Танец по шипам роз

Пролог

Мне ужасно скучно. И это самое отвратительное чувство, которое возникает, когда я ничем не занят. Я привык всегда быть при деле. Моя голова находится в постоянной непрерывной работе. Но когда я решаю отбросить все дела, как сегодняшним субботним вечером, на меня накатывает гребаная скука.

Я уже посидел в баре и даже успел познакомиться с симпатичной брюнеткой, но почему-то не стал приглашать ее к себе. Нет настроения. Сам не знаю, что со мной не так.

Мой водитель, везущий меня по освещенному ночными огнями Нью-Йорку, останавливается на светофоре, и взгляд падает на афишу с фотографией танцующей женщины в традиционном платье, характерными для этого эмоционального испанского танца, который мне хорошо знаком и всегда вызывал интерес.

“Сегодня и только у нас! У Вас есть возможность забыть обо всем и насладиться завораживающими и страстными ритмами фламенко с неповторимой и загадочной Розой Перес!”

Прохожусь по последним словам текста афиши, когда машина начинает движение.

– Останови здесь! – резко отдаю приказ водителю.

– Конечно, сэр, – отвечает тот и паркуется у бордюра.

Выхожу из салона, ступая на мокрый после растаявшего первого ноябрьского снега асфальт, и иду в направлении входа в клуб под названием “У Стила”, где, судя по времени, указанному на афише, выступление идет уже минут десять.

Открываю дверь, и у входа меня встречает тучный и почти такой же высокий, как и я, секьюрити в черном костюме.

– Добрый вечер, сэр. Чем могу помочь?

– Добрый вечер. Я на выступление.

– Ваш билет?

А что еще нужен билет?

– У меня его нет, – быстро отрезаю.

– Без билета я вас пустить не могу.

Какого черта?!

– Тогда продайте мне билет, – мне начинает уже откровенно надоедать этот разговор. Он не знает, с кем связывается. Удивительно, что он вообще не узнал меня. Возможно, не местный.

– Я не продаю билеты. А даже если бы и продавал, их уже все раскупили.

– Даже так? – удивляюсь, что такой вид развлечений настолько пользуется спросом в наше время.

– Да, сэр. Когда выступает Роза, билеты раскупают за неделю, – становится еще более интересно.

– Возможно, это подойдет вместо моего билета, – достаю из кармана сотенную купюру и протягиваю ему.

– Сэр, заберите ваши деньги.

Какой правильный мне попался охранник. Я давно привык именно так решать вопросы, и раньше у меня с этим не возникало проблем. Но, похоже, с этим клиентом все будет не просто.

– Давно вы здесь работаете…Бил? – читаю имя на бейдже, собираясь прибегнуть к крайней мере.

– Недавно, сэр.

– Я здесь частый гость. Если вы сейчас же меня не пропустите, я позвоню вашему боссу, и вы здесь больше работать не будете, – смотрю на него, не отводя глаз.

– Сэр…я не знал… – сразу теряется от моего пристального взгляда, который на всех действует одинаково. – Прошу прощения. Проходите. Хорошего вечера, – отступает в сторону.

Спускаюсь вниз по лестнице почти в полумраке. Оказываюсь в коридоре с красной подсветкой на полу и иду на звуки музыки.

Вхожу в темное помещение, где за небольшими круглыми столиками сидят посетители, а перед ними на невысокой деревянной сцене, освещенной софитами, сидя на барном стуле, поет мужчина. А другой играет на гитаре.

– Добрый вечер, – сбоку появляется молодая официантка и откровенно проходится по мне оценивающим взглядом, хлопая накладными ресницами. – Желаете присесть за столик? – ее голос меняется, становясь томным и зазывным.

– Желаю.

– Я провожу вас, – идет впереди меня, слишком сильно виляя бедрами. – Вот сюда, сэр, – указывает на свободный столик позади остальных.

– Спасибо, – распахиваю пальто и сажусь на стул.

– Ваше меню, – протягивает мне кожаную папку.

– Не нужно, – отказываюсь, и девушка недовольно поджимает накрашенные губы. – Принесите мне двойной скотч со льдом.

– Хорошо, – официантка уходит, и я направляю взгляд на сцену, где музыканты только что закончили выступление.

По залу разносится волна аплодисментов и быстро затихает.

Музыкантов сменяют другие, один из которых тоже с гитарой, а другой со специальным ударным инструментом, называемым кахоном, на котором музыкант сидит во время исполнения и стучит по нему пальцами. За ними на сцене появляется мужчина с микрофоном.

– Дорогие друзья, пришло время неподражаемой Розы! Встречайте! – он указывает рукой назад, и на сцену выходит женщина с афиши. В жизни она совсем другая. Выглядит моложе. Думаю, ей нет и тридцати. Невысокая брюнетка с изящной стройной фигурой, которую особенно подчеркивает черное платье с пышным низом и нашитыми на нем оборками красного цвета. Указанная на афише фамилия испанская, но она не похожа на испанку, хотя весь этот образ очень ей подходит. В блестящих угольно-черных волосах, заплетенных в пучок на затылке, красуется красный цветок, и все это разбавляется массивными черными серьгами в ушах.

Девушка сдержанно улыбается залу, но не произносит и слова, становясь по центру сцены. Ведущий уходит и наступает тишина.

Она становится в позу, подняв правую руку над головой, и расправляет тонкие длинные пальцы в характерном движении. Левую она прижимает к животу и отставляет одну ногу в сторону, поставив на носок туфли. Повернув голову в бок, она приподнимает подбородок и чуть приоткрывает ярко-алые пухлые губы.

Раздаются звуки ритмичной мелодии, и девушка начинает двигаться. Ее движения пускают волну по залу, и я слышу, как присутствующие охают. От нее исходит такая сумасшедшая экспрессия, которая доходит даже до меня. Делаю большой глоток принесенного спиртного и провожу рукой по щетине, довольно ухмыляясь. Скуку как рукой снимает, и я с благоговейным интересом наблюдаю за происходящим на сцене.

Девушка вкладывает в танец все свои чувства и эмоции. На ее красивом лице отражается неимоверная грусть и в то же время страсть, огонь, пожар.

Движения рук завораживают. А то, как профессионально она откидывает ногами тяжелый подол платья, отдаются жаром по телу. Есть в этом зрелище что-то изысканное и ужасно манящее.

Ее танец как произведение искусства. А я, как заядлый коллекционер, просто не могу не заполучить такой экземпляр в свою коллекцию. И в один момент в моей голове возникает навязчивая идея.

А когда такое происходит, меня уже не остановить. Я привык получать то, что хочу. Захочет она того или нет, но ей придется согласится на мои условия.

Но для начала мне нужно все подготовить…

Глава 1

Роза

Закрываю книгу, закончив читать очередную главу, и поднимаю взгляд на маму.

– Осталось еще две главы, – стараюсь придать своему голосу бодрости и кладу книгу на тумбочку, стоящую рядом с кушеткой.

– Спасибо, дорогая. Я что-то устала. Наверно, мне нужно поспать, – ее голос звучит измученно, и мое сердце снова сжимается в груди.

Смотрю на свою маму и до сих пор до конца не верю, что это та молодая красивая женщина, которой я всегда восхищалась и старалась подражать. Ее лицо осунулось из-за худобы. А под некогда яркими зелеными глазами красуются темные круги. Видеть ее такой – просто невыносимое зрелище. Внутри все переворачивается от осознания того, что я не могу ей ничем помочь. Я бессильна. И это бессилие убивает меня.

– Отдыхай, мама, – поднимаюсь со стула и целую ее в лоб. – Я приду завтра, – беру сумку с пальто и иду к двери.

– Роза… – окликает меня, и я поворачиваюсь к ней. – Спасибо за то, что всегда была рядом, доченька. Я люблю тебя. Передай своей сестре и моему внуку, что я тоже их очень люблю, – ее слова звучат словно прощание, и мои глаза наливаются слезами.

– Я передам, мам. Мы тебя тоже очень сильно любим, – произношу дрогнувшим голосом и спешу выйти из палаты, чтобы только она не видела, как я изливаю свою боль, закрыв рот рукой.

– Мисс Самерс, – за моей спиной звучит голос маминого доктора и оборачиваюсь, быстро смахнув слезы с глаз.

– Слушаю вас, доктор Мендас?

– Вашей матери становится все хуже, – произносит то, что я и так знаю. – Мне жаль вам это говорить, но вам нужно готовиться.

– Сколько ей осталось?

– Трудно сказать. Возможно, неделя, а может, и несколько дней.

– Спасибо, доктор Мендас. Вы хорошо заботитесь о ней.

– Это наша работа, мисс Самерс. Всего вам доброго, – улыбается теплой улыбкой и уходит дальше по коридору.

Поворачиваю голову, взглянув на дверь, за которой уже не один месяц моя мама борется за жизнь из-за прогрессирующего рака молочной железы и впервые ощущаю такой непомерный страх. Насколько может быть непредсказуема наша жизнь. Ты можешь жить и радоваться, не зная, что завтра все может закончиться.

Маму скосило очень быстро. Не прошло и полугода, как мы узнали о ее болезни. Еще семь месяцев назад мы строили с ней планы, как обновим ремонт в студии нашей школы танцев, где теперь я уже в одиночестве преподаю уроки испанских танцев. За долгих десять лет паркет изрядно поизносился, и хотелось, чтобы в помещении стало больше зеркал. Мы о стольком мечтали и хотели воплотить в жизнь, но в один момент все ушло на задний план.

Поднимаю голову к потолку и закрываю глаза, сделав глубокий судорожный вдох. Выдыхаю и следую к выходу из клинического центра. Оказываюсь на улице и сильнее кутаюсь в пальто. Уже совсем стемнело, и прохожие спешат по своим делам, как всегда не замечая ничего вокруг. Нью-Йорк снова осыпает мокрым снегом, который тает, едва коснувшись земли. Тело бьет дрожь. За последние дни сильно похолодало, и это очень усложняет дорогу из разных частей города.

Вижу приближающуюся желтую машину такси и машу рукой. Водитель останавливается, и я быстро сажусь в теплый салон.

– Куда, мисс?

– На восемнадцатую авеню, пожалуйста.

– Хорошо, – водитель нажимает кнопку счетчика, и я автоматически начинаю прокручивать в голове наши скудные остатки денег.

Все наши сбережения ушли на мамино лечение, которое ни к чему не привело. Последние деньги я отдала за аренду студии, и, по сути, у нас осталось с сестрой совсем немного. В следующую субботу мое очередное выступление, и я надеюсь только на него. В последний раз удалось неплохо заработать, и это единственное, что помогает поддерживать нас на плаву. Ведь помимо мамы нам с сестрой приходится покупать лекарство для моего племянника, который болен редким генетическим заболеванием. Пока у нас нет возможности отправить его в Европу, где его болезнь успешно лечится, поэтому нам приходится поддерживать его таблетками.

К сожалению, школа не приносит тех доходов, которые хотелось бы. Мы надеялись с мамой после ремонта заняться рекламой, чтобы к нам начали приходить как можно больше учеников, но ничего не вышло и теперь вряд ли получится. Мне даже пришлось возобновить преподавание испанского языка для школьников, чтобы мы не остались совсем без денег и могли оплачивать аренду.

Школа – это единственное место, где я могу хоть на пару часов забыть о своих проблемах и раствориться в любимом танце. Я танцую с раннего детства, и это всегда было для меня чем-то важным, как воздух, которым мы дышим. Именно в танце я становлюсь собой. На сцене я отдаю себя полностью и впитываю взгляды и восхищение зрителей, заряжаясь этой энергией. Это похоже на наркотик, от которого наступает зависимость. Если я долго не танцую, меня начинает ломать. Я не представляю своей жизни без танца. Без него я просто зачахну.

Такси подвозит меня к нужному адресу и, расплатившись, спешу выйти на промозглый воздух. Открываю дверь квартиры и вхожу, стараясь не шуметь, на случай, если племянник будет спать.

– Привет, – в коридоре появляется сестра.

– Привет, Кори, – кидаю сумку на столик и снимаю пальто, вешая его в шкаф.

– Ты была у мамы?

– Я только от нее.

– Как она?

– Нам нужно готовиться, сестренка, – прохожу мимо нее на кухню.

– Все так плохо? – идет за мной.

– Доктор сказал, ей с каждым днем все хуже. Ей осталась неделя, а может меньше, – зачем-то заглядываю в холодильник, хоть есть совсем не хочется.

– Мне нужно как-то попасть к ней вместе с Гарри.

– Я завтра опять собираюсь к ней. Можем съездить вместе. Только домой вам придется ехать без меня, я сразу же поеду в школу, – закрываю холодильник и включаю чайник, чтобы просто попить чай.

– Почему ты сегодня не в школе?

– На нашем этаже какие-то проблемы с проводкой. Сегодня там проводились ремонтные работы. Пришлось отменить занятия.

– Ясно, – сестра садится на стул напротив меня. У нее уставший вид, и я уверена, что выгляжу сейчас не лучше. Мы все изрядно измучены всем свалившимся на нас.

– Как себя чувствует Гарри?

– Сегодня он был достаточно активным днем. И теперь спит без задних ног.

– Я рада.

– Роза, у нас заканчиваются лекарства. Нужно заказывать новую партию. Займет время, пока она придет, – произносит сестра и внутренности сжимает в тугой узел. Начинает накатывать отчаяние. Иногда кажется, что еще немного, и я просто не справлюсь со всем этим.

– Когда нужно заказать? Есть еще пару дней? Я выступаю в эту субботу.

– Еще пару дней есть. Но лучше не медлить.

– Хорошо. Закажем сразу, как мне переведут деньги за выступление.

– Спасибо тебе, сестренка. Даже не знаю, чтобы мы делали без тебя. Я даже не могу устроиться на работу и помогать тебе.

– Все нормально, Кори. Мы справимся, – стараюсь подбодрить сестру, а сама ощущаю, как земля уходит из-под ног.

Кори пришлось совсем нелегко, когда у Гарри обнаружили заболевание. Отец Гарри, с которым они тогда жили вместе вне брака, ушел от нее сразу, как узнал, что его сын серьезно болен. За все годы от него не пришло ни копейки помощи. Он даже ни разу не объявился, чтобы узнать, как его сын.

Никогда не понимала таких людей. Как только они могут нормально жить потом, зная, что оставили беспомощного ребенка. Кори пришлось уволиться с работы, и мы с мамой сразу забрали ее к нам. Мы всегда были друг за друга горой, и я на все готова, чтобы единственные оставшиеся у меня родные могли нормально жить.

Наш отец умер, когда мы были еще совсем маленькими, и мама поднимала нас с сестрой одна, без всякой помощи. Помимо выступлений в профессиональном ансамбле, маме приходилось работать еще на двух работах, чтобы вырастить и выучить нас. Мама всегда была для нас примером сильной и независимой женщины.

– Вернусь к Гарри. Если он проснется, может испугаться, что меня нет рядом.

– Ладно. Я попью чай, и сама пойду укладываться. Я ужасно устала.

– Хорошо, Роза.

– Не забудь, пожалуйста, запереть мою дверь.

– Конечно, сестренка. Я люблю тебя, – тепло улыбается мне.

– И я люблю тебя, – Кори уходит, и я остаюсь одна, наедине с тяжелыми мыслями.

***

Просыпаюсь из-за того, что стало холодно. Открываю глаза и, моргнув несколько раз, чтобы сфокусировать зрение, понимаю, что нахожусь не в своей спальне. По позвоночнику бежит холод от того, что это опять происходит со мной. Кори, видимо, забыла закрыть дверь моей комнаты. Я сижу на диване в гостиной, прижав колени к груди, в одной легкой ночной сорочке. Вокруг царит тишина, и в помещении темно. Я чувствую, как быстро в груди бьется сердце, и тело окутывает страх.

Сколько я так просидела?

Уже давно такого не случалось.

Неужели мне снова придется вернуться к таблеткам?

Спускаю затекшие ноги с дивана и плетусь в свою комнату. Закрываю дверь и щелкаю замком, зная, что это совсем не преграда. Но вряд ли сегодня это снова повторится. Маловероятно, что я вообще смогу заснуть.

Смотрю на часы на прикроватной тумбочке, показывающие почти пять утра, понимая, что просидела там не один час.

Ложусь на кровать и зарываюсь под одеяло, свернувшись в позу эмбриона. Стараюсь глубже дышать, чтобы успокоить сердцебиение, и закрываю глаза, ожидая звонка будильника.

Глава 2

– Доброе утро, сестренка, – за моей спиной раздается голос Кори в тот момент, как я выливаю разболтанные яйца на раскаленную сковороду.

– Доброе утро, – приветствую ее, не оборачиваясь.

– Привет, тетя Роза, – слышу бодрый голосок своего четырехлетнего племянника и по сердцу разливается приятное тепло.

– Привет, дорогой. Выспался? – кидаю в его сторону короткий взгляд, перемешивая омлет лопаткой.

– Ага. Мама сказала, что я крепко сегодня спал.

– Это замечательно. Мама предупредила, что сегодня мы поедем навестить бабушку?

– Да. Я очень соскучился по ней.

– Она тоже по тебе соскучилась, дружок.

– Как ты сегодня спала? – задает вопрос сестра и я встречаюсь с ней взглядом.

– Сегодня это опять повторилось, Кори.

– Ох, дорогая. Постой! Черт! – закрывает рот рукой, посмотрев на сына. – Я совсем забыла закрыть твою дверь. Ты как? Все в порядке? – быстро оказывается рядом со мной, осмотрев меня встревоженным взглядом.

– В порядке. К счастью, я просто сидела на диване в гостиной.

– Прости меня, Роза. Я такая безответственная, – сжимает мою руку, виновато посмотрев на меня.

– Все хорошо, Кори. Не вини себя, – кладу руку поверх ее.

– Нет. Вовсе не хорошо. Мало того, что я никак не помогаю материально. Так еще и не могу выполнить элементарную просьбу. Я подвергла тебя опасности. Я ужасная сестра, – не прекращает свою тираду, отводя глаза.

– Кори, посмотри на меня, – поворачиваю ее за подбородок и замечаю стоящие в карих глазах слезы. – Ты ни в чем не виновата. Слышишь? Я не ребенок, чтобы со мной так возиться.

– Но я пообещала маме… – запинается.

– О чем ты?

– Я не говорила тебе, но когда я была у нее в последний раз, она попросила меня позаботиться о тебе. За тобой нужно присматривать.

– Не переживай так за меня. Я просто снова начну принимать лекарства, чтобы такое больше не повторилось.

– Но ты же говорила, что тебе не нравится, как ты чувствуешь себя после них.

– Говорила. Но я давно их не принимала. Может, в этот раз будет по-другому.

На столе раздается звонок моего мобильного, и мы вместе с сестрой оборачиваемся на его звук.

Снимаю сковороду с огня и подхожу к столу, улыбнувшись своему племяннику, играющему с машинкой.

Беру телефон и когда вижу на дисплее номер клинического центра, все внутри напрягается.

– Д-да, – дрожащим голосом отвечаю на звонок.

– Мисс Самерс, вас беспокоит доктор Мендас.

– Я слушаю вас, доктор.

– Простите, но я с плохой вестью. Мне очень жаль. Но этой ночью ваша мать скончалась, – звучит в трубку, и внутренности обжигает огнем. Прикладываю руку к груди, почувствовав, как стало не хватать воздуха. Открываю рот и начинаю дышать, как рыба, выброшенная на берег.

– Мамочка… – шепчу и начинаю всхлипывать.

– Мисс Самерс? Вы в порядке?

– Простите…яяя… – не могу остановить слезы, льющиеся из глаз.

– Роза, что случилось? – рядом оказывается Кори.

– Я скоро приеду, доктор Мендас. Спасибо, – проговариваю сквозь плач и нажимаю кнопку сброса.

Облокачиваюсь руками о стол и даю волю слезам.

– Мама? Это звонили на счет мамы? – спрашивает Кори, начиная плакать вместе со мной.

Ничего не ответив, просто киваю головой, закрыв рот рукой. Кори крепко обнимает меня, и я хватаюсь за нее, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.

– Мамочка, а почему вы плачете? – раздается голос Гарри, и он оказывается рядом, обняв нас с сестрой за бедра.

– Ничего, сынок. Просто нас расстроили на счет твоей бабушки.

– гладит сына по головке, пока я пытаюсь взять себя в руки.

Никогда нельзя заранее оценить свою реакцию, когда тебе сообщают о смерти родной матери. Даже если ты знал, что это рано или поздно произойдет. Еще вчера я смотрела в ее глаза и слышала голос, а сегодня ее уже нет на этом свете.

На этом все. Мы остались с сестрой совсем одни. У нас больше нет никого, кроме Гарри.

Почему-то именно сейчас мне так сильно захотелось закрыться в студии школы и забыться в любимом танце. Но сейчас мне точно будет не до школы. Придется отменять ближайшие занятия и заняться похоронами, деньги на которые мама предусмотрительно заставила меня отложить заранее, будто чувствовала, что все равно уйдет.

***

Весь вчерашний день ушел на скорую подготовку, а сегодня мы уже хороним маму. В зале для прощаний при часовне собрались люди, в прошлом знающие мою маму. Здесь даже мамины преподаватели по танцам, которые пережили свою ученицу. Среди пришедших замечаю тех, с кем мама когда-то танцевала в ансамбле. Один из них – ее бывший партнер по парному фламенко, с которым у мамы даже был короткий, но бурный роман.

– Мисс Самерс, я искренне вам соболезную, – слышу сбоку обращение и, повернувшись, замечаю одну из наших учениц из школы.

– Спасибо, Зои.

– Ваша мама была настоящим профессионалом и замечательным человеком. Нам всем очень будет не хватать ее. Мы очень надеемся, что вы не опустите руки и продолжите ее дело, обучая нас.

– Конечно, Зои. Школа будет продолжать свою работу.

– Мы очень будем ждать вашего возвращения. Еще раз соболезную, мисс Самерс. Всего доброго.

– Всего доброго, Зои.

Еще целый час мне приходиться слушать слова утешения и соболезнования, едва стоя на ногах. Слез уже не осталось. Меня просто окутала смертельная усталость.

– Ты как, сестренка? – Кори сжимает мое плечо.

– Держусь из последних сил.

– Мы должны быть сильными, дорогая.

– Я знаю. И буду, но не сегодня.

В зале появляется священник и дает команду для погребения. Специальные люди поднимают гроб с мамой и выносят его из зала. Выходим с сестрой, держась под руку, и все присутствующие следуют за нами до места вырытой ямы.

Дрожа от холода и нервного напряжения, стоим с Кори, слушая проникновенную речь священника. Хочется, чтобы поскорей это все закончилось. Начинает мучить головная боль, сжимающая виски. Кажется, еще немного, и я просто завалюсь к ногам сестры.

– Ты в порядке, Роза? – где-то на фоне слышу голос Кори.

– Ужасно разболелась голова.

– Ты пила сегодня таблетки?

– Пила.

– Может, опять побочный эффект?

– Не знаю. Я уже ничего не знаю.

– Потерпи, дорогая.

После погребения следуем к ожидающей нас машине и спешим домой к Гарри, которого оставили с няней.

***

Поздно вечером, уложив племянника спать, сидим с сестрой на кухне, допивая бутылку белого вина.

На душе пустота и чувство отрешенности. Мы обе думали, что от усталости завалимся спать, но нам совсем не спится.

– Неужели это правда? Я до сих пор не могу поверить, – нарушает тишину голос сестры.

– Я тоже, Кори, – обреченно вздыхаю, посмотрев впереди себя невидящим взглядом.

– Я даже еще не сказала Гарри. Не знаю, как объяснить ему, что его любимой бабушки больше нет. Я так боюсь, что он расстроится и ему станет плохо.

– Не спеши. Подумай, как лучше мягко его подвести к этому.

– Да. Наверно, ты права. Лучше не спешить, – делает глоток из бокала. – Завтра уже вернешься к занятиям в школе?

– Я не могу больше отменять. Нам нужны деньги. Да и не хочется, чтобы ученики начали уходить от нас. К тому же мне нужно подготовиться к выступлению и хорошенько отрепетировать новый танец.

– Конечно. Уверена, тебе пойдет это на пользу, и ты сможешь немного отвлечься.

– Ты не представляешь, как я хочу поскорей оказаться в студии.

– Даже не знаю, как так получилось, что я не ударилась в танцы, как ты, – улыбается грустной улыбкой.

– У тебя были другие интересы.

– Наверно просто я пошла в папу. А ты с детства любила подражать маме. Никогда не забуду, как застукала тебя, когда ты добралась до ее концертных платьев и нарядилась в одно из них, пытаясь танцевать.

– Дааа, – смеюсь. – Сколько мне тогда было?

– Всего три. Платье было тебе совсем большое. Ты едва не порвала его, оступившись о длинный подол. Мама разозлилась бы, если бы узнала тогда.

– Спасибо, что ты не проговорилась.

– Как же я могла, Роза. Ты моя любимая младшая сестренка. Я уже тогда знала, что ты будешь танцовщицей, как и мама. Твои способности проявились очень рано. Даже мама говорила, что ты была рождена для сцены. Я даже немного завидовала тебе в том, что ты знала, кем хочешь стать. А я в старшей школе еще не была уверена, чего по-настоящему хочу.

– Главное, что ты определилась. И из тебя вышел хороший финансист.

– И какой теперь толк от моих знаний, если я нигде их не реализую?

– Все изменится, Кори. Я тебе обещаю, что найду деньги на лечение Гарри и вот увидишь, твой сын будет здоров.

– Я не хочу, чтобы ты жертвовала собой ради нас, Роза. Ты достойна большего. Тебе пора уже строить свою семью. А не возиться с нами.

– Я ничем не жертвую, сестренка. Просто в моей жизни нет ничего важней вас.