему симпатична.
Машина Александра стояла в крайнем ряду, потому как Дионову нужно было вскоре поворачивать налево. Сам себе кривовато улыбнувшись, Саша открыл окно и громко позвал Марту по имени несколько раз.
Та услышала его не сразу, а когда поняла, что кричат именно ей (и кто именно кричит), как-то даже испугалась. Если честно, в свете происходящих событий, а также начавшихся зачетов и экзаменов Марта даже позабыла о своем Саше, а теперь он совершенно неожиданно появился и настойчиво звал ее к себе в машину.
Марта замотала головой, жестами демонстрируя Александру отказ, но тот ему не внял, еще и посигналил строптивому котенку, кивнув на сиденье рядом с собой.
– Садись!
– Нет, спасибо, – не своим голосом ответила Марта.
Да, ей, как и всякой влюбленной, безумно хотелось оказаться рядом с тем, по кому страдала ее душа, но одновременно Карлова очень страшилась этого. Ведь потом ей опять будет плохо, мерзко от самой себя, и опять по щекам побегут холодные соленые слезы. Мало кто знает, каково это – смотреть на любимого мужчину и понимать, что скоро он станет супругом твоего близкого человека, которого ты своими чувствами просто-напросто предаешь.
– Быстрее, я не могу долго стоять! – раздраженно крикнул Саша.
Он и правда не мог – пробка вновь двинулась вперед, а его автомобиль так и остался стоять, поджидая Марту. Несколько возмущенных и куда-то спешащих водителей стали ему сигналить. Впрочем, непробиваемому Дионову до них не было никакого дела. А вот впечатлительная Марта, которая отлично улавливала чужие душевные вибрации, еще больше смутилась: получается, это из-за нее теперь возмущаются люди и даже что-то кричат из салонов машин. Вон из бордового авто с надписью «Охрана» на стекле, которое стояло сразу за автомобилем Александра, орал какой-то здоровый мужик. Дионов, услышав его вопли, слегка высунул темноволосую голову из окна и, что-то пренебрежительно ответив, царственно пару раз махнул рукой, словно говоря: «Давай, проезжай». А после Саша, который сегодня тоже был в солнцезащитных очках, вновь требовательно поманил Марту к себе.
«Чтоб ты провалился, Дионов», – мрачно подумала скрипачка и, набрав побольше воздуха в грудь, быстрым шагом направилась к сияющему под солнцем автомобилю Александра. Марта села рядом с ним на переднее сиденье, и авто тут же тронулось.
– Привет, – поздоровалась Марта, чувствуя себя не в своей тарелке. Со скрипкой пришлось расстаться и положить на заднее сиденье.
– Привет, сестренка. Ты тормоз или меня злила? Видишь же, что стоять долго не могу, и выделываешься, – делано сердито сказал Саша. – А я, вообще-то, хотел тебя подвезти.
– Я не хотела причинять тебе неудобства, – не глядя на него, произнесла Карлова.
Надо же, минувшей осенью она впервые села в этот просторный дорогой автомобиль. Казалось, ее жизнь до этого события – спокойная, заполненная классической величественной музыкой, мечтами о будущем и Феликсе из далекой туманной Англии – осталась в прошлом. А теперь ее умом завладел этот полукриминальный самодовольный тип с зелеными глазами и прямой спиной. Встреча с Сашей буквально поделила размеренную жизнь Марты надвое: до знакомства с ним и после.
Эти неравные части ее жизни объединяла музыка. Вот только раньше она была для скрипачки вдохновением, а теперь стала освобождением.
– Сестренка, если я сам позвал тебя, значит, я знал, на что иду, – сообщил Александр.
Марта ничего не ответила.
– Говори, куда везти, – велел он, краем глаза заметив, что девочка надулась.
Это его обрадовало. Когда он был подростком, то любил прикалываться над объектами своих симпатий и злить их.
– Я к Нике еду, – сказала Марта.
– Зачем? – тотчас поинтересовался Саша.
– Лекарства забрать для нашей бабушки, – пояснила Марта, так и не поднимая глаз на непонятно почему развеселившегося молодого человека.
Тот объезжал столкнувшиеся машины и повернул направо. Там дорога оказалась не в пример свободнее, и было где развернуться.
– Болеет чем-то?
– Нет, просто у нее давление, – ответила Марта. – А тетя ей с какой-то скидкой таблетки хорошие купила и… – Договорить она не успела – Александр резко затормозил.
Марту, забывшую пристегнуться, с силой кинуло вперед, а потом вдавило в сиденье. Черный «БМВ» едва не столкнулся с неожиданно появившейся справа лихой бордовой иномаркой-японкой с большой бравой надписью «Охрана» на заднем стекле. Эта была та самая машина, водителю которой Саша нелестно ответил.
Александр понял, что его нагло подрезают, и выругался:
– Твою мать! Вконец осатанели, уроды? Гребаные чопники! – прокричал он, высунувшись в окно.
Под ЧОПом он подразумевал частное охранное предприятие. А поскольку «БМВ» Дионова был с правым рулем, а бордовый авто с левым, то водители отлично друг друга видели и слышали.
Марта тут же вспомнила ужасный эпизод с перестрелкой и сжала руки в нервный замок, а Александр вновь вырвался вперед. Бордовое авто, в котором сидели трое молодых крепких мужчин, не отставало.
Представители частного охранного предприятия попытались во второй раз подрезать «БМВ». Саше опять пришлось экстренно тормозить.
Разозлившийся Дионов окрестил мужчин нецензурным словом, которым частенько некультурные люди пренебрежительно называют представителей сексуального меньшинства, а также еще несколькими столь же экспрессивными фразами. Они не могли не оскорбиться.
