Подушка из лезвий
Денис Александрович Игумнов
Сборник рассказов, в которых тонкая перегородка, отделяющая наш мир от потустороннего ужаса, ломается, крошится, падает, открывая путь прожорливой тьме и безумию.
Грибник едет на поиск новых грибных лесов и находит… но совсем не то, что ожидал. Муж, потерявшей жену, запивает своё горе кровью. В альтернативном потоке истории Мексика после открытия секрета воды становится мировой доминирующей рабовладельческой империей. Врач-садист ставит эксперименты над душевнобольными людьми и на выходе получает непредвиденное чудо. Банда чернокожих парней – "Палачи", терроризируют провинциальный американский город, и никто не может остановить насилие, кроме самой смерти. Два друга проваливаются в малиновую реальность злобных карликов и не могут выбраться из липкого кошмара до наступления спасительного рассвета.
Содержит нецензурную брань.
Денис Игумнов
Подушка из лезвий
Грибная жарёха
Игорь Александрович Наумов, мужчина сорока двух лет, по своему характеру был классическим перфекционистом. К любому делу подходил основательно, добивался полного понимания внутреннего устройства любых вещей и вопросов. Да и выглядел он солидно, предпочитая в одежде классический стиль. Костюмы ему шли в ателье на заказ, учитывая пожелание Игоря Александровича, так чтобы они отлично подчёркивали ширину его квадратных плеч. В последнее время наглый жир, облюбовавший себе район живота, беспокоил его не на шутку, особенно Игорь Александрович расстраивался по утрам, когда смотрел на себя в большое зеркало, висевшее у него в прихожей.
В своём зрелом возрасте Игорь Александрович оставался привлекательным для противоположного пола самцом: ростом под метр девяносто, открытый взгляд, волевая англосаксонская челюсть, нос с благородной горбинкой, гладкие щёки, губы не пухлые, а правильной формы с несколько приподнятыми уголками, таящие тихую улыбку. По своей прямой профессии Игорь Александрович был инженером технологом пищевых производств, а работал, как и многие-многие в нашей стране, не по специальности, начальником отдела сбыта подмосковной кондитерской фабрики. Игорь Александрович хорошо зарабатывал, к тому же, пять лет назад, он развёлся с женой и теперь деньги для него перестали быть проблемой в принципе. Он и так-то всегда отличался щедростью своей от природы широкой натуры. Для друзей, да что там друзей, просто для хороших знакомых он мог, не задумываясь, снять с себя последнюю рубашку. И в тоже время Игорь Александрович очень ценил в людях прежде всего благодарность и, если кто-то воспринимал его доброту, как слабость, а были среди его окружения и такие чудаки, быстро ставил их на место. Подчинённые его уважали и побаивались: провести начальника, обмануть в цифрах, наврать о командировках, им никогда не удавалось. Он заранее знал все их уловки и, работая на опережение, сам общался со всеми ключевыми, и не очень, клиентами. Так он оставался в курсе всего происходящего у него в отделе.
Но имелась у Игоря Александровича одна маленькая слабость. Он был заядлый грибник. И как только наступал грибной сезон, в его душу вползало беспокойство. Он не мог ни одних выходных провести вдали от леса. Особенно грибная лихорадка, прозванная в народе – тихой охотой, мучила его осенью. Он прямо-таки ни о чём другом думать не мог, как кроме о своих подберёзовиках, подосиновиках, белых.
Нынешний год выдался замечательно грибным, но также и работы летом и в начале осени хватало, так что Игорю Александровичу удалось выбраться в лес всего лишь с десяток раз, а для него это было преступно мало. Обычно эта цифра была в два-три раза больше. Тем ценнее становилась для него каждая экспедиция в лес за грибами в этом сезоне.
Наступил щедрый на урожай сентябрь, и земля начала рожать грибы с удвоенной силой. В первые выходные наступившего золотого месяца года, в субботу, Игорь Александрович, предварительно разобравшись со всеми текущими делами на работе, решил попытать счастья в новых незнакомых ему местах поиска грибов и, как он мечтал, щедрых на урожай представителей третьего царства. Он любил иногда устраивать этакий свободный поиск. Его воображение возбуждала вероятность найти какой-нибудь невероятный экземпляр гриба там, где, возможно, давно не ступала нога человека. Зонтик размером с барную табуретку, колонию ежевиков пёстрых или десант молодильных кулачков Саркосомы шаровидной. В условиях исхоженного вдоль и поперёк Подмосковья это сделать было довольно сложно, но он не терял надежды и продолжал свои попытки снова и снова, забираясь всё дальше и дальше.
Раненько субботним утром, загодя, ещё до восхода солнца и бодрящей не по-детски переклички дворников, Игорь Александрович встал, приготовил себе завтрак, оделся – плотный серый непромокаемый плащ-штормовка, толстый свитер, тёплые штаны, резиновые сапоги, – и был готов к путешествию. Прихватив с собой корзинку и небольшой туристический мешок с припасами, грибник Наумов отправился в путь. На своём внедорожном Мицубиси (он и прикупил-то его именно для таких поездок за город, хотя и мог себе позволить более презентабельную машину), он отправился на границу Тверской и Московской области. Заранее рассчитав маршрут, отметив его на карте и забив в своём айфоне, он порулил к расчётной точке начала своего пешего похода. Ехать пришлось, без малого, пять часов, и это при том, что он только около часа потерял, чтобы выбраться из дорожной ловушки столичного мегаполиса. Пробки, знаете ли. Даже по субботам. Даже по утрам. Надо было бы выехать ещё раньше – часа за два до восхода.
Там, куда он заехал, нормальные дороги отсутствовали, как явление искусственной природы, в принципе. У него создалось такое впечатление, что те остатки асфальта, которые не успели заграбастать себе чиновники, местные лешие начинали воровать ещё до того момента, как он переставал дымиться. Ну, да бог с ним. Такова наша жизнь. Се ля ви. Не жди перемен, но надейся на лучшее. Иногда могло и повезти. Главное – работать, работать и ещё раз работать.
По просёлочной дороге, по которой последние лет десять наверняка ездили одни лишь лесовозы, да гусеничные трактора, Игорь Александрович доехал до опушки разлапистого тёмного ельника. Если верить карте, то деревень в округе двадцати километров не было, кроме одной под названием Большие СлЕпни или СлепнИ – как кому больше нравится. Дурацкое название, как ни крути. Хорошо, что обильных дождей здесь не шло недели полторы и дорогу вконец не размыло. Грязь, конечно, была, но, так сказать, в умеренном количестве. Собственно, за эту беспросветную глушь он и выбрал здешний лес. Вроде бы не так далеко от цивилизации, а в действительности сказочная первобытность. Даже следы от гусениц тракторов не могли сломать впечатление об этом крае, как о месте безлюдном и неисследованном. Красота, есть где развернуться талантам настоящего грибника – не бабушкиного любителя, а настоящего профи, у которого уже давно выработался нюх на такие богатые дарами дикой природы места.
Припарковавшись, немного проехав в лес, настолько насколько это позволяли деревья, на глинистой обочине, прикрывшись от любопытных возможных глаз столетним, судя по его толщине, дубом, Игорь Александрович оставил автомобиль. Забрав с собой корзинку, мешок, и вооружившись нехилым таким тесачком, его всегдашним верным спутником в набегах на лесной мир грибов, Игорь вошёл в их царство. Он использовал в качестве компаса свой мобильный телефон и поэтому заблудиться не боялся. Первые полкилометра он не мог надышаться таким чистым, словно специально витаминизированным хвойными ароматами, воздухом. Потом Игорь Александрович повернул налево, стараясь, по началу, недалеко уходить от опушки. Он по своему многолетнему опыту знал, что в самом центре лесной глуши редко попадаются настоявшие залежи грибных сокровищ. Хотя в его практике и случались невероятные и от этого наиболее бесценные исключения. В поиске он всё же полагался на свою интуицию, а не на известные каждому встречному и поперечному закономерности.
Здесь, в лесу, было сухо, но не так чтобы очень, не пересушено, а в самый раз. Как раз то что нужно. Но съедобных грибов видно не было, да и поганок тоже. Странно. Земля, покрытая мягким покрывалом год за годом падающих с елей и сосен иголок, приятно пружинила. Может, все грибы оказались погребены под толстым слоем хвойного ковра? Нет. Просто Игорь Александрович ещё не нашёл ту путеводную ниточку невидимых подсказок, немых шёпотов, которая его всегда выручала, будь то небольшие рощицы – лески на его даче, или настоящие заповедные буреломы, которые, он был в этом уверен, ждали его дальше, стоило ему лишь углубиться в лесные чащобы и буйные заросли лечебных трав. В любом случае себе на жарёху Игорь Александрович набирал всегда и сегодняшний день, как он считал, не станет исключением.
Пройдя километра два и не найдя абсолютно ничего (не было не только грибов, но и ягод), Игорь Александрович решил поменять тактику. Он повернул на сорок пять градусов и направился в самый центр леса. Трудности начались через десять минут. Стали попадаться завалы, ямы со стоячей тёмной водой, ветви деревьев начали его теснить со всех сторон и карябать, будто предостерегая от дальнейшего продвижения вглубь. Но Игорь был упрямым грибником и такие пустяшные неудобства остановить его, конечно, не могли. Он упрямо шёл за вознаграждением, веря в свою удачу.
Наконец Игорь Александрович вышел на идеально круглую полянку, со всех сторон окружённую жёлтой стеной из сосен. В центре поляны торчал старый пень. Большой, величиной почти с Игоря, оставшийся здесь загнивать от какого-то дерева великана, ствол которого непонятно кто утащил и при этом умудрившись не потревожить ни одного более молодого соседа. Обойдя по дуге, стороной, огрызок растущего когда-то здесь лесного царя, Игорь Александрович очутился с другой его стороны. Вот здесь-то его и поразил радостный паралич. За пнём скрывался гриб рекордсмен: высотой добрых семьдесят, или даже больше, сантиметров. Боровик. С толстой коричневой шляпкой, из-под которой выпирала зелёная пористая губка грибной споровой подушки, продолжающая неправдоподобно толстую пузатую ножку. Сколько же он весил? Пять кило? Семь? А может быть, все пятнадцать?!
Из задумчивого созерцания гриба феномена Игоря Александровича вывел странный звук, похожий скорее на скрип, но не только. Было в нём что-то знакомое, как от звуков издаваемых исключительно живой материей. Игорь Александрович напрягся, посмотрел по сторонам, но ничего не увидел, и когда уже перевёл взгляд обратно на гриб, то сразу заметил, что тот переместился. Он глазам своим не поверил! Неужели такое бывает? Словно желая дать ему неопровержимое доказательство его чувствам, гриб качнулся сначала в одну сторону потом – в другую, его нижняя часть ножки, вылезая из мха, заметно удлинилась и становясь всё более похожей на ложноножку какой-нибудь там мутировавшей амёбы. Гриб сделал плавный рывок вперёд, сразу пододвигая всего себя ближе к Игорю Александровичу. Вот тут-то грибник-любитель не на шутку испугался. Такие дела Игорю Александровичу совершенно не нравились. В голову стала лезть всяка чертовщина – пришельцы из дальнего космоса или вполне земная нечистая сила? Но то был всё народный фольклор, фантазии воспалённого ума, а здесь Игорь Александрович пристально следил за происходящей небывальщиной на самом деле, в совершенно обыкновенной реальности.
Игорь Александрович, не раздумывая, повернулся назад и решил бежать, придерживаясь того пути, по которому пришёл на эту страшную полянку. Но, не сделав и двух шагов, он был вынужден остановиться. Среди деревьев мелькали такие же грибы переростки, как и тот, что приближался к нему выползая из-за пня. Большинство из них, как он смог разглядеть, были благородной породы, то есть трубчатыми, но среди их маститой оравы мелькали и вымахавшие до гомерических размеров плотные свинушки, сопливые валуи, ядрёные рыжики и белые грузди. И все они двигались по-особому. Некоторые подпрыгивали, словно в их ножки вставили мощные матрасные пружины, другие пытались ползти, а третьи ковыляли как обнаруженный им первым крепыш боровик. И они пищали, созывая своих собратьев со всего леса. Давали ориентир, помогали друг другу. Грибы устроили самую настоящую облаву на живого человека.
Поняв, что к машине просто так не пробиться, Игорь Александрович был вынужден бежать в противоположном направлении – в лес, в чащу. Он хотел обойти преследователей по широкой параболе и вернуться в начало пути, но вышло по-другому. Грибы его гнали умело, постоянно появляясь то с одного боку, то с другого, то возникая прямо перед ним, не давая ему и минуты роздыха. Бежать по лесу занятие не из приятных и лёгких, а убегать от ожившего нечто в резиновых, по определению непредназначенных для такого рода передвижения тяжёлых сапогах – тем более. Игорь, постоянно спотыкался, проваливался в чьи-то норы, сбивал дыхание, набивал шишки, обзаводился царапинами. Его хлестали по лицу ветви деревьев, обдирали сучья, и всё же ему казалось, что он развил вполне приличную крейсерскую скорость. К сожалению грибы, несмотря на их кажущуюся медлительность, не отставали. Почему? Почему, чёрт возьми, это происходило? Как это вообще возможно?
Игорь Александрович совсем выдохся, когда земля пошла под уклон и ему, слава богу, стало легче бежать. Он уже давно бросил корзинку и откинул в сторону рюкзак – так было легче улепётывать, – из всего своего обмундирования оставив себе лишь, как средство личной самообороны, нож. Правда, в сложившейся ситуации, он мало, чем мог ему помочь. Ещё через минуту бешенного галопа, Игорь Александрович оказался в месте, напоминающем овраг – провал земли с левым, относительно пологим склоном (по нему-то он бежал), и правым крутым, как берег реки. На дне оврага росли молодые деревца, в основном – осины и трава, много сочной высокой травы – осоки. Беглец повернул голову влево и увидел, что в конце оврага, там, где он кончался, несла свои воды на юг большая река. Это как раз то, что ему сейчас было нужно: придерживаясь реки, он быстро доберётся до людей. Игорь задыхался, ему поплохело, но увидев воду, он, словно загнанный зверь, уже был снова готов бежать вперёд.
Дорогу Игорю Александровичу перегородил вылезший из кустов вереска огромный, чуть ли не с него ростом, груздь – белый, с круглой шляпкой, в центре которой находилось воронкообразное углубление. Под шляпкой шевелились пластинки, похожие на жабры, они раздвигались и тут же снова сдвигались. Гриб выделял белый мучнистый сок. Оп! У груздя юлой завертелась шляпка: ножка оставалась неподвижной, а шляпка раскручивалась всё сильнее и когда она достигла, видимо, максимальной скорости, с её краёв, в направлении Игоря Александровича, полетела струя млечной росы. Он еле успел отклониться, лишь на руку ему попали скудные молочные брызги. Внешнюю сторону ладони сразу ожгло как огнём. Сок, выделяемый грибом, разъедал плоть не хуже соляной кислоты. Наумов взвыл и, цепляясь за воздух, пополз по почти отвесной песчаной стене, стремясь, во что бы то не стало, выбраться из оврага наверх, уйти от химической атаки груздя. И это ему удалось. Цепляясь за редкие кустики, пучки травы, он добрался до края оврага, перевалил его и, чувствуя себя умирающим от удушья больным, с трудом поднялся с четверенек на ноги.
Перед Игорем Александровичем лежало заросшее сорной травой поле. Возможно, на нём что-то когда-то и выращивали, но только не в этом веке. И здесь его сердце радостно забилось. Невдалеке, всего в каких-то трёхстах метрах, виднелась деревня. Люди! Теперь он спасён. Осознание близкого спасения придало ему сил, и он рванул по полю так будто и не было всех тех десятков минут предыдущего безумного забега по лесу. Он бежал и кричал:
– Люди! На помощь!! Помогите!!!
Ворвавшись на деревенскую улицу непрошенной кометой смеси надежды и ужаса и присмотревшись к первым двум домам, свою радость Игорю Александровичу пришлось поумерить. Дома выглядели явно нежилыми, заброшенными. Выбитые окна, открытые двери, съехавшие на бок крыши. Побежав дальше к центру, он, хоть ему очень этого и не хотелось, признал – деревня давно покинута людьми. А с противоположной околицы уже пищало. Игорь Александрович увидел мелькающие среди домов коричневые, белые, красные, оранжевые, оливковые пятна грибных голов. Его преследовали грибы мутанты. Застонав от досады, Наумов кинулся к первому попавшемуся, показавшемуся ему подходящим, дому. Одноэтажная, сложенная из потемневших от времени брёвен изба. Ставни на всех окнах плотно закрыты. Лишь бы дверь осталась открытой. Игорь забежал во двор и кинулся к крыльцу.
Ему навстречу из-под крыльца выскочил подберёзовик-переросток. Игорь Александрович, не снижая скорости, рванул влево, пригнулся и прыгнул. Манёвр удался, гриб остался за спиной. Радоваться было пока рано: ступив на первую ступеньку, он почувствовал, как его лодыжку обвило упругое кольцо пульсирующей холодной бугорчатой материи. Он обернулся: подберёзовик вытянулся и превратив свою ножку в некое подобие щупальца захватил его ногу и старался стащить Игоря Александровича со ступенек. Грибник спешил: сильнее сжав нож в кулаке, он ударил снизу под шляпку, потом ударил ещё несколько раз. Каждым своим ударом ножа он протыкал мягкую податливость плодовой губки гриба и ослабевший подберёзовик, не выдержавший твёрдости острой стали, его отпустил. Из ран, нанесённых Игорем, закапала чёрная слизь. Отскочив на метр, гриб зашипел, а потом засвистел. Поганец созывал своих, недвусмысленно указывая место, где хотел спрятаться человек.
"Только бы дверь оказалась открытой", – думал Наумов, толкая её от себя. Повезло. Игорь забежал в дом, захлопнул за собой дверь и запер её на массивный железный запор (тоже удача). Он оказался в единственной большой комнате избы. С двух сторон были по два окна, от противоположной входу стены на него смотрела, широко открыв дыру удивлённого рта, большая русская печь. В избе было темно: сквозь ставни проникало столько света, сколько позволяло вломившемуся с улицы незваному гостю рассмотреть лишь дымчатые контуры скисших от времени, нехитрых предметов домашнего обихода.
Игорь Александрович подскочил к окну и через щель между ставнями посмотрел наружу. Дом был уже со всех сторон окружён грибами, и они всё ещё продолжали прибывать. Они пищали, шуршали опавшей листвой и подходили всё ближе к деревянным стенам его временного убежища. Изба перестала казаться Игорю Александровичу неприступной – хлипкая преграда отделяла его от армии мутантов. В конце концов издаваемые грибами звуки усилились настолько, что стали походить на безудержный хохот самого леса. А дистанция, меж тем, между ним и ими всё сокращалась и сокращалась.
Словно опасаясь, что грибы могут наброситься на него, фантастическим образом минуя стены, Игорь Александрович отошёл в самый центр комнаты. Его глаза привыкли к полутьме, и он теперь мог в некоторых подробностях рассмотреть внутреннее убранство крестьянского жилища. Но не предметы ежедневного обихода его интересовали в первую очередь. Вокруг царил разгром. Переломанная мебель, зарубки на стенах, глубокие царапины на досках пола и отпечатки. Смазанные коричневые отпечатки ладоней на белой поверхности печи. И Игорь (о боже!) догадался – деревню никто не покидал, её жителей истребили грибы-выродки! И как только он сделал это открытие, доски пола, рядом со стеной, треснули и их щепки брызнули в разные стороны. В образовавшуюся дыру стал с трудом первым протискиваться большой белый гриб. Края отверстия были неровными, состоявшими из острых заноз и зазубрин. Тёмно-коричневая шляпка белого гриба растягивалась, проминалась, но постепенно проходила через рваные края дыры. Занозы и обломки досок, с силой вдавливающиеся в грибную плоть, не оказывали ему никакого вреда, лишь от трения дерева со шляпкой рождался неприятный резиновый скрип, такой, какой бывает, когда по воздушному шарику с силой проводят пальцами.
Игорь Александрович стоял заворожённый явлением пришествия грибного мутанта из подпола. Когда шляпка вся полностью прошла в дыру, на ножке, там, где она начинала врастать в пористую губку, на границе этого сочленения, с глухим хлопком открылся глаз. Игорь сразу понял, что это именно глаз, хотя по виду он напоминал скорее пупок, заполненный красным смородиновым желе. Это стало последней каплей. Наумов высоко над головой поднял нож и кинулся в атаку. И не успел. Дом качнулся и стал крениться на правый бок. Ставни одного окна, потом другого, потом всех остальных, вылетели и в образовавшиеся проёмы, свистя и попискивая, полезли подосиновики, подберёзовики, маслята, моховики…
Выпотрошенная тушка Игоря Александровича, насаженная на деревянный сук-вертел, висела над затухающим костром. Ночь. Мухоморы-прислужники следили за тем, чтобы мясо хорошо прожарилось, подрумянилось, но ни в коем случае не подгорело. Вокруг укрощённого огня, подсвеченные его мирными отблесками, играющими на углях, сидели грибы. Их было много. Тут же рядом валялись вещи грибника неудачника – корзинка, нож, мешок и выпавшие из него вещи (охотничьи спички, носки, термос). Грибы, тихо попискивая общались. Переговариваясь между собой, они сетовали на то, что в этот раз удалось добыть совсем мало еды. И всё же они не унывали: раз на раз не приходится, но ведь на жарёху-то всегда хватит. Ведь так?
Дельфинчики в моей голове
В начале июня в Москве, почти каждый год, бывает даже очень хорошо. Ещё не так жарко, но ночи уже тёплые. 22 градуса тепла это самое то – для такого большого мегаполиса. Комфортная погода для работы и для любви.
Женя Горохова сегодня в выходной, по случаю дня России, понедельник ехала на троллейбусе в Ашан за покупками. Ну, как за покупками – так хотела себе на лето новых купальников там, платьев, босоножек прикупить. Она не спешила, наслаждалась погодой и даже не побежала к отходящему от остановки нужному ей номеру. Спешить ей сегодня не хотелось. Их с мужем старенький Шевроле Круз, как назло, два дня назад сломался и теперь стоял в автосервисе, откуда они могли его забрать, по случаю праздников, в лучшем случае во вторник или среду. Олег – муж Жени, – на отрез с ней отказался ехать. Благородно плюхнувшись на диван, заявил – "Знаю я тебя, поедешь и на весь день в торговом центре зависнешь. Меня твоим часочком не проведешь. Завтра в институт, а я за три дня ни одного часа дома не был. То одно, то другое. Никаких особо тяжёлых предметов тебе тащить не придётся, так что езжай сама". – Ну, не наглость? Из-за этого она с мужем немного поскандалила, так для порядка, хотя ей и самой, в этот раз, хотелось поехать одной. Вот только троллейбус… Фи, общественный транспорт.
Жене было 22 года, и она в следующем году должна была сдавать ГОССЫ и писать диплом. То есть сначала писать, а потом сдавать. Училась она на биофаке МГУ, там же, где и её муж, только он уже являлся заслуженным аспирантом, любимчиком преподавателей и его научных руководителей. В общем, они были типичной парой молодожёнов. Оба москвичи из интеллигентных семей. Все вокруг их считали идеальной парой. Действительно, они друг друга любили и переживали тот счастливый период, когда молодость, не растраченная в постельных баталиях сексуальность, давали знать о себе каждую ночь и не один раз. Для половины женщин занятия любовью не были чем-то приоритетным, но не для Жени: она регулярно испытывала честные оргазмы и совсем не понимала, как вообще в сексе можно обходиться без них. Конечно, до модельных эталонов молодожёнам было далеко, и всё же Женя и Олег были симпатичной парой. Особенно Женя – небольшого роста, с прекрасным телом, гладкой кожей, сильными ногами, грудью четвёртого размера, плюс – плоский живот, широкие бёдра и попа, не то, чтобы большая, но очень по-плотски соблазнительная.
Женя от природы блондинка, едва уходящая в рыжину, но почему-то всегда красилась только в рыжий цвет. Она считала, что так она выгодно подчёркивает этим свои большие зелёные глаза. Круглое лицо её типично русское, скуластое, со щёчками и ямочками на них, так и хотелось расцеловать, настолько милым и непосредственным оно казалось. А ещё у Жени была замечательная анатомическая особенность, ну очень нравящаяся Олегу. Это были её ступни – маленькие, изящные, но не узкие, а такие широковатые с розовой плотной пяточек и маленькими аккуратными прямыми пальчиками, выстроившимися за большим пальцем чётко по росту. Олег их обожал и часто ласкал их разнообразными, но не пошлыми способами.
Сам же глава молодой семьи – Горохов, выглядел менее ярко, чем его жена, но отличался умом и, что немало важно, его остротой и высокой производительностью. За словом в карман не лез и мог выиграть любой спор. Внешне он походил на актера Евгения Миронова в молодости, с таким же неуловимо удивлённым выражением лица, круглыми наивными глазами, широким лбом, по-детски мягким ртом. Но он был отнюдь не хлюпик и мог постоять за себя не только словесно. Характер имел упрямый и всегда добивался своего, чем, собственно, и понравился своей будущей жене. А потом выяснилось, добавилось этаким приятным сюрпризом к интеллектуальным способностям Олега, что он ещё ненасытен и умел в постели.
С деньгами, правда, было не очень, но родственники помогали. Потом перспективы были туманны. Женя, правда, ни на секунду не сомневалась, что Олег, при его способностях, быстро найдёт себе хорошую работу, а о собственных заработках она и не думала. Семью должен обеспечивать муж, так ей всегда мама говорила. Пока беззаботное существование мотыльков молодожёнов вполне устраивало. Жили они отдельно от своих родителей, на квартире, доставшейся по наследству от любви не чаявшей в Олеге бездетной сестры его бабки. А что им ещё было нужно? Немного денег, получаемых от подработок Олегом, вполне хватало им на еду и одежду, а уж телесных радостей у них было вдоволь.
Женя сидела в передней части салона. Думала о чём-то своём и совершенно не следила за происходящим на улице. А троллейбус остановился на перекрёстке, дождался зелёного сигнала светофора и, тронувшись с места, начал пересекать одну из самых широких магистралей города. С противоположной стороны ему навстречу двигался бензовоз. Ехал он как-то нервно, вихляя из стороны в сторону, но главное – это скорость, которую он успел набрать к середине перекрёстка, она была для тяжелогружённой машины просто фантастической. На улице во всю загудели клаксоны. Кто-то закричал. А бензовоз на скорости, прямо в лоб, протаранил троллейбус: кабину водителя он смял сразу, подскочил и забуксовал колесами в его салоне. Цистерну развернуло, и она боком ударилась о борт покорёженного троллейбуса. Через секунду под днищем бензовоза что-то чиркнуло, пробежала искра и цистерна с бензином взорвалась. Море огня поднялось вверх, заклубилось чёрным дымом и почти сразу пало вниз, накрыв собой троллейбус и ещё захватив изрядное количество свободного пространства вокруг. Жар был такой, что у ближайших, затормозившись за несколько метров от огненного озера, автомобилей оплавились все пластиковые части – бамперы, держатели боковых стёкол, резинки дворников. Шансов выжить у Жени не было и в гроб с места происшествия отгрузили одни угли…
"Дрянь, какая же всё это дрянь. Похмелье, длящееся шестой месяц. Женя умерла и мне оказалось не зачем жить. Почему я с ней не поехал? Тупой ленивый идиот. Если бы мы поехали вместе, то наверняка сели бы на другой троллейбус и сейчас бы он была жива. У-у, суууука. Как же мне плохо… Ничего не помогает. Врач психотерапевт мне обещал, со временем будет лучше. С каким временем? Мне что полегчает лет через двадцать? Хотя бы выписанные им таблетки помогали, так ведь нет эффекта, ноль, лишь всё тело от них чешется. Нет, так дальше не пойдёт, надо сходить на приём, попросить чего-нибудь более сильного".
На носу был новый год, со дня аварии прошло почти шесть месяцев, а Олег страдал от глубочайшей депрессии. Он уже через месяц пошёл к врачу. Знакомые посоветовали ему хорошего знающего мужика – психотерапевта Праздникова Виктора Степановича. Но он подошёл к избавлению от безысходного чувства тоски, от потери единственного, до степени воя на луну, человека со странным безразличием. Советовал Олегу больше работать, начать регулярно заниматься спортом, искать отвлечения в новых увлечениях, стараться знакомиться с новыми людьми и в фарм поддержку выписал ему доступный всем желающим слабенький Персен. Олег этого Персена пережрал килограммы, и ничего. А по поводу новых знакомых и прочего, так Олег на одном месте и пяти минут высидеть не мог. Вот работа несколько отвлекала, но и то не всегда. К этому дураку Праздникову он ходил два-три раза в месяц, потратил на его консультации кучу денег, а этот учёный козел никак не реагировал на его жалобы, продолжая настаивать на прежних, назначенных им ещё в первое посещение методах лечения. Измученный, измотанный горем, боясь покончить жизнь самоубийством, Олег решил последний раз попытаться пойти на решительный штурм неприступной крепости жалости доктора и если ему не удастся его уговорить, то придётся искать более чутко относящегося к заболеваниям пациентов специалиста.
– Да вы понимаете, я больше не могу. Мне повеситься хочется. Выпишете мне нормальное лекарство, а не этот примитивный Персен!
– Олег, вы понимаете, от остальных, как вы говорите, сильных лекарств и побочные явления бывают сильные и чаще, да – чаще. – Сложив руки на внушительном пузе, произнёс доктор.
Праздников, был не просто психотерапевт, а кандидат медицинских наук, и понимал многое из того, о чём приходящие к нему люди и слышать не хотели. Олег оказался именно из таких, повысив голос, он почти прокричал:
– Да какие на хрен побочки?! Я сам сплошная побочка, мне сдохнуть легче, чем с постели встать!
– Я вас отлично понимаю, Олег. Время всё лечит, вам надо начинать жить, учиться жить заново, а не впадать в фармацевтическую зависимость от таблеток.
– Мне всё равно. Выпишите мне транквилизаторы, – упрямо и угрюмо пробубнил Олег.
– Я же вам с самого начала предлагал их выписать. Вы отказались.
