Секунды растянулись, как зимний мед на ложке, а в следующий момент Михаил дернул меня к столу. Опрокинул, прямо поперек, на бумаги, документы, вернув к жизни мое дыхание. Платье разошлось с треском, сорвавшаяся шнуровка больно хлестнула по спине. Ладонь верховного потянула наверх сорочку, горячая, жесткая, сильная, скользнула мне между ног.
Словно в насмешку, откуда-то донеслись звуки фортепиано, известная соната вливалась в кабинет, и под эту музыку я забилась, вскрикнула:
– Отпустите! – И задергалась еще сильнее, пытаясь вырваться. – Нет! Не надо! Нет!
– Чумовая девка, – прошипел Верховный, вдавливая меня в стол своим весом. – На вид – скромница-скромницей.
Пальцы грубо прошлись между моих бедер, а потом рывком проникли в меня, и я закричала. От боли, от ужаса. От осознания того, что вот-вот произойдет. От грубости, от напугавшего еще сильнее рычания:
– Орешь, да? Под ним так же орала? Только для него ноги раздвигать готова?
Пальцы двинулись дальше, и стало еще больнее. В тот миг, когда резко хлопнула дверь, я уже почти потеряла сознание от ужаса, и свет полыхнул перед глазами, когда режущее ощущение снизу исчезло. Михаил отпрянул, прорычал, как зверь:
– Я занят!
– Это важно. – Спокойный, неестественно-спокойный мужской голос прозвучал, как выстрел ружья.
Я дернула сорочку вниз раньше, чем успела опомниться. Но что толку? Даже с ней я была словно обнажена, и под взглядом другого бестиара закрыла себя руками. На краю сознания мелькнула мысль, что это на него все глазели в академии, а теперь он смотрел на меня. Равнодушно, насквозь. Как на любую вещь в этом кабинете, но мы и есть – вещь. Любой человек на подвластных бестиару землях – его собственность. Его и его родных.
Племянник Верховного бестиара, пришло вспышкой-воспоминанием.
А в следующее мгновение прозвучал приказ Михаила:
– Пошла вон!
Я рванулась к дверям, запуталась в остатках разорванного платья и упала бы, если бы меня не подхватил шагнувший вперед его племянник. Прикосновение ладони к ладони опалило, как огнем, странным образом плеснуло в руку, как живительной силой. Мгновение – и хтианы легли на стол, а на плечи мне набросили мундир.
Это стало последней каплей. Стянув грубые края ткани так, что грозила себя задушить, я выбежала за дверь, напоследок услышав холодное:
– И давно ты берешь девиц силой?
Глава 4
Богдан
Во дворец Богдан вернулся ближе к ночи. Нужно было снять магические следы, побеседовать с теми, кто знал парня. Уж слишком все складно выглядело. Милен стащил настойку в лекарской, когда понял, к чему все идет. Уже внизу, в каземате отравился, хотя мог сделать это сразу. Но, чтобы сопоставить факты и понять что к чему, пришлось потратить немало времени.
Учился Милен хорошо, подавал надежды как помощник целителя. Помогал другим, легко заводил друзей, правила и предписания академии не нарушал. Получал высокие баллы и совершенно этим не хвастался, не зазнавался. Возможно, поэтому у него было много друзей, и все как один твердили, что он очень любил жизнь.
Ближе к вечеру лица уже сливались у Богдана перед глазами: преподаватели, ключник, экономка, лаборанты, студиозусы. Любую другую задачу такого рода можно было скинуть на гардианов, но, поскольку в деле была замешана нулевая магия, Богдан со всеми общался лично. К этому привлекли секретаря из службы тайного сыска, тот составлял протокол. Когда все закончили, уже стемнело.
Предварительно было принято решение не афишировать ситуацию, пока нет уверенности в том, что выпить белладонну парня не заставили или просто не преподнесли ее как выход из положения. Богдан же отправился домой. Не удалось ему побеседовать только с одной девушкой, которую назвали хорошей подругой погибшего. Алина Лоэва. По описанию она была подозрительно похожа на девчонку, о которой он думал до случившегося, и, внезапно, исчезла.
Ни в академии, ни в полях с подругой Марикой ее не обнаружили. Только когда на девушку надавили, та, заикаясь и бледнея, сообщила, что Алина со своим женихом пошла в лес. На вечернюю смену, до ужина, Лоэва тоже не явилась. Богдан сам не понял, что произошло в тот момент, когда он услышал слово «жених». Словно Бездна открылась внутри, царапнула и закрылась.
Оставив после себя саднящее раздражение и нежелание признавать, что девушка с зелеными, как трава по весне, глазами принадлежит другом. Увы, ни Алину, ни ее жениха так и не нашли, пришлось отправить гардианов с особым поручением к ней домой и домой к Юралу Усольцеву.
А во дворце уже ждали очередные новости: Катерина не в духе, потому что дядя приволок себе замену Ольги. Про замену говорили злые языки – после смерти официальной любовницы, которая шокировала весь высший свет тем, что жила с ним на правах второй жены, Михаил находил себе новые игрушки на ночь-две, которые менял с завидной регулярностью. Но девицу было приказано одеть, привести в порядок, ей даже предварительно выделили комнату в крыле прислуги, поэтому и судачили все, кому не лень. Когда речь заходит о чьей-то личной жизни, аристократы становятся на одну ступень с прислугой.
– Девчонку обрядили в Ольгино платье и нацепили ее бриллианты!
– Неужели? А впрочем, какая разница, ты и без нарядов прекрасна, – разливался в соседней комнате соловьем его камердинер. Выглянув, Богдан обнаружил рядом с ним хорошенькую горничную, кокетливо поправляющую выбившуюся из под чепца прядь волос.
Заметив его, парень и девушка изменились в лицах.
– Чтобы я больше такого не слышал, – холодно произнес Богдан.
– Простите, я… – камердинер поклонился. – Такое больше не повторится, кавальер.
Он зашел к себе, чтобы перевести дух, а после подняться к дяде. Произошедшее явно нужно было обсудить, но по дороге Богдан столкнулся с Павлом.
– До утра он явно тебя не ждет, – хохотнул первый сопровождающий, когда тот поинтересовался, чем занят Михаил. – Нашел себе новое развлечение. Так что можешь расслабиться.
Из таких вот штрихов – шушуканья горничных, бурных обсуждений в музыкальном салоне, затихших, когда он проходил мимо, рыдающей камеристки, которой Катерина устроила выволочку за какую-то малейшую провинность, надутых, как замерзшие снегири, княжен Марии и Василисы, Богдан и составил картину происходящего. Сначала хотел плюнуть и не ходить, как советовал Павел, до утра все равно ничего не изменится. Но что-то словно толкало его наверх. На второй этаж. К дядиному кабинету.
Сначала это было что-то неясное, едва уловимое, необъяснимое. Но, когда гардианы сказали, что Верховный бестиар не принимает никого, а из-за двери донесся отчаянный девичий крик, Богдан просто толкнул двери и вошел. Чтобы увидеть зажатую у стола девушку, продолжавшую отчаянно отбиваться.
Сопротивляться его дяде – для этого нужно было либо быть безумной, либо иметь недюжинную смелость. И, когда девчонка резко одернула задранную сорочку и обернулась, его словно молнией прошило насквозь.
Потому что это была она. Девушка, о которой он думал весь день.
В этот миг внутри в самом деле разверзлась Бездна.
Магия полыхнула внутри, отозвавшись напряженной дрожью на кончиках пальцев. Именно в этот момент в голову пришла шальная мысль, что марать о Михаила хтианы – марать честь бестиара. Потому что дядя явно понятиями чести не заморачивался. А под пульсирующими, словно в кипятке, руками уже крошились его позвонки.
Все это пронеслось в мыслях в одно мгновение, оборвавшись резким окриком Михаила:
– Пошла вон!
Девушка бросилась к дверям. Запуталась в разорванном платье, и он едва успел ее подхватить. Прикосновение взглядов пронеслось со скоростью падающих звезд, прикосновение хрупких пальцев обожгло так, словно он и впрямь вздумал удержать в ладони звезду. Богдан одним движением выхватил оружие, отстегнул крепления и набросил мундир на ее плечи. Закутавшись в него, Алина все-таки вылетела за дверь, а он, глядя на Михаила в упор, выплюнул:
– И давно ты берешь девиц силой?
Магия по-прежнему жгла изнутри, но ее Богдан успел вовремя взять под контроль. Но не слова. Дядя изумленно приподнял бровь:
– Не понял. Ты мне указываешь, что и как делать?
Он явно был раздражен. Безразличный, холодный, как гробовая доска, сейчас Михаил разве что не бил хвостом, как кот, которому забыли налить сметаны. Почему-то именно эта ассоциация помогла взять себя в руки. Хотя внутри все еще билась запертая в границы тела магия, Богдан ответил уже спокойно, но не менее холодно:
– Хочу понимать, что здесь происходит.
– Это тебя не касается. – Михаил раздул ноздри. – Что там у тебя за важность, которая не могла подождать?
«Алина», – подумал Богдан, а вслух произнес:
– Убийство нулевика.
– Ты сейчас не про казнь, как я понимаю? – Деловой разговор переключил Михаила, он уже не выглядел как разъяренный зверь.
