Пани Святослава вздыхала и причитала, что девочка совсем похудеет с этой учебой. Разве можно так себя напрягать?
Снежанка не сомневалась, что учеба сестру как раз таки не напрягает. Ей все дается легко, этой Мирославе, она просто баловень судьбы, девочка удачи. Парни, деньги, учеба.
А ей, Снежанке, только и остается, что сидеть одной в комнате и грустить. И даже матери рядом нет, чтобы пошутить, поболтать – да просто накричать, в конце концов. Хоть какое-то общение…
И потому, когда Костя вдруг неожиданно прислал сообщение, Снежана тут же ответила. Придет ли она сегодня вечером в парк, на ту самую скамейку, где они в последний раз встречались? Конечно, придет.
«Надо поговорить», – написал Костя. И Снежанка, окрыленная надеждой, сорвалась с места. Накинула джинсовку, быстро зашнуровала кроссовки и понеслась в темный осенний вечер.
3
Костя был не один. Около него сидели еще два парня, которых Снежана никогда в жизни не видела. Фонарь освещал выложенный брусчаткой пятачок около скамейки, но лица незнакомцев оставались в тени.
– Привет, серденько, – весело сказал Костя, и от него пахнуло перегаром.
– Привет, – пробормотала Снежана. – Зачем звал?
– Так, посидим, поговорим. Вот и друзья мои со мною. Садись с нами, серденько. Какая ты красивая, как роза в саду. Не бойся, зоренька, не бойся, иди ко мне…
Костя умел говорить ласково, по-книжному, он в совершенстве владел особенным искусством произносить слова медленно и проникновенно, трогая сердце, и Снежанка застыла, опасливо поглядывая на ухмыляющихся незнакомцев.
– О чем говорить будем?
– О тебе. Иди к нам, – растекся в улыбке Костя.
– Да не ломайся, дурочка. Иди, мы не обидим, – проговорил вдруг один из парней, поднялся и приблизился.
Он был на голову выше Снежаны, и в глаза ей бросился короткий полукруглый шрам у него на подбородке.
– Ты нравишься нам, сладкая, – сказал парень, обнял ее за талию и притянул к себе.
Снежанка и охнуть не успела, как пахнущие сигаретами губы парня прижались к ее губам, а широкие ладони облапили за спину и притиснули так крепко, что из груди едва не вышибло весь воздух.
– Что ты… делаешь… – пробормотала Снежана, пытаясь вырваться.
Она уперлась руками в грудь парня, отталкивая, но ее попытки были смешными и напрасными. Сильные ладони прижали еще крепче, а губы назойливо скользнули по щеке и шее, словно пробуя вкус Снежаниной кожи.
– Отпусти, отпусти меня… – Голос срывался на странный шепот, руки дрожали, и сердце бухало в груди, отбивая ритм.
– Куда же мы тебя отпустим, милая, – пел на ухо парень.
Снежана беспомощно оглянулась, но в парке было пусто. Ряд фонарей освещал длинную дорожку, и свет терялся среди лишенных листьев веток. Деревья закрывали собой небо, дорогу и, казалось, отгораживали от всего мира.
– Ты теперь с нами, крошка, – проговорил второй, поднимаясь. – Не ломайся. Костя сказал, что ты сладкая девочка и ему дала сразу. Мы просто с тобой погуляем, пообнимаемся, и все будет хорошо. Договорились, крошка?
У этого второго было длинное лицо с прыщавыми щеками и жидкой бороденкой, и Снежане он показался похожим на козла. На бородатого страшного козла с желтыми глазами и длинными рогами.
– Козлы! – закричала она, понимая, что надо орать и вырываться.
– Хватит ломаться! – резко сказал козлоподобный и врезал Снежане в живот.
От резкой боли вдруг не стало в груди воздуха, голос сорвался, мир покачнулся, и Снежанка обмякла в руках первого незнакомца.
– Вы сказали, что не станете бить… – заплетающимся языком проговорил Костя, не поднимаясь со скамейки.
– Если она будет хорошо себя вести, то и не станем… – сказал кто-то из двоих, но Снежана чувствовала, что теряет связь с реальностью и уже не разбирает, кто что говорит.
Надо бежать, надо взять себя в руки и рвануться к свету, к людям – туда, где помогут и спасут!
Она еще раз дернулась. Парень, державший ее, не ожидал, видимо, и отпустил, но второй тут же подхватил девушку обеими руками и прижал к себе.
– Иди ко мне, крошка. Иди к нам, девочка. Ты красивая и милая, ты ведь знаешь это?
И в этот момент резко прозвучал громкий голос:
– А ну, отпустите ее!
– Ты кто такой, пацан? – Козлоподобный развернулся, все еще держа Снежану.
– Отпусти девушку, – коротко велел говоривший. Его голос показался знакомым.
Этот знакомый, родной голос принадлежал Матвею Левандовскому. Он вышел из тени, как странный призрак в черном. Его разноцветные, обведенные черным глаза сверкали нечеловеческой злостью. В мягкой походке чувствовалась звериная сила, а в спокойном голосе угадывалась нечеловеческая лютость.
– Пошел вон отсюда, пацан, пока не наваляли, – весело сказал первый незнакомец и нагло ухмыльнулся.
Матвей больше с ними не разговаривал. У него не было палки, вообще никакого оружия, но оно ему и не было нужно. Он рванулся темной молнией, отшвырнул первого, схватил за руку второго, рванул, дернул – Снежана и пикнуть не успела, как оба незнакомца уже валялись на брусчатке.
– Да ты… – пробормотал козлоподобный, пытаясь подняться, – ты просто гадина…
Договорить он не успел, потому что кроссовок Матвея заехал ему по лицу, разбивая губы. Еще один удар, еще – и оба незнакомца бросились в кусты, яростно ругаясь и оставляя за собой кровавые следы.
Пьяненький Костя так и остался сидеть на скамейке, удивленно таращась на развернувшуюся драку.
– Тебе тоже наподдать? – сухо поинтересовался Матвей, поворачиваясь к нему.
Костя медленно поднял руки, показывая, что сдается.
– Ты что, парень? Я тут ни при чем. Я просто тут сидел, парень. Ты же видишь? – проговорил он заплетающимся языком.
– Я вижу. Еще раз вот так увижу, что ты сидишь тут на скамейке, сверну голову. Знаешь, кто я?
– Ты… ты из Вартовых, – догадливо проговорил Костя.
– Вот и молчи о том, что видел. Иначе убью. И чтобы Снежану больше не трогал никто из вас. Это моя девушка, поняли?
– Ну да… Если так… Мы же не знали, Вартовой. Мы просто не знали… – оправдывался Костя, медленно отодвигаясь на край скамейки.
– Ты цела? Пойдем. Тебе надо домой. – Матвей повернулся к Снежане и протянул руку.
