Синдром Лазаря

Всякое может случиться в жизни. И даже такое, во что бывает трудно поверить. Кто-то выживает в авиакатастрофе, в которой при здравом размышлении выжить нет ни одного шанса, кто-то падает с девятого этажа и не ломает ни одной кости. А кто-то… Впрочем, начать придётся издалека.

История эта случилась в канун Нового года в одном из средней величины городе со среднестатистическим населением. Была там самая обычная больница со всеми полагающимися ей отделениями – приёмной, хирургией, реанимацией и… с моргом – одноэтажным зданием из красного кирпича с окнами, густо закрашенными изнутри белой краской.

В одной из комнат морга, служившей одновременно и гардеробной и обеденной, сидели четверо мужчин и громко о чём-то спорили.

– Да брешут они всё, – сказал, махнув рукой, Виталий. – Не знают уж о чём и писать, писаки. Одну и ту же историю, которая тысячу раз опровергнута, вертят и вертят, даже не удосуживаясь поменять хоть какие-нибудь детали. И находятся же дураки, которые продолжают в неё верить. Я просто поражаюсь на них.

– Да почему сразу брешут-то? – возмутился Сергей, вытаращив на Виталия глаза. – Случаев таких немало в литературе описано. Правду от вымысла отличить, конечно, порой и трудно. Но кто по-настоящему захочет, тот обязательно получит правильные ответы.

– Прямо покойники воскресают в морге? – продолжал упорствовать Виталий, смеясь и ища поддержку среди других мужчин, сидевших за столом в ординаторской. – И видео есть? Покажи. Я вот, представляешь, сколько ни искал, ни одного найти так и не смог.

– Видео, может, и нет, но случаи такие происходили, точно тебе говорю. Один вот в две тысячи четырнадцатом году. Некий Уолтер Уильямс умер в возрасте семидесяти восьми лет и очнулся только в морге, когда его стали готовить к бальзамированию.

– Ага. Вот так прямо и воскрес, – засмеялся Виталий.

– Да, прямо вот так. Похожий случай был и с восьмидесятилетней Милдред Кларк. Тоже только в морге очнулась. Могу ещё кучу чего вспомнить. И это не говоря о тех, кто вставал на своих похоронах прямо из гроба.

– Ух ты, страсти-то какие. Я смотрю, ты прямо фанат подобных историй. Даже имена и фамилии помнишь. Поменьше телевизор смотри. И в интернете поменьше ройся. Та ещё помойка.

– Да даже термин такой есть, – не мог успокоиться Сергей. – Синдром Лазаря называется. И серьёзные учёные ведут статистику таких «воскресений». С тысяча девятьсот восемьдесят второго и по наше время зафиксировано шестьдесят пять таких случаев. И двадцати двум из «воскресших» удалось выжить.

– Бред, – продолжал отрицать Виталий. – Знаем мы этих британских учёных и статистику эту, придуманную фантастами от журналистики. Допустим, даже кто-то однажды и очнулся в морге. Ну сколько может прожить мозг без доступа достаточного количества кислорода? Да покойник сам же и пожалеет, что не умер, потому что остаток жизни придётся провести овощем. Это только в кино они оживают и тут же начинают бегать и соображать, а нормальные люди, наоборот, в обморок падают, как только их видят.

– Не скажи, – снова возразил Сергей. – Рекордное время, после которого признанный мёртвым человек возвращался к жизни, составляет семнадцать часов. Само собой, сознание «воскресшего» долгое время ещё будет довольно спутанным. Вряд ли он сумеет провести чёткую грань между реальностью, в которой оказался, и памятью о том, что недавно умер. Наверное, всё ему будет казаться чем-то вроде сна. Тут я не спорю. В кино несколько преувеличивают. Но это же искусство. Гипе́рбола. Это понимать надо и учитывать.

– Ну всё, Виталь, прекращай, – нахмурившись, заключил Сергей. – Тебе только книги писать. А мне не надо втирать.

– А я вот новость неделю тому назад читал, – вступился за Сергея Андрей Алексеевич, самый старший в компании. – В одном морге в Турции установили в холодильных камерах датчики движения. Ну, на случай, если вдруг труп оживёт, по ошибке которого сунули в холодильник.

– Вот ещё один, – тяжело вздохнул Виталий. – Андрей Алексеевич, вот у вас практика прозекторская больше, чем я живу. Скажите, были у вас такие случаи или нет? Или, может, у коллег ваших, с которыми вы хорошо знакомы? Ваш отец тоже был медиком, так ведь?

– У меня, допустим, и не было. От коллег и от отца своего, царство ему небесное, ничего подобного я тоже не слышал. Но знаете, что я вам скажу…

– Что?

– Это ведь как у профессиональных лётчиков или космонавтов. Многие из них видели НЛО, но мало кто открыто говорил об этом, потому как, скажи кому, и если до начальства дойдёт, то сразу человека и спишут по причине психического расстройства. Я сам бы никому рассказывать не стал, если бы со мной такое случилось. За сумасшедшего ведь примут. Да к тому же врачу, который ошибочно признал человека умершим, несла́бо так предъявить могут. Тем более если пациент очнулся, а минут через двадцать снова коньки отбросил. А вероятность такого исхода достаточно велика. Такие случаи лучше держать в тайне.

– А кстати, – вклинился в разговор четвёртый участник, санитар Вадик, забежавший в анатомичку из хирургии. – У меня товарищ один патологоанатомом в областном центре работает. Так он мне историю рассказывал недавно, что пришла им холодильная камера на тридцать шесть отделений. Как раз из Турции. Датчиков, конечно, там не было, но были в ячейках педали, предназначения которых они долго не могли понять. А инструкция только на турецком имелась. Еле разобрались. И оказалось, что это педаль для того, чтобы открывать ячейку изнутри. Представляете? Зачем бы это покойнику?

– Да-да, – снова оживился Сергей. – Про педали эти в статье тоже было написано. Зря ведь делать не станут. А?

– Да ну вас, – опять возмутился Виталий и встал из-за стола. – Пойду я. Надо ещё по торговым полазить. Времени девятый час. Вдруг где скидки какие будут. В общем, с наступающим вас всех. Встретимся третьего января. Надеюсь, выживут все.

– Да уж, – замотал головой санитар. – После Нового года, как обычно, работы будет по горло. Покойники посыплются, как по осени груши. Мне тоже пора. Пока, мужики. С наступающим.

Когда Вадик и Виталий вышли, в комнату вошёл Павел, санитар морга, на долю которого выпала ночная смена в этот Новый год.

– Приветствую, – козырнул он Андрею Алексеевичу и Сергею.

– Привет, Борода.

– Чего возбуждённые все такие? – поинтересовался он, снимая пальто.

– Про трупы оживающие поспорили, – усмехнулся Сергей. – Но к общему согласию по этому обстоятельству так и не пришли. У тебя не было случаев таких?

– Бог миловал, – потёр озябшими ладонями Павел, усаживаясь за стол. – А у кого-то имеется такой опыт?

– Да нет. Просто новость одну обсуждали. А Виталик целую лекцию прочитал, да прямо с именами и со статистикой.

– Ясно. Кстати… – Павел снова поднялся. – Пойдёмте, я вам кое-что покажу.

Втроём они вышли в коридор. Вадик с Виталием ещё не успели покинуть здание и оглянулись.

– Вадик, – крикнул Павел. – Подождите тоже минуту. Слушайте. – Павел поднял вверх указательный палец.

Все замолчали. Внезапно образовавшаяся тишина понемногу стала наполняться из дальних закоулков длинного коридора каким-то странным гулом. Гул становился всё ближе и громче, пока ясно в нём не начали различаться искажённые стоны людей и шум множества босых ног, шлёпающих по полу.

– Что это? – тихо спросил Сергей.

– Я думаю, трупы восстали из мёртвых и идут поздравить нас с Новым годом, – постаравшись сделать испуганный вид, сказал Павел.

У выхода раздался звонкий смех Вадима.

– Ну ты, Борода, даёшь, – сказал он. – Серёг, смотри не обделайся, Фома ты наш неверующий.

Его смех подхватили и остальные, все, кроме Сергея.

– Да ну вас, – уже привычным сегодня жестом махнул рукой Сергей, надвинул на лоб шапку и направился к выходу, осуждающе что-то бормоча себе под нос.

– Тебя дети не достают по вечерам? – спросил Павла Андрей Алексеевич.

– Какие дети?

– Да бродит тут шпана какая-то, всё в окна пытаются заглянуть. Ну, сам понимаешь, мальцами мы тоже сюда бегали.

– Не видел никого.

– Ты научи меня пультом пользоваться, я их когда-нибудь напугаю, чтобы не повадно было. Эти зомби прямо вот в тему у тебя получились.

Павел усмехнулся и нажал на другую кнопку.

Звуки шагов и стоны прекратились и им на смену пришёл приближающийся звон колокольчиков и голос Деда Мороза, поздравлявшего с Новым годом.

Сергей, уже открывший дверь на улицу, обернулся и покрутил пальцем у виска, выражая своё мнение о происходящем.

Из всей компании только он не знал об увлечении Павла электроникой и о его шутках со старыми громкоговорителями, которые остались висеть на стенах ещё с давних времён. Павел подшаманил их немного, довёл до ума и снабдил датчиками, которые включались с маленького пульта управления, всегда лежавшего у Павла в кармане. Эффекты каждый раз он придумывал новые, и всем нравилось его изобретение. Вообще, все, кто хоть сколько-то времени поработал в морге, были людьми весёлыми. А иначе в таком деле и нельзя. Иначе поедет крыша.

– Ладно, – заключил Андрей Алексеевич, когда представление закончилось. – Я, пожалуй, тоже домой. Забегу только в больницу. Вечеринку там задумали те, кому сегодня ночная выпала. Ты, Паш, если всё спокойно будет, можешь к ним забежать. Всё же повеселей. А если они к тебе зайдут, то включи им эту свою музыку. Там санитарочка одна молодая, она не в курсе о твоих увлечениях.

– На утро много работы? – поинтересовался Павел.

– Двоих днём сосватали. Но это для судебного. Чего-то у них там не срослось сегодня. Завтра увезут. Это не наши. Всё. Бывай.

– До свидания, Андрей Алексеевич.

Наконец Павел остался один.

Санитаром в этом больничном морге он работал уже четыре года. И это занятие ему нравилось. Особенно в последнее время. Он старался выбирать только ночные смены, с девяти вечера до девяти утра. Ночью было спокойней. Никакого тебе начальства, покойников поступает не так много, как днём, так что можно спокойно посидеть с паяльником и что-то поизобретать новенькое. К тому же приплачивали за ночные, плюс ещё за охрану. В обязанности его входили уборка коридоров и секционной, наведение порядка в холодильной и поддержание там температуры чуть выше нуля по Цельсию, иногда вскрытие черепной коробки и груди, если нужно было подготовить труп для патологоанатома. Вечером, если не успевали зашить, то приходилось делать и это, набивая пустую черепную коробку ветошью, а мозг вместе с другими органами утрамбовывая в брюшину. Днём было куда сложнее. Приходилось ассистировать патологоанатому, бальзамировать, напудривать и одевать покойных, а потом ещё разговаривать с убитыми горем родственниками, многие из которых вели себя в силу своего психического состояния не вполне адекватно. Правда, по денежной части здесь порой получалось и выгоднее, поскольку многие, почему-то уверенные в том, что без дополнительной мотивации санитар сделает всё недостаточно хорошо, доплачивали сверх положенного по прейскуранту.

В целом работа тяжёлая и психически и физически. Не каждый мог с такой справиться. Но у Павла не оставалось выбора, когда он оказался в весьма затруднительном положении, а один хороший товарищ из хирургии, тот самый санитар Вадик, предложил ему вакантное место в морге. Обычно с улицы в морг мало кто мог попасть, приходили почти всегда по чьей-либо протекции.

Физически Павел был очень крепок – это благодаря тому, что с детства и до двадцати лет занимался парным фигурным катанием. Постоянные упражнения со штангой и с партнёршей, которую нужно было таскать на себе по ледовой площадке, сформировали прочный скелет и сильную, выносливую мускулатуру. Только один изъян имел он по части здоровья – не было у него левой ноги, пять лет назад ампутированной чуть выше колена после автомобильной аварии, в которой он едва выжил. В тот день вся жизнь его перевернулась на сто восемьдесят градусов.

В фигурное катание попал он по счастливой случайности. Жили они с матерью в маленькой комнатушке в общежитии, и денег на такое дорогое занятие, разумеется, не имели. Мать, хоть и пила безбожно, но иногда всё же проявляла заботу о сыне. Однажды сводила его на просмотр к тренеру, и мальчик тому очень понравился. Тренер посчитал его перспективным, выбил через комитет пособие, которого на оплату секции вполне хватало. И Павел задался целью во что бы то ни стало вырваться из того убогого состояния, в котором они с матерью оказались. Он отдавал занятиям все свои силы и ожидания тренера более чем оправдывал. В четырнадцать они стали с партнёршей, с Настей Литовой, чемпионами в юношеских областных соревнованиях. После этого успех следовал за успехом, вплоть до того, что заняли четвёртое место на взрослом чемпионате России, и появилась возможность через год-другой отобраться в сборную. Но случились две беды. Сначала сгорело общежитие, и из непригодной для проживания комнаты Павла с мамой переселили в коммуналку с алкоголиками и полубомжами, а потом Павел попал в ту самую аварию, поставившую жирную точку в его спортивной карьере.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.