– Папа! Хватит! Праздник же! – осадила отца Виктория.
– Вы идите, пойду сигарет куплю, а то закончились, – вышел из ступора Санёчек.
– И мне купи! – тесть достал пятьсот рублей и сунул их во внешний карман пиджака Кольцова. – «Парламент» легкий! Сдачи не надо! Я сегодня великодушен к зятьку! – Виктор Иванович похлопал несколько раз его по плечу, причем с каждым разом все сильнее и сильнее, но, не подавая вида, показательно улыбался.
– Братишка, давай я сгоняю! – решил помочь Гусёк.
– Да ладно, я сам.
– Ну сам, так сам.
– Мась, давай только не долго!
– Я сколько раз говорил не называть меня масей.
– Ма-а-а-а-ась! – образовавшийся острый угол в бровях Виктории обозначил максимальный уровень агрессии, зарождающийся в этой женщине.
– Как скажешь, жена!
– Ой, так необычно… – расплылась она сразу в улыбке.
– Пойдем уже! – под локоть ее зацепил отец.
– Па-а-а-а-па!
– Пап-пап! – негромко начал распевать знакомый мотив Санёчек и двинулся в сторону магазина. – Папара-пара-пап-пап…
Свадебная процессия двинулась весело в ресторан. Улыбчивый армянин по-хозяйски радушно приветствовал гостей, Виктора Ивановича обнял, как родного, затем выдал порцию дежурных свадебных шуток в адрес Новиковых и Кузьмы, коего принял за жениха. Нелепицу прояснили, и все посмеялись. Интерьер был с аляпистым закосом под дворянское убранство – лепнина, огромные люстры, куча зеркал, картины в винтажных рамках, бархат и все такое. Лучшего в городе было просто не найти. На столе уже стояли салаты, закуски, вино и водочка.
– Может, для аперитивчика? – Кузьма протянул руки к бутылке водки.
– Руки убрал! – грозно осадил Гуська Новиков. – Женишок сейчас придет и начнем.
– Молчу-молчу! Традиции так традиции! – натянул улыбку свидетель, но под нос себе пробормотал: «Козлина ебуча!»
– Че сказал?
– Совет да любовь, че ль, говорю!
– Что-то не похоже было!
– Вам показалось.
– Когда кажется, креститься надо.
– Чай не в церкви.
– Па-а-а-па, у меня свадьба вообще-то!
– Ладно, все-все. Где твой женишок, кстати? Хоть за смертью его посылай!
Прошло пять минут. Десять. Санёчка все не было и не было. Кузьма напрягся. Через двадцать минут напрягаться начали и все остальные. Клавдия Петровна что-то бурчала себе под нос. Виктор Иванович негодовал пуще прежнего. Вика начала звонить новоиспеченному мужу.
– У него выключен! – завелась сирена невесты.
– Да может, сел телефон, – попытался разрядить ситуацию Гусёк.
– Да сбежал он! – повеселел Новиков. – Вот же сыкло! Только тупое. Бежать надо было до, а не после.
– Па-а-а-а-а-па!
– Витя, что ты начинаешь? Все будет хорошо. Может, случилось с мальчиком что? – над Софьей Федоровной в тот миг образовался нимб.
– Слышь, рожа буржуйская! – не выдержала Клавдия Петровна. – Ты на кого бочку катишь? Ты думаешь, что тебе отпору никто не даст? Я еще как дам!
Кузьма присел поудобнее. Начиналось интересное реалити-шоу в прямом эфире, причем с полным погружением.
– Вот Санёчек, вот жучара-то! – размышлял он. – Но Новиков тут чертовски прав, бежать надо было до свадьбы. Тут, конечно, промахнулся, но оно того стоило.
Сватьи схлестнулись в жесточайшей словесной дуэли. Вика плакала навзрыд. Картинно. По-театральному. Гусёк открыл водочку и плеснул себе. Уже никто не обращал на него внимания. Бутербродик с икорочкой. Прям буржуйское застолье.
«Ты где, долбоебушка?» – Кузьма написал смс-ку беглецу, а затем добавил: «Тут родственнички скоро передерутся».
Там, где одна рюмашка, там и вторая с третьей. Прибежал хозяин заведения. Попытка урегулировать конфликт провалилась после того, как оливье полетел в Новикова. Ответа ждать долго не пришлось. Подключилась и Софья Федоровна. Метание едой напомнило Гуську задорные молодежные американские комедии, но тут все было в разы веселее. В битве участвовали мастодонты.
– Вот это сва-а-а-а-дьба! – заржал Кузьма и лупанул еще водочки, и подмигнул свидетельнице, которая с ужасом отодвинулась в сторону.
Как оказалось, зря, ибо ее новомодное платье от китайского Prada попало под обстрел селедки под шубой. Растекающаяся по ткани цвета ванильного льда свекла с майонезом вонзила металлический кол в нервную систему девицы, отчего из нее стало выходить драматическое колоратурное сопрано.
– Я так больше не могу, – невеста вскочила, ударив обеими кулаками о стол, и убежала прочь, за ней последовала мать, отец еще немного поугрожал, но тоже ретировался.
– Ну и где он? – гневный взор Клавдии Петровны был направлен на Гуська.
– Так я ж почем знаю?
– Иди ищи его!
– Я сыщик, че ль? Да и надо остаться, за все ж уплочено. Не гоже ж бросать-то?
– Пошел вон отсюда! – Кольцова взяла десертный нож в руки, в тот момент она могла и убить им.
– Ладно-ладно! – Кузьма не стал спорить с разъяренной женщиной и поспешил на выход, прихватив с собой две бутылки водки и пару бутербродов с икорочкой, которые доедал уже на ходу.
– Како-о-о-о-ой позор! Како-о-о-о-ой позор! – Клавдия Петровна села и, опершись на стол, схватилась за голову.
Кузьма переместил свое хмельное тело в машину и набрал женишку. Автоматическая леди сообщила, что Кольцов вне зоны доступа. Пальцы его начали гонять список контактов, ожидая найти ответ. Гусёк периодически позванивал их общим друзьям-товарищам, но все было тщетно, беглец будто сквозь землю провалился.
– Где же ты, долбоебушка? Где-е-е-е? – размышлял он вслух.
