Дриада, Азалия Виореловна Жгучая, была креативным модельером дамского белья и сразу же, не стесняясь присутствия мужчин, стала допытываться у смущенной Марьи, как той понравились ее разработки в некростиле. Она горела желанием поработать в масштабе общежитского дизайна и была очень порывистой и увлекающейся натурой. Кожа цвета ореха, тоненький длинный носик, острый подбородок и болотно-зеленые глазки дополнялись прической цвета прелой листвы, художественно топорщащейся в разные стороны. Худенькие ручки с изящными кистями постоянно жестикулировали и нервно всплескивали на эмоциях. Вокруг них кружился какой-то ворох завязочек и кружавчиков, и вообще весь ее наряд был такой же подвижный, летящий и струящийся, как хозяйка.
В противоположность ей наемница, Ферра Эт'Нохт, была спокойной и хладнокровной дамой. Тоже стройная, но жилистая, она напоминала изящную эбеновую статуэтку. Белоснежные волосы, скрученные очень тугим узлом на макушке, щетинились острыми шпильками, как иголки ежа. Плотный и мягкий брючный костюм песочного цвета не был обтягивающим, но сидел по фигуре. Она прибыла с караваном с фронтира и сейчас планировала отдохнуть, а заодно помочь с уборкой по просьбе подруги (ну и не бесплатно). Спокойно обедая, она внимательно следила за беседой и окружающими.
Компания перезнакомилась и, наслаждаясь кулинарными изысками хозяйки, неспешно и вдумчиво обсуждала дела. Вопрос уборки и оплаты они решили очень быстро, благо все заинтересованные стороны были заодно. А вот вопрос дизайна вызвал шквал дриадских эмоций с мельканием рук и завязочек и предложениями вплоть до масштабной перестройки. После бурного обсуждения было решено для начала разбавить интерьер в общей гостиной общежития фиолетовыми шторами. И добавить диванных подушек в разных оттенках серого цвета, украшенных фиолетовой вышивкой. Комнаты студентов они еще не видели, а в холл Мария Спиридоновна хотела картины и вазоны с цветами. Неожиданно для всех в разговор включилась дроу:
– Я, наверное, могла бы попробовать нарисовать, если вы точно сможете объяснить вашу идею. Я иногда делаю наброски для себя, на стоянках. – Она достала небольшой блокнот. Очень реалистичные графические портреты существ и кусочки пейзажей пастелью всем понравились. Но вот объяснить на словах, как должны выглядеть картины с красивыми, почти органично растворившимися в окружающей природе кладбищами, у Марьи никак не получалось. Выручил профессор Рорх. Старый лич был очень опытным магом и экспериментировал в разных направлениях применения некроэнергии. Одной из его лучших разработок было хранилище памяти. Делал он его для себя, так как за время долгой жизни в посмертии понял, что нуждается в чем-то подобном. Смесь менталистики, некромантии и артефакторики была его гордостью! Он выдал Марье два черных шарика, которые сияли зеленоватым фосфорным светом. Шарики надо было приложить к вискам и представить все увиденное по нужному вопросу. Мария Спиридоновна послушно зажмурилась и, поднеся к вискам прохладные сферы, стала вспоминать картинки красивых европейских кладбищ с фамильными склепами, виденный в детстве ухоженный деревенский погост в окружении лип, азиатские рисунки тушью и даже любимые акварели Бенуа для передачи правильного настроя будущих шедевров.
– Всё, они полные, думаю, этого хватит, – услышала она хриплый голос профессора. Открыв глаза, увидела у себя в руках два густо-зеленых шарика, вокруг которых кружился призрачный туман.
– Теперь передайте их Ферре, – сказал ей Рорх. – Их надо совместить и приложить ко лбу, чтобы получить зрительное восприятие вложенной визуализации.
Теперь все наблюдали, как со сфер, приложенных ко лбу наемницы, утекает в нее сквозь закрытые веки зеленая дымка. Потом шарики стали черными, и лич, довольный экспериментом, забрал их обратно.
– Очень красиво, – задумчиво проговорила дроу. – Я попробую сделать пару эскизов пастелью.
– Картины надо будет утверждать на совете факультетов. Думаю, эскизы тоже подойдут, чтобы сразу понять, стоит ли делать полномасштабные полотна, – хозяйственно заметил завхоз.
– А можно мне заказать для секретарской парочку пейзажей с водоемами? – Лэри очень понравились зарисовки, и он решил поддержать такую талантливую даму. – К тому же если пейзажи в секретарской понравятся ректору, то она, узнав руку художника, одобрит и остальные работы.
После трапезы было решено пойти осматривать общежитие. Так как машина завхоза явно была мала для такой компании, то решили пойти городским стационарным телепортом, который находился рядом, на соседней улице. Телепорт Марью разочаровал. Квадратная тумба с четырьмя дверями, рядом с каждой дверью висит сфера, под ней наборная панель для цифр. Сфера активируется кольцом-идентификатором, с него же задается конечная точка, на панели набирается количество существ, и с браслета списывается оплата. Потом открывается дверь, и все проходят. Переступив через порог, Марья оказалась в холле главного здания МАСМ. Никаких спецэффектов, как через обычную дверь.
Нестройной толпой подошли к общежитию и сначала осмотрели его снаружи. Добротное темно-серое здание с черной крышей и светло-серым мраморным крыльцом украшали две черные статуи мантикор. Они были вполне симпатичные, наверное, потому, что изображались мирно лежащими, с собранными крыльями и без жала на хвосте (жало убиралось в пушистую кисточку). Общим голосованием было решено выкрасить в фиолетовый оконные рамы, и компания прошла внутрь. Марья рассказала, что хотела бы поставить цветы вдоль лестницы наверх и около дверей, ведущих в помещения первого этажа. Цветы вдоль лестницы сочли нецелесообразными, так как профессора хорошо представляли, какой скоростью обладает опаздывающий студент. К тому же цветов пока не было, и эту тему отложили до беседы с природниками. Люстре решили добавить фиолетовых кристаллов и потом для будущих картин заказать фиолетовые рамы со светло-серым паспарту.
Комнаты студентов были типовыми, но с отдельными удобствами. При входе располагалась маленькая прихожая с двумя дверями. Одна вела в санузел, другая в комнату. В комнате со светло-серыми обоями стояли кровать, стол со стулом и шкаф. Над столом висела полка для книг. Решили добавить прикроватные коврики и тюль, опять же разрешенного фиолетового цвета. И еще украсить тканевый серебристый абажур настольной лампы фиолетовым ажурным кантом. Домовой предложил после заселения провести опрос студентов по поводу благоустройства.
За ужином, который они заказали в общую гостиную после того, как обошли все помещения, каждый занимался своим делом. Лэри вносил все предложения в список для дальнейшего составления заявок, гоблин-завхоз прикидывал примерную стоимость начальных изменений, а Сарочка с профессорами увлеченно обсуждали какие-то магические вектора и контактные спектры наслоений. Мария Спиридоновна и Ферра беседовали о живописи, а на Азалию, по ее словам, снизошло вдохновение, и она увлеченно чиркала что-то на листочке, иногда встряхивая волосами.
Вечером, прощаясь, они договорились встретиться за завтраком в столовой академии.
Уставшая, но счастливая от открывающихся перспектив, Мария Спиридоновна ложилась спать. Она успела еще обсудить с «девочками» свою комнату. Завтрашний день обещал быть интересным!
Глава 9.
Мы ждем перемен, или Не пойти ли нам в гости?..
Утро Марии Спиридоновны началось с какой-то возни за окном. Она за два дня привыкла к тишине общежития и бессуществности академической территории. Тихонько выглянув в чуть приоткрытые шторы, она увидела большое количество разрозненных групп, парочек и одиночных существ, бодро перемещающихся по территории МАСМ. Так как распределение по факультетам ожидалось только через пять дней, это, видимо, были поступающие. Кто-то бежал на экзамены, кто-то, уткнувшись в книгу, сидел на лавочке готовясь, а кто-то просто осматривал парк и общежития факультетов.
Под окном Марьи стояли две расфуфыренные девицы и громко делились впечатлениями об увиденном. Разумеется, факультет некромантов, как и общежитие, получил у них самую нелестную оценку.
– Я бы лучше умерла, чем учиться там! – тоненьким манерным голосом верещала одна. – Копаться в трупах и жить в таком жутком здании! – Она картинно закатила густо подведенные глазки.
– Точно! Прямо как в склепе! И еще у них унылая форма, а один из учителей, говорят, настоящий лич! И они ночью на кладбище занимаются всякой жутью!!! – Она от эмоций вытаращила глаза и, в своем платье, обильно украшенном рюшечками, стала похожа на рыбку-вуалехвоста.
Судя по манерам и обилию украшений, девицы были явно из семей разбогатевших торгашей, а разговор о личе вообще выдавал в них жительниц какого-то богом забытого безопасного уголка магического мира. Так как в крупных городах даже маленькие дети знали, что личи – это отдельная разумная магическая раса. А судя по тому, что Марья видела в окно, им прямо сейчас предоставлялся повод познакомиться лично. К общежитию некромантов шел профессор Рорх.
– Дамы, может, вам провести экскурсию по общежитию некромантов и кладбищу? – слегка поклонившись, предложил он.
«Дамы» громко взвизгнули и, подхватив пышные юбки, кинулись наутек к главному зданию академии.
– У личей прекрасный слух, – сказал Рорх как бы в пустоту, а потом посмотрел прямо на прятавшуюся за шторкой Марью. – Надеюсь, вам хватит полчаса, чтоб одеться к завтраку, я буду ждать вас в общей гостиной. Мария Спиридоновна смутилась и отошла от окна. Надо было поспешить, и она заметалась по спальне, заправляя постель и доставая вещи из шкафа. Буквально выпорхнув из душа, она вдруг поймала себя на мысли, что у нее ничего не болит! Не болела сорванная в свое время спина, не ныли колени, и раньше беспокоившие ее боли в кистях – сказывалось увлечение вязанием и прочим рукоделием – тоже прошли. Заглянув в зеркало, она убедилась, что чуда не произошло, она не помолодела. И седина, и морщинки были на месте, просто вид был чуть посвежее от хорошего настроения и полноценного отдыха.
– Это магия, тс-с-с-с. – Она приложила палец к губам и весело расхохоталась, вспомнив свою участковую врачиху. Эта важная докторша на любые жалобы пациентов после пятидесяти всегда отвечала фразой: «Ну что вы хотите, это возрастное!» Все ее пациенты сходились во мнении, что во время учебы предмет «диагностика» от нее тщательно скрывали! Интересно, что бы она сказала сейчас…
Надев одно из своих черных платьев и приколов брошью факультета серебристый кружевной воротничок с небольшим жабо, она направилась к выходу из комнат. Азалия обещала принести образцы формы, заказанные ей у знакомых фабрикантов. Образцы обещали пошить сразу, а остальную форму – через пару дней, включая комплекты персонала. Интерьерный текстиль девочки обещали поправить по ходу уборки. Видимо, магически, Марья даже не стала вникать, лезть в работу профессионалов – только портить.
В общей гостиной ей навстречу поднялся профессор Рорх и, сообщив, что все ждут их в столовой, галантно предложил руку. Мария Спиридоновна руку приняла и потом всю дорогу думала, что, скажи она кому, что будет прогуливаться под руку с древним личем, ее бы приняли за сумасшедшую. Рука у профессора была твердая, и пахло от него лимоном и можжевельником. Ей было интересно, парфюм это или что-то другое, но спрашивать она по-прежнему стеснялась. Вопросы множились, как кролики весной, но ответов на них пока не было.
В столовой академии собралась вся компания. Сама столовая претерпела существенные изменения. Раньше Мария Спиридоновна удивлялась, как в таком небольшом помещении на несколько столиков собираются кормить студентов, и решила, что по очереди. Сейчас помещение не только стало больше, но и поделилось на зоны по факультетам. От преподавательских столиков у окна студенческие места расходились радужным веером, как лепестки. Появилась ранее отсутствовавшая стойка раздачи. Порадовало, что в зоне некромантского факультета на серых скатертях уже присутствовала фиолетовая кайма.
Пантелеймон сиял, это был день его сбывшейся мечты! В качестве образца мужской формы первый комплект сшили для него. Он сидел у стола на специальном высоком стуле и любовно перебирал разложенные вещи. После того как Марья и профессор смогли посмотреть обновленную форму, он сгреб со стола свой комплект и с легким хлопком исчез.
– Побежал переодеваться, сейчас вернется! – улыбнулся Лэри. Все тоже заулыбались, представив триумфальное возвращение домового.
Остальные вещи были убраны хозяйственным завхозом, и после заказа завтрака они приступили к обсуждению текущих планов. Было решено, что профессор Рорх, Лэри, Марья и завхоз Шнырь идут показывать форму ректору. После чего, оставив Лэри и завхоза оформлять документы, Рорх с Марией Спиридоновной отправлялись к декану природного факультета. Вся остальная компания уходила прибирать и вносить оговоренные ранее изменения в общежитский интерьер. Перед тем как расходиться, Азалия, заговорщически подмигнув Марье, сунула ей в руки объемный пакет.
У кабинета к ним присоединился осчастливленный Пантелеймон. В темном элегантном костюме с искоркой, светло-серой рубашке и фиолетовом галстуке, он небрежно помахивал черной тростью с серебряным набалдашником в виде черепа. В глазницах черепа посверкивали крошечные фиолетовые кристаллы. Только борода, хоть и аккуратно подстриженная Марьей, выбивалась из образа столичного денди. Галстука за ней вообще не было видно.
– Пантелеймончик, ты шикарен!!! – Присутствующие не поскупились на комплименты, от которых улыбка домового грозила вылезти далеко за пределы ушей. – А скажи, – опять издалека начала Марья, – для домовых такая длина бороды – это обязательно?
– А чего с ней не так? – встревожился маленький домовой. В этот день своего триумфа он хотел выглядеть безупречно!
– Понимаешь, за ней совсем не виден твой великолепный галстук.
– Нам, домовикам, без бороды совсем нельзя, традиция! Совсем не видно?
Зрелище только что такого счастливого, а теперь поникшего домовичка опечалило всех.
– Ну а если мы тебе сделаем стильную модную бороду, только чуть покороче? Смотри!
На взятом со стола Лэри листе Мария Спиридоновна схематично набросала карандашом что-то вроде удлиненной бороды-эспаньолки с усами.
– Вот так тебе оформим, до середины шеи. И галстук прекрасно будет видно. У меня в мире такие бороды раньше носили очень знатные мужчины!
– О-о-о-о!!! – Домовой был очень эмоциональным и деятельным существом. – Мне прямо очень нравится, очень-очень! Я побежал за ножницами!!!
– Стой! Надо сначала представить ректору форму.
И посетители дружно вошли в кабинет, предварительно постучав.
Эртониза Д'азфир внимательно рассмотрела представленные ей образцы. Для удобства она даже намагичила в кабинете манекены и, чуть улыбаясь, выслушала прохаживавшегося вдоль них Пантелеймона, который рассуждал об их красоте, стиле – и, заметьте, не в ущерб удобству и практичности!
Она отметила про себя отсутствие кардинальных переделок, а значит, члены попечительского совета из ковена не будут против. Также она сообщила им, что факультет целителей с благодарностью принял сиреневый цвет как дополнительный, а Марии Спиридоновне положена премия за прекрасную работу.
Узнав у завхоза время, когда планируется осмотр обновленного общежития, она, пообещав присутствовать, отпустила всех по своим делам. Лэри и завхоз сразу ушли к последнему в кабинет, у них было много работы. Пантелеймон тут же потребовал заняться его бородой, а профессор Рорх напомнил о встрече с деканом природного факультета.
Отказать маленькому домовому, когда он так настаивает, было просто невозможно! Но в общежитии некромантов этого было не сделать, поэтому решили совместить. Тем более профессор порекомендовал декана как мастера фигурной стрижки топиариев, и, хоть Пантелеймон ворчал, что его борода не какой-нибудь куст, все решили так и поступить.
Общежитие факультета природников поражало обилием буйно цветущей растительности. Казалось, что это не здание, а какой-то диковинный образчик флоры, по недоразумению обзаведшийся дверью и окнами. Зеленые, красиво подстриженные кусты у увитого плющом крыльца, плетистые розы цвета кофе с молоком, покрывшие стены, как экзотическая облицовка, и множество клумб и клумбочек, любовно огороженных и с подписанными табличками названий и сортов. Внутри здание было уютным и не менее озелененным. Выдержанный в оттенках коричневого – от светло-бежевого до темно-шоколадного – интерьер разбавляли разнообразные растения в горшках, кашпо и вазонах. От светло-зеленых и салатовых до густо-изумрудных, их цвета прекрасно гармонировали с интерьером, а разнообразие форм и видов поражало воображение.
