Когда Жребий падёт на тебя

Посвящаю всем и своим женщинам

Автор

Вопреки здравому смыслу

чудеса иногда случаются.

Часть 1

Встреча. Начало

Воин.

24 августа, 01:13.

Ночь. Чернота повисла над землёй. Она выползла из темных подвалов и подворотен и заполнила полмира. Казалось бы, всего лишь полуоборот планеты вокруг оси, а какая разница между двумя мирами: дневным и ночным. Голубое небо, граница Земли, гарант того, что люди – цари природы; и бескрайняя тьма, где чувствуешь себя соринкой в глазу, жалким ничтожеством один на один с окружающей твой мир Темнотой. Она была бы абсолютной, если бы не полная луна – негатив огромного зрачка, гипнотически глядящего из Тьмы. Волки, вероятно, видя над собой зрак луны, воют, чтобы спугнуть этот глаз, заставить его моргнуть или отвести взгляд. И чем больше страх, тем громче вой-молитва. Но волки в лесу, а здесь меня окружают погруженные в ночь «хрущёвки», столбы со слепыми фонарями, да насаждения лип и тополей, создающие густую чёрную тень. И есть ещё сущности под полной луной куда более опасные, нежели волки. В лесу этих сущностей нет, они здесь – в городе.

Я стараюсь придерживаться теней под деревьями, и, одетый во все чёрное, сливаюсь с ними. В этих тенях копошится много всякой нечисти. Кишат. Но мне они не страшны. Наоборот, они бегут, и прячутся от моего взгляда, испуганно высовывая свои рыльца из–за древесных стволов и кустов. А все потому, что я их вижу, знаю об их существовании. Обычному человеку очень опасно ходить ночью в тени. Особенно пьяному. Скачут по бедняге бесенята мелкие, с ладонь. И пока скачут, потихоньку растут. Если я в такие моменты случаюсь рядом, то пьянчужке повезло: я бесов отпугну и доставлю его домой. А если не случусь…

Бывает, падает пьяный без памяти. Тут бесенятам – раздолье. Такую они на нём чехарду разведут, такой хай устроят. Прыгают, визжат, кличут беду. А беда недалеко ходит. Не успеешь моргнуть, а мелкие твари зазвали бесов покрупнее: к этому проспиртованному телу подходит несколько молодых волчат – парней юношеского возраста. И у каждого на шее по бесу с крупного кота сидит, прорастают сквозь них корнями. Науськивают этих недорослей на тёмные дела, от которых растут и прорастают в людях.

И тут появляюсь я. Во всем чёрном. На лице чёрная вязаная шапка с прорезями для глаз. Из-под чёрного капюшона с темечка надвигаю на лицо белую венецианскую маску. Очень эффектная вещь – белая венецианская маска на фигуре в чёрном. Тем более, что глаза вырезаны большие треугольные, как у инопланетян из фильмов. Это для того, чтобы маска не мешала осмотру, и для пущего эффекта. В такие моменты я невольно представляю себя голливудским суперменом, становится даже смешно.

В лучшем случае хулиганы с мелкой нечистью на загривках от одного моего вида разбегаются в жутком страхе. А есть экземпляры побольше и понаглей, которые сомневаются в серьёзности моей фигуры и пытаются смеяться и качать права. Таким необходимо давать по рогам. Для этого имеется у меня некоторый арсенал.

Во-первых, это тычковый нож. Он пристегнут к щиколотке. Его удобно достать, сжать в кулаке. Вреда он много не принесёт, и хорошо. Зачем мне причинять большой вред этим отморозкам. Но больно им точно будет. Через боль и покаяние уходят бесы из людских душ.

Во-вторых, кастет, что я нашёл в парке. Обронил, наверное, какой-то гопник в бурные девяностые. При виде такого инструмента пропадает желание пробовать его действие на собственной шкуре. Его наполовину сточенные конусы своей отчётливой откровенностью вызывают мурашки при одной только мысли о соприкосновении с этой штукой.

А для особо круторогих у меня есть алюминиевая бейсбольная бита. Она обмотана чёрной тканью для маскировки, и чтобы не сильно калечить пациентов. Есть ещё и другие мелкие примочки, рассованные по многочисленным карманам. Но эти инструменты у меня скорее для психологического эффекта. Я их ещё по серьёзному ни разу в ход не пускал, кастет использовал, когда больше трёх человек, когда некогда возиться. А так хватало только показать мои игрушки. Да и ногами-руками я достаточно наловчился махать ещё в юношестве на секции рукопашного боя. С этими бесенятами я справляюсь на раз.

Раньше от бесов эффективно помогал мат. Это были особые слова. Их не использовали. Нигде и никогда их нельзя было произносить. Их сдерживали, не давая им выхода, прятали от чужих ушей, заряжая, как аккумулятор именно для таких крайних случаев. Когда встречаешься с нечистой силой. Мат работал как оберег. Если ты держал эти слова в себе годами, то их энергия могла отпугнуть самого Сатану. Но это было раньше. Постепенно бесы узнали эти слова и стали через людей употреблять мат все чаще и чаще. От частого употребления вся магическая энергия из этих слов испарилась. И стали эти слова из оберега мусором. Теперь вряд ли испугаешь нечисть матерными выражениями. Лишь рассмеются, да злее станут, подрастут. Так что приходится полагаться на грубую силу.

Вот таким образом по ночам в полнолуние я патрулирую улицы. В тех местах, где никогда не встретишь милицейской формы. Мне встречаться с ними не резон. Среди них есть те ещё упыри. Это в которых бесы проросли насквозь, полностью заменили всё человеческое. А фуражками они рога прикрывают. Я видел. Я много их перевидал. Бесы рождаются от темных дел, а иногда и от темных мыслей. Люди порождают их.

Я устал на них смотреть. И уже в пятом городе каждое полнолуние я совершаю свои рейды. Последнюю пару лет. Прятаться больше не могу.

Бесы выглядят весьма неэстетично. Мелкие, вообще, похожи на фекалии. Они выглядят как грубо слепленные фигурки полулюдей-полуобезьян, полулюдей-полукозлов, полулюдей-полу… их там целая фауна. У всех у них есть подобие интеллекта, как у некоторых умных животных. Они вылезают из брошенных и битых бутылок, банок и прочего разносортного мусора. Эти неопасные, достаточно мусор убрать, и они исчезнут или, когда кошка будет проходить мимо и передушит их. Они однополые, ещё не хватало, чтобы они сами размножались. Но, когда мусора много, их скапливается достаточно, чтобы нападать на людей. А если у человека есть какая-то прореха в душе, и он, к примеру, покурил, и пачку под ноги бросил, вот он – бесёнок – скок на него, на шею – прорастать. И если пачку никто не уберёт, там ещё гадина заведётся и будет ночами по теням скакать в поисках дырявой души. Так что всегда думать надо, что делаешь.

Люди этого не видят и цепляют этих бесов одного за другим. Нагрубил, подумал зло и уже породил и нацепил на себя кучку фекалий в тонком мире. Как говорил мой комбат: в дерьмо легко вляпаться, да непросто от него отмыться. Потом бес, когда на шею сядет, начинает врастать в человека, пока его не заменит. Оболочка человеческая, а внутри – бес сидит. Эти самые страшные и опасные. От них молитвами и хорошими делами не избавишься. Человек должен пройти через мытарства, пострадать. Если не авария с комой, то тяжёлая болезнь. Если не потеря самых близких людей, то тюрьма. Так что, каким-то образом я занимаюсь профилактикой.

У бесов есть своеобразная иерархия, её полностью перенял криминалитет…

24 августа, 02:03

Луна льёт серебро так сильно, что деревья создают абсолютно черные тени, а всё, что на свету, лучится мягким серым сиянием. Этот мощный поток не могут перебить даже редкие в этот час окна, горящие в мрачных глыбах пятиэтажек. Они ничего не освещают, это только жёлтые пятна во мраке. Моя фигура тонет в тени, и я невидим. Нечисть порскает от меня как стая воробьёв. Чёрный «мартенс» хрустит битым бутылочным стеклом. Достаю из кармана мусорный пакет, убираю «розочку» и осколки. Чтобы негде было гнездиться тварям. Пакет кладу в рюкзак. Выброшу в мусорный бак. Я смотрю в сторону замерших в семи метрах бесенят, и они с визгом исчезают во мраке.

Я много могу рассказать о бесах, я их много перевидал. Начал видеть их после того как вышел из комы. Я был призван в армию. В элитные войска в силу моей крепкой комплекции и навыков «рукопашки». В «учебке» я подрался, и кто-то приложил меня табуретом по затылку. Потом кома. Тот неизвестный табуретом мне череп проломил, у меня теперь затылок – титановая пластина. Такие в ракетостроении используют. Из комы я вышел спустя двадцать девять месяцев в госпитале. Тогда-то и стал видеть их. Каким-то боковым зрением, на периферии. Если глаза скосить, глядя сквозь переносицу, то начинаешь видеть. Теперь я понимаю, почему, когда человек человеку не доверяет, он на него глаз косит. Видит в нём что-то этакое. Только в полнолуние вижу бесов хорошо, глядя прямо на них. Я, когда их увидел, не испугался, я уже знал. Какое-то сидело во мне знание. Я вижу, как у них тут все работает. Знаю. А вот прошлого совсем не помню. Вернее, не помню себя в этом прошлом. Помню, например, что говорил комбат, а лица его не помню. Помню все приёмы из боевых искусств, а тренера и тренировок не помню. Ко мне приводили пару, сказали – мои родители. Я их не узнал. На мужчине сидел большой бес, был этот мужчина наделён властью и много злых дел совершил. А женщина была какая-то забитая, обиженная этим мужчиной. Обиды тоже порождают бесов, кстати. Эти ещё гаже, чем мелкие, мусорные. Обиженный человек много разных мерзостей думает. Эта, которую называли моей матерью, например, хотела сделать что-то плохое любовнице мужчины, как бы отца. И у ревности есть бесы.

Ещё приходили люди, интересовались мной. Я их тоже никого не помню. Ох, эти были жуткие. Были уже бесы во плоти, причём, очень высокого ранга. Им убить человека, как до ветру сходить. Прямая задача бесов во плоти извести как можно больше людей. И с этими уже не работает ничего, кроме смерти. Что меня связывало с этими людьми, я не знаю, точнее, не помню. Но, если они мной интересовались, значит, знали меня. И я их знал. Но это неважно. Наверное, какие-нибудь сержанты из моей роты. Главное, что я знал в ту минуту: нельзя выказывать тревоги или страха. Я был в гуще всего этого бесовского супа, и нужно было держать себя в руках, чтобы они не заметили. Не заподозрили, что я их вижу. Одним словом, я прикинулся дурачком. Что было совсем не сложно с травмой головы. Не заметили.

Я ещё полгода провалялся в госпитале, потом в псих-диспансере какое-то время, точно не помню – фармацевтика у них убойная, и вышел в мир с первой группой инвалидности. Мне назначили пенсию. И забыли о моем существовании. А это самое главное. Мне удалось перехитрить бесов. И уйти на дно. На хорошую работу с такой группой никто не возьмёт. Да и бывает ли работа хорошей? Однажды мой друг устроил меня на полставки в рекламное агентство дизайнером. Не думайте, что я с первой группой инвалидности был пускающим слюни дурачком. Я очень быстро учился новшествами технологического бума. С компьютерами и всяким софтом я разобрался на раз, а когда начался интернет… У меня было много времени, чтобы учиться. В этом агентстве я не отходил от компьютера: там жуткие монстры работали! Вот где бесы, каких я до того не видывал! Долго я, конечно, не продержался. Однажды два рекламных агента, нанюхавшись «дури», стали цепляться ко мне. Конечно, после комы, госпиталя и «психушки» я был уже далеко не тот молодец, которого призвали в элитные войска. Но моторная память, что ни говори, осталась, и я урезонил их немного… Мне пришлось в спешке покинуть это место, так как не хотелось встречаться со стражами закона – они опять упекли бы меня в «психушку», а с их убойной фармацевтикой оттуда бы я уже не вышел. Так что я сбежал.

В городе, где я сейчас, у меня тоже есть друг, я помог ему однажды. Но до этого он помог мне. Я тогда заметал следы: ездил по городам, помогал людям, они помогали мне. За десять последних лет сменил множество городов, не больше года в каждом, чтобы не засекли. Я приехал в этот областной центр и искал жилплощадь. Сразу после вокзала я обошёл агентства недвижимости и нашёл в одном из них риелтора. Я знал, что он поможет. Меня будто кто-то за руку к нему подвёл. Это был Иван. Я спросил его, нет ли где-нибудь в городе квартиры, где никто не хочет жить. Из-за того, что там случилось что-то жуткое или нечистое и теперь там живут привидения. Странный, конечно, вопрос. Но я знал, кому его задать. Иван интересовался эзотерикой, и ввиду своего места работы знал о таких местах. В одной из таких квартир я поселился.

В этой «двушке» один ревнивец убил любовника жены, жену и покончил с собой. Перед этим он их пытал, потом покромсал опасной бритвой и повесился. В спальне, где был убит любовник, время от времени раздаётся грохот, в коридоре, где нашли жену возникают области с минусовой температурой, а из потолка над люстрой, где на крюке висел ревнивец, ни с того ни с сего течёт вода. Даже священник не помогал, назавтра все повторялось. Понятно, что никто не мог жить в такой квартире. А я могу. Как? Не знаю. Может моя энергетика сильнее их, как свет сильнее мрака. Или потому, что со мной живут кошки…

24 августа, 02:59

Теперь путь ведёт меня через одноэтажные, обнесённые глухим забором дома частного сектора. Здесь вообще нет искусственного света. Только луна. В такой час спят даже собаки. Вдруг я вижу движение, сжимаю кастет в кармане. Собака. Эта не спит. Остановилась. Смотрит на меня. Иди, собака, я не за тобой. Пёс пробежал мимо. Потом вернулся и увязался следом. Шёл, молча, слева параллельным курсом. Принял за своего. Я слышал, что собака на генетическом уровне прикрывает человеку слабую невооружённую сторону. А ещё я слышал, что собака иногда берёт себе в попутчики человека, чтобы пройти территорию конкурента. Пользуется защитой сильного, охраняя его при этом. Собаки хорошие животные. Они лучше всех чуют бесов, но в драку с ними не вступят – убегут. Бесы могут оседлать их, сделать бешеными. Только в кошку они не могут вселиться.

Вообще-то, этим миром правят бесы. Постепенно, не спеша, они захватывали всё вокруг. Долгие века. А в ХХ веке нечистые активизировались. К тому времени пасьянс, раскладываемый дьяволом, сошёлся. Кто сможет сказать, когда сам Сатана успел вселить беса в невинных деток из Симбирска, Гори и деревни Рансхофен? С чего началась оккупация их душ бесами? В каком обличье предстал он перед чистыми ещё душами? В обличье жестокого пьяного папаши, или строгой бесчувственной матери с пуританской моралью? И потом, укоренившиеся в них бесы размножились растлением. А после предстали неисчислимые миллионы жертв бандитских режимов, оттачивавших мастерство убийц, уничтожавших людей и народы ради изуверской бесовской идеи. Они во плоти отлично проредили свой огород, научили мир цинизму и страху, нарожали легион себе подобных. И скакали бесы по людишкам, веселились на крови, купались в ней. После их свистопляски мир стал бешено меняться. Сменили и нечистые свою тактику. Разбили мир на лагеря-антагонисты и заварили кашу: партии, деньги, президенты, учёные, войны, кризисы, режиссёры, террористы, банки, ТВ. Это – наша реальность. Бесы препарировали магию и заменили её наукой. Мы пользуемся достижениями науки. Удобно. В итоге все меньше созидательной деятельности, кроме погони за прогрессом с его гаджетами. Бесы препарировали культуру и заменили её псевдокультурой поклонения золотому тельцу. В итоге ширпотреб и попса заполонило умы. И пасут бесы своё стадо, хлеща его по мозгам излучением из своего магического кристалла – телевизора. Я телевизор не могу смотреть, так, включаю иногда, ради разведки. Не проходит и двух минут, как снова становится мой ящик идеальным параллелограммом, мёртвым и неопасным. Бабуля, у которой я некоторое время скрывался, накрывала экран телевизора каким-то тюлем, видимо опасаясь этого колдовства. И была права.

Бабуля многому меня научила. Я как сбежал, сразу к ней. Как собаку нюх меня на неё вывел. И она меня приняла, как родного. Увидела, глазом смерила и в дом повела. Её в деревне ведьмой считали, но душа у неё чистая, светлая. Познавала мир, лечила людей. Гербарий был у неё хороший. Она меня травами выходила, да мёдами выпоила. Только вот массу я никак не хочу набирать, каланча худая, видимо что-то резали в мозгу эскулапы, да затронули центр, который за это отвечает. А заодно затронули что–то, позволяющее мне видеть их, бесов мерзких.

Бабуля меня полюбила, и я её тоже. Она мне подсказывала, помогала развивать ещё одно приобретение после комы – способность лечить людей. Она увидела во мне этот дар. Мне бы больше времени рядом с ней пожить, но надо было скрываться. Деревня маленькая, всё на виду. Настучала на меня и Бабулю какая-то дрянь в райотдел. Приехал участковый. Здоровенный кирпичнорожий балбес лет тридцати с восьмилетним образованием, курсами повышения квалификации, твердым рефлексом волкодава и недобрым цепким взглядом. Привыкший щемить бездомных, обирать пьяных, «крышевать» нищих и наркодилеров. Впёрся кирпичнорожий в хату, всё жизненное пространство занял. Поступил, говорит, сигнал, что прячете вы, гражданка, какого–то человека. Может, беглый какой. Бабуля меня ему показала, он со своими ориентировками меня сличил, но не совпал я. Это, говорит Бабуля, мой внучатый племянник, в аварию попал, лечу его. Сержант убрался, но Бабуля велела мне собираться и ехать к её знакомому, пациенту бывшему, очень ей обязанному. Езжай, говорит, к нему, ищут тебя, у участкового на карточке ты был, я ему глаз-то и отвела. Поехал я. Её пациент, бывший уголовник, раскаявшийся в своих чёрных делах, выправил мне пластику лица и новые документы, где был я Непомнящий Сергей Филиппович, такого-то года, родился там-то. Теперь мой путь мне виден более-менее надолго. Буду ездить по городам, и лечить там людей, выгонять из них бесов. Вот моя работа, она не требует паспортов и кассовых чеков. Он сделал всё хорошо. Поблагодарил я его. Он предложил остаться, но я отказался. Так и начались мои скитания…

24 августа, 03:30

Уже довольно поздно. Луна прошла зенит и уже не давит своим светом так интенсивно. Уже давно за полночь, а я ещё не встретил ни одного бесноватого. Странно: все мои рейды были результативными, а их у меня было около двух десятков. В нескольких случаях приходилось применять силу: помахать ногами и руками. Свой арсенал, кроме кастета я ещё не использовал ни разу. Только демонстрировал. Демонстрация силы лучше её применения. Страх перед болью сильнее боли. Были, конечно, смельчаки, не убоявшиеся ножа и кастета, но такие быстро вырубались, так сказать, вручную. Кастет нужен, когда их много, когда они наглы от безнаказанности. Но это всего лишь наглость, а не смелость. Хватает по удару свинчаткой одному-другому, самым наглым, самым опасным, чтобы остальные разбежались. А эти оставались валяться, корчась от боли. Что ж, поделом. Для их же душ полезно. Больные у них души, бесноватые. Я стараюсь наносить удар точно и гуманно, чтобы не повредить жизненно-важных органов. Хоп! У этого сломано ребро. Я слышу это по характерному «хруп». И это слышат все. Хоп! У этого трещит ключица. И он начинает скулить. Всё! Остальные бегут. Угроза предотвращена. Страх перед болью сильнее боли. А эти на земле, что? Уже совсем не помнят о своих чёрных замыслах, двигавших ими мгновение назад? Как быть с ними? А никак. Они уже получили своё. Бесы повержены, ибо, когда человеку больно, он охотно и искренне кается в совершённом зле. И нечистый дух оставляет его. Чтобы всё было хорошо, вызываю «скорую» по их же мобильникам.

Было семь таких боёв. В каком-то из них одному гаду, бившему ногами лежачего, я сломал ногу. Жестоко? Не думаю. Лучше сломать ногу, чем судьбу. Пусть походит на костылях, подумает о жизни, полечит душу, глядишь, и оставит свои прежние занятия, за ум возьмётся. А те, что разбежались, посмотрят на пример лидеров и уже побоятся творить зло дальше. Это как в детстве хватаешься по незнанию за горячий утюг, обжигаешься, и уже дальше за холодный браться опасаешься. Дело в том, что, изгнав из себя беса, эти люди получают как бы иммунитет. И, таким образом, становится на борьбу с нечистью. Ну, как "на борьбу"…, не связываться с ними – уже борьба. Нечисть может закрыть их в тюрьмы, искалечить, убить, но никогда больше не овладеет их душой. Так что, своей деятельностью я доволен, и, делая этим негодяям больно, я оказываю им услугу, ибо наношу удар, любя, по-отечески. Учу уму-разуму. Боже, прости. Да будет воля Твоя.

Два города назад у меня был друг. Очень светлый человек. Такие люди нужны. Они поддерживают баланс сил Добра и Зла. Он был писатель. И преломлял в радугу унылый луч действительности через призму своей души. Он держал в гармонии мир вокруг себя. Жаль, что немногим повезло читать его. Он сомневался в написании каждой фразы, каждой запятой. Зато он мог отстоять каждое слово, каждое выражение в своих твореньях. Он был Творец. А Творец значительнее Героя – он создаёт Миры. Его забила до смерти толпа бешеных мразей. Поймала на улице, идущего домой поздно вечером. Они забавлялись, топча его. А он, наверное, кричал им о том, что люди не должны так делать, ибо они теряют тогда право называться людьми. Они ржали в ответ, и пинками в живот отправляли его тело соседу, навстречу новым ударам. Он говорил срывающимся голосом, что это будет висеть над ними и их детьми. А они в ответ били его с ноги в промежность и хихикали, глядя, как его скручивает в судорогах и рвоте. Они почуяли кровь и затоптали его. Безжалостно с весёлым гиканьем. Я не успел. Если бы я успел! Его звали Андрей. Когда я увидел его тело в морге, сознание покинуло меня для того, чтобы получить подробные инструкции. Я был в отключке не более минуты. Сколько понадобится времени, чтобы намочить ватку нашатырём и сунуть под нос человеку в обмороке? Но за этот краткий срок я получил такой объем информации, будто прошёл двухнедельный курс с лекциями, тренировками и инструктажами. Со мной говорил Глас. Нет сомненья, что это был Создатель, Тот, кто подарил мне жизнь. После этого случая в ближайшее полнолуние я вышел на патрулирование улиц. Во всех инцидентах я был чудом. Наверняка, попав в ситуацию, когда несчастный видит нелюдей, лишающих его жизни, видит нечистую силу воочию, он сразу отбрасывает сомнения о существовании Всемогущего и душа его вопиет с мольбой о Чуде. И я выскакиваю из тьмы в белой маске, и избавляю его от несчастья. Это ли не чудо? И это здорово. Я рад, что Он показал мне ещё один путь…

24 августа, 03:48

Посторонний звук выводит меня из размышлений. Осматриваюсь, узнаю местность. Мой путь ведёт к заброшенному мосту через глубокий овраг, пересекающий этот район города. Этот мост всегда привлекал моё внимание. Само его расположение было необычным. Казалось, что этот мост поставил собственноручно какой-то красный гигант с коммунистических агитплакатов. Овраг, через овраг – мост, а дорог к этому мосту нет. Одним своим торцом он упирается в чей–то огород, а другим – в заржавевшие, поросшие полынью гаражи. До дна оврага в самом низком месте метров тридцать. В овраге никто не жил, поэтому, это самое пустынное место в городе. И вот я вижу перед собой улицу, ведущую к этому мосту. Про него ходит слава излюбленного места самоубийц. И действительно, это место настолько не вписывается в окружающий мир, что представляется аномалией вне пространства и времени. Где же, как не здесь кончать с собой?

Я слышу звуки голосов. Резкие, агрессивные. Ускоряю шаг, но продолжаю ступать мягко, чтобы слышать. Звуки идут как раз с этого моста. Нехорошие звуки для такого места. Нехорошее место для таких звуков. И вот я уже бегу, ветер свистит в ушах, может мне удастся предотвратить самоубийство. И тут округу раздирает жуткий вопль, перелившийся в вой. Сердце моё скачет в пятки, что придаёт мне дополнительное ускорение. Вой продолжается, превращается в скулёж, потом опять в крик, к нему добавляются другие крики. Я бегу в конец улицы. Вот она кончается, вот слева насыпь, а на насыпи мост.

Я вбегаю на мост. Почти в центре его гигантской, как палуба авианосца плоскости вижу пульсирующую людскую кучу-малу. Из её центра и раздаётся этот вой. Я продолжаю бежать. И вижу, что несколько силуэтов в дикой пляске пинают ногами что-то странное, орущее, лежащее на асфальте и тоже орут: «Отпусти! Отпусти его, сука!». Вот, вот они, мерзкие бесы пляшут и веселятся. Всё ближе. Надвигаю маску. Ближе.

Вдруг мне под ногу попадает осколок бутылки и, предательски звеня, делает внезапное нападение невозможным. Я останавливаюсь в нескольких метрах от них. Жаль. Их четверо. Один неопасный, остальные матёрые, уже основательно бесноватые. Они оставляют свою жертву, расступаются, и я вижу двух человек, лежащих в довольно интимной позе. Они, вроде бы целуются. Один кричит. Но мне некогда всматриваться.

– Э, братва, чё за пипец? Они чё, сговорились? – говорит один из них, делает пару шагов ко мне и ухмыляется, в его голосе не слышно страха и почтения перед неизвестным. Только наглость, опирающаяся на силу и безнаказанность. Что ж… он будет первым. Бритые головы, голубые джинсы с подтяжками у бёдер, тяжёлые «гриндера́» на ногах. И по большому бесу на загривках. Хулиганьё, болельщики. Эти сволочи закалены в драках. Будет непросто. Наверное, пришло время бейсбола. И представился случай испытать новое изобретение Ивана.