Аномальная зона

  Часть первая. Экспедиция

      Глава 1: Богатый наследник

      Поймав себя на том, что уже несколько минут с вожделением рассматривает фигурку на витрине, Хрустов даже испугался.

     "Совсем дошел, прямо извращенец. А вдруг продавщица заметила?"

      По щекам предательски пополз румянец. Но девушка, не обращая внимания, увлеченно беседовала с подружкой из соседнего отдела. Всему остальному миру тоже не было дела до его тайных мыслей, и Хрустов снова перевел взгляд на витрину. А там, среди прочих безделушек, розовощекая Белоснежка, срывая цветок, будто ненароком обнажала фарфоровые прелести прямо перед восхищенной физиономией гнома. Сюжет совершенно невинный, но игривая фантазия автора придала миниатюре особый интимный колорит , древней, как мир, игры разделенного на два пола человечества. И в то же время в фарфоровых героях было что-то бесхитростное и наивное из веселой языческой молодости народов.

      Оторвав, наконец, взгляд, Хрустов приступил к решению дилеммы:

     " Купить или не купить!"

      Цены в магазинчике кусались, но с недавних пор это не имело значения. Останавливало другое. Казалось, покупая соблазнительницу гномов, он предпочтет созерцание активным поискам.

      "Тебе же другие Белоснежки нужны, не фарфоровые. Продавщица, например, чем не вариант?"

      Подчиняясь какому-то импульсу, девушка прервала разговор и двинулась в его сторону. Хрустов успел подумать, что чем-то она действительно напоминает прелестницу со статуэтки. Кокетливый взгляд, широкий вырез обтягивающей майки. Наклонись она взять что-нибудь с нижней витрины, эффект наверное был бы тот же.

– Вас что-нибудь интересует? Могу я помочь?

      Хрустов заставил себя улыбнуться в ответ:

– Пока еще не решил, думаю.

– Ну что ж, как надумаете, скажите.

      Снова улыбка, изящный поворот плеч, и, покачивая затянутыми в джинсы бедрами, она двинулась обратно. А Хрустов, с силой выдохнул скопившийся в легких воздух и ретировался к стеклянным дверям магазина. Через минуту он уже быстро шел вдоль запруженного машинами переулка. Для стороннего взгляда это был ничем не примечательный сорокалетний начинающий полнеть и лысеть мужчина. Дорогая одежда сидела на его нелепой высокой фигуре ничуть не лучше, чем та, что он носил раньше. И проходящим мимо молодым незамужним женщинам трудно было догадаться, что с ними только что разминулся завидный по нынешним временам жених – Антон Петрович Хрустов, обладатель солидного состояния, уже несколько лет официально разведенный.

      То, что обувь надо подбирать в соответствии с размером ноги признают все, а вот про деньги почему-то думают: " Чем больше, тем лучше". Хотя на самом деле материальное богатство тоже должно соответствовать характеру и масштабу личности. Наверное, дядя Глеб хорошо понимал это, отправляя племяннику троянского коня под видом необычайного щедрого завещания. В то, что пожилой человек на смертном одре искренне решил облагодетельствовать родственников, Антон Хрустов никогда не верил.

      Дядя всегда представлялся чем-то вроде злого гения для их семьи. С отцом Антона они были полными антиподами. Если у Петра Ивановича Хрустова даже фамилия звучала как-то по кроличьи, то когда дело касалось дяди Глеба, в том же слове слышалось уже нечто хищное, со смаком перегрызающее кости. Жизнь Петра Ивановича естественно не баловала, но к людям он, тем не менее, относился с каким-то маниловским прекраснодушием. Лишь родного брата ненавидел искренне и самозабвенно. Причиной были ухаживания или даже роман дяди Глеба с матерью Антона. Еще давным-давно, ловя детских ухом долетавшие сквозь закрытую дверь обрывки скандалов, Антоша начал воспринимать дядю как враждебную злую силу, которая стремится разрушить его счастливый мирок. Правда, развелись супруги Хрустовы намного позже, когда зловещая фигура Глеба Ивановича давно уже исчезала с семейного горизонта. Но в новые спутники жизни мать тоже выбрала человека очень похожего на дядю. Повзрослевший и научившийся анализировать Антон увидел в этом не простое совпадение и целиком встал на сторону отца:

     " Ну, если нравятся тебе напористые и наглые хапуги, зачем было портить жизнь хорошему скромному человеку!"

      То, что нелогичному выбору он обязан своим появлением на свет, юноша тогда в счет не принимал. С матерью с тех пор почти не общался, а когда в андроповские времена ее нового супруга посадили, искренне злорадствовал. Как раз в тот период у постели больной бабушки он неожиданно столкнулся с дядей Глебом. Рассказав о последних новостях, Антон не отказал себе в удовольствии вставить:

– Быстрей бы всех этих торгашей пересажали!

      Пожелание вполне можно было отнести и на счет самого Глеба Ивановича. И на этот раз комариные укусы племянника видимо задели за живое. Несколько секунд дядя молча в упор смотрел на Антона. Глаза у него были светлые холодные, с какой-то порочной мутноватостью. Наконец, его полные, словно налитые соком, губы пришли в движение :

– Дурак ты, Антоха! Этот торгаш посидит и выйдет. И заживут они с твоей матушкой, так, как вам с папашей не снилось. Скоро вообще придут другие времена. Такие, как он, ноги о вас вытирать будут. А физику и прочую дребедень, которую ты в Бауманке зубришь, в сортир придется отнести, за полной ненадобностью.

      От неожиданного и странного пророчества стало вдруг холодно и неуютно. Словно из грязной подворотни потянуло ледяным дурно пахнущим сквозняком. Вступать в перепалку у постели больной бабушки Антон Хрустов не стал, но потом часто пытался мысленно спорить с дядей. А по ночам порой наваливались цветные кошмары о жестоком чужом мире. Дядя в них выступал в роли злой силы, которая может по своей прихоти стереть тебя в порошок, сделать рабом, довести до самой последней стадии унижения. Просыпаясь, Антон с облегчением думал, что это всего лишь сон. Но вот, предсказание исполнилось, уже наяву.

   Приход новой эпохи Антон сначала даже приветствовал, увлекшись лозунгами о свободе и митинговой демократией. Когда прозрел и опомнился, страна уже полным ходом неслась в новое пространство, и такие люди, как дядя Глеб, становились полновластными ее хозяевами.

      В девяностые годы Глеб Иванович на горизонте семьи Хрустовых не появлялся. Даже на бабушкины похороны не удалось его вызвать из-за границы. По непроверенным слухам дядя прятался там толи от правосудия, толи от партнеров по бизнесу. Правда, иногда от третьих лиц доходила информация, что дела у него, несмотря на временные затруднения, неуклонно идут в гору. У отца Антона подобные известия вызвали очередное волнение желчи, и крепили уверенность в том, страна катиться в тартарары. За это время Петр Иванович сильно постарел, превратившись в брюзжащего пенсионера. Сам же Антон отчаянно барахтался в мутных волнах новой жизни, добывая пропитание для супруги и малолетнего чада. Приходилось помогать и отцу, влачившему полунищенское существование. Физику и все честолюбивые надежды пришлось, образно говоря, отправить туда, куда и предсказывал дядя.

   Пережив эту потерю, Антон вроде бы вступил в полосу относительной стабильности. И вот новый удар – жена уходит к другому. По иронии судьбы ее новый избранник тоже чем-то походил на дядю Глеба. А через несколько лет дядя снова вторгся в его судьбу, теперь уже совершенно неожиданным образом.

      В тот памятный вторник над Москвой висела изнуряющая липкая жара. Отец и сын Хрустовы, одетые совсем легко по-домашнему, сидели на кухне. Петр Иванович, сдвинув очки на край носа, просматривал газету и потягивал прямо из пакета прохладный кефир. Когда-то он был высоким статным мужчиной, но за последние годы как-то быстро усох, съежился и абсолютно поседел. Возвышаясь над отцом, Антон смаковал отдающий жженой пробкой кофе и размышлял, как убить выходной. В магазине, где он в должности младшего менеджера торговал холодильниками, основная работа приходилась на субботу и воскресенье, и потому отдыхать приходилось чаше всего по будням. Телефонный звонок вторгся в их маленький сонный мирок как всегда неожиданно. Чувствуя легкое волнение, Антон двинулся в прихожую. Звонили им теперь очень редко, и каждый такой случай был маленьким событием.

      Поздоровавшись, незнакомец попросил позвать Антона Петровича Хрустова. То, что Антон услышал дальше, было неожиданно, но сильных эмоций не вызвало. Совершенно иной была реакция отца. Узнав о кончине брата, Петр Иванович еще сильней сгорбился, и, скинув очки, уставился в какую-то точку на обоях. Казалось, старик пытается прорваться через толщу времени. Туда, где соперничество лишь игра, и после очередной баталии мальчишки погодки, прижавшись плечами, заворожено слушают страшную бабушкину сказку. Выйдя из оцепенения, Петр Иванович изменившимся голосом произнес:

– Ты, Антон, от завещанного не отказывайся, не хорошо это будет…

      И без отцовского совета Хрустов младший не собирался отказываться от дядиных денег.

     "С паршивой овцы хоть шерсти клок. Прости, Господи, что так о покойном!"

      Отправляясь на встречу с нотариусом, Антон гадал, сколько же подкинул от предсмертных щедрот дядя. В самом смелом взлете фантазии наследство не превышало тысячи долларов. Хотя больше он склонялся к тому, что сумма будет унизительно маленькой, и оправдает, пожалуй, только проезд на метро. Когда же узнал, что теперь он владелец контрольного пакета акций металлургического завода, принял все это за розыгрыш. Нотариусу пришлось терпеливо объяснять, что люди его профессии к подобным шуткам совершенно не склонны. Но Антон все еще не верил.

      Свалившееся вдруг богатство чуть не раздавило не подготовленную психику. Коварный пункт в завещании запрещал в течение нескольких лет продавать акции и обязывал принимать участие в управлении заводом. Конечно, можно было и отказаться. После развода Антон стал не только одиноким, но и свободным. Если не брать в счет лепет папаши об исполнении воли покойного, решение можно было принимать без чьего либо давления. Но он вдруг и сам не захотел прятаться от судьбы. Где-то за туманными склонами Уральских гор полыхало адским пламенем прокопченное чрево индустриального Молоха. Казалось, Антон слышит вызов чудовища, и уже он не может его не принять. Из-под рыхлой ментальности маленького запуганного жизнью человека вылезло вдруг, что-то твердое и упрямое. Промучившись несколько дней в сомнениях, Антон Хрустов уже собирался брать билет на челябинский поезд. Но тут судьба совершила новый вираж.

      Из таинственной дымки новой жизни материализовался представитель партнеров дяди. Этот опасный экземпляр "нового человека" обладал наиграно приятным голосом, фигурой атлета и безупречными манерами, сквозь которые все же проступала акулья хватка. Все время, пока пришлось иметь с ним дело, Хрустов чувствовал неприятный холодок нервного напряжения. Иногда он даже недоумевал, почему с ним не расправятся, так как обычно пишут в газетах. Но видно пришли другие времена, и проще стало решать подобные вопросы цивилизованно.

   Предложенный представителем план позволял обойти некоторые пункты дядиного завещания. Управлением заводом фактически попадало в руки тех, кто умел и хотел это делать, а Антон Хрустов получал в свое распоряжение огромную, по его меркам, сумму денег. С первой же беседы стало ясно, что предложение из тех, от которых трудно отказаться. Вопрос был решен к обоюдному удовольствию, и все-таки в глубине души осталось чувство недовольства собой.

      Став обладателем состояния, Хрустов быстро сделал неприятное открытие:

     " Вроде бы он богач, но по сути дела все тот же одинокий, неуверенный в себе человек, боящийся вылезти из привычной социальной ниши."

      Даже отмечали эпохальное событие по-домашнему на кухне. От приглашения посетить ресторан Петр Иванович решительно отказался. Перебрав в уме всех знакомых, Антон вдруг обнаружил, что друзей, с которыми хотелось бы разделить торжественное застолье, у него просто не осталось. В итоге распили на двоих с отцом бутылку дорого коньяка, и разошлись по своим холостяцким комнатам. Что делать и как жить сыну дальше, Петр Иванович посоветовать не мог. Давно закупорив себя в тесную раковину, он уже не собирался из нее вылезать. А вот Антону предстояло решить задачку не из легких.

      Наверное, если бы сразу кинулся головой в омут, что-нибудь бы и получилось. Но, собираясь завести собственное дело, Антон Хрустов решил заранее продумать и по возможности предотвратить все неприятности. И чем дольше он думал, тем страшнее и сложнее все ему представлялось. Уже по ночам снились златозубые улыбки братков, пронзительный взгляд налогового инспектора. Доставшееся от дяди состояние казалось теперь не таким уж и большим. Во всяком случае, рисковать даже какой-то его частью совершенно не хотелось. В итоге, так и не начавшись, карьера предпринимателя была отложена до лучших времен. Попытка заняться, как хобби, некогда любимой физикой тоже оказалась бесплодной. За прошедшие годы мозг, подобно мышцам бывшего спортсмена, подернулся жирком, утратив способность к напряженной работе. К тому же время богатых джентльменов-любителей безвозвратно ушло. Для плодотворной деятельности нужна была живая научная среда коллег, оппонентов, актуальных задач. Посетив институт, в котором когда-то начинал трудовую деятельность, Хрустов обнаружил его еще в более плачевном состоянии, чем предполагал. Благое желание стать спонсором возрождения отечественной науки умерло, даже не родившись. Никаких дядиных капиталов для столь масштабной задачи все рано бы не хватило, а финансировать липовые отчеты, которые и сам когда-то неплохо умел стряпать, он не собирался.

      В конце концов, пришлось согласиться на участь богатого бездельника. Постепенно, он выработал для себя амплуа скучающего эстета коллекционера. Посещал выставки, антикварные и букинистические магазины, ужинал в дорогих ресторанах. Физическую форму пытался поддерживать в фитнес-клубе, где даже обзавелся знакомыми, которым врал, что крутиться в бизнесе по продаже холодильников.

      Постепенно такая жизнь стала казаться вполне естественной. Только одна проблема не давала покоя. Давно пора было кончать с затянувшимся холостяцким состоянием. Но как найти подходящую партию, если вышел из возраста, когда посещают дискотеки, не вращаешься в обществе, и даже на работу не ходишь? Объявления об интимных услугах Хрустов, к стыду своему, просматривал, но позвонить так и не решился. Удерживала не только опасность столкновения с криминалом. Он чувствовал, что такое решение проблемы в чем-то сродни подсаживанию на наркотик. Привыкаешь получать дозу удовольствия за фиксированную плату, и все остальные пути для тебя уже закрыты.

      В результате оставалось только знакомства в общественных местах. Даже по молодости Антон Хрустов не особо преуспевал в этом тонком искусстве. Чего уж говорить о его нынешней форме! Конфузом окончились несколько попыток познакомиться в театре. Подцепив в кафе приехавшую из Тулы блондинку, Хрустов весь день проводил ее по Москве, раздражаясь от провинциального говорка и косясь на стройные ножки спутницы. Робкое предложение, посетить его холостяцкое жилище, неожиданно получило суровую отповедь. Чтобы сохранить лицо, пришлось проводить даму до автостанции и поблагодарить за отлично проведенное время.

      Однокомнатную квартиру для подобных случаев, он снял на другом конце Москвы. Так и не став местом свиданий, жилплощадь вытягивала арендную плату и покрывалась пылью. Вечера Хрустов проводил вместе с отцом у телевизора, и все еще продолжал надеяться на счастливый случай. Хотя вполне отдавал себе отчет, что после дядиного наследства требовать у судьбы еще чего-нибудь, пожалуй, уже бессовестно.

     Глава 2: Исследователь аномалий

      Оставив далеко позади фарфоровую Белоснежку и хорошенькую брюнетку продавщицу, Хрустов подошел к оживленному перекрестку. Свернув налево, он попадал в заведение, где обычно пил обеденный кофе. Напротив кафе располагался книжный магазин с букинистическим отделом, и какой-то внутренний импульс подтолкнул его именно туда. Еще с утра не оставляло ощущение, что сегодня должно произойти нечто очень важное. Трезвый и скептичный ум убеждал, что это очередной самообман. Но порой человеку так хочется поверить в чудо! И опровергая все доводы разума, Хрустов с радостью прислушивался к тихому шепоту интуиции.

      Поднимаясь по ступням книжного магазина, Хрустов представлял, как состоится встреча с женщиной его мечты. Хрупкая и трогательно- беззащитная она будет листать у прилавка потертый томик стихов. Откинув, упавшую на глаза светлую прядь волос, оторвется от книги, и взгляды их случайно пересекутся…

      Разочарование ждало уже на пороге. Похоже, что незнакомка его мечты сегодня опять выбрала другой маршрут. У заваленного книгами стола копошилось только несколько энтузиастов мужского пола. Две полные продавщицы в синих халатах лениво переговаривались, облокотившись на кассу. Хрустов тоже приступил к осмотру книжного развала, утешая себя мыслью, что сегодня обнаружит какой-нибудь раритет. Незаслуженно забытый философ или писатель. Книга ведь тоже может перевернуть судьбу!

      С возрастающим охотничьим азартом Хрустов просматривал названия на потертых обложках, когда рядом послышался возмущенный голос:

– Господи, что творят!

      Отпрянув назад, Хрустов с испугу решил, что по своей обычной неуклюжести отдавил кому-то ногу. Но высказывание, к счастью, относилось ни к нему.

– Прямо грабители! -продолжал возмущаться невысокий пожилой человек потрясая большой книгой в суперобложке. Заметив чужой удивленный взгляд, странный субъект понял, что говорит сам с собой вслух. Не особо смутившись, он интеллигентно улыбнулся и счел необходимым пояснить:

– Представляете, гоняюсь за этой книгой уже два года. И вот, наконец, нашел. Но цена прямо грабительская.

– А что, редкое издание? – вежливо поинтересовался Антон.

– Уникальное! В русском переводе всего тысяча экземпляров. Когда она попала на прилавки, я как раз был в экспедиции. Потом исчезла, и вот уже два года пытаюсь найти.

– А почему ее не переиздали, если спрос есть?

      Незнакомец развел руками, а потом произнес таинственную фразу:

– Видите ли, все что касается этой темы окружено странностями. Кстати и в Интернете ее тоже отыскать не удалось, а автор, как мне известно, исчез при загадочных обстоятельствах.

      Закрыв книгу, он показал обложку:  Джеймс Хартон

      " Общий обзор и классификация пространственных психофизических аномалий второго и третьего порядка"

     Прочитав название, Хрустов перевел удивленный взгляд на собеседника. Кажется, он зря записал его в старики. Скорее всего, мужчине было около шестидесяти. И для своих лет он находился в очень неплохой физической форме. В невысокой сухощавой фигуре чувствовалась жилистая подтянутость. Лицо покрыл коричневый загар явно не курортного происхождения. Старили его, пожалуй, только резкие морщины вокруг глаз и сплошная седина, что успела окрасить в цвета сибирской зимы неплохо сохранившуюся шевелюру.

     «– Альпинист, или фанат туризма из старой гвардии. А может быть, геолог,»– подумал Хрустов. И тут незнакомец, удовлетворяя его любопытство, протянул визитную карточку и произнес:

– Павел Николаевич Семигорцев, председатель российского отделения международного клуба исследователей пространственных психофизических аномалий.

– Антон Петрович,– представился в свою очередь Хрустов, и почему-то в первый раз в жизни добавил к имени и отчеству чужеродный термин "рантье". Теперь уже новый знакомый посмотрел на него с любопытством, и тогда Хрустов, неожиданно для самого себя, быстрой скороговоркой выпалил:

– Не сочтете за обиду, если я вам эту книжку подарю? Поверьте, для меня сумма значения не имеет. Считайте, что в порядке помощи отечественной науке.

      Почувствовал, что такое непрошеное благодеяния все-таки отдает новорусским хамством, Хрустов окончательно смутился. Но в ответ, после короткой паузы, прозвучало:

– Ну что же, принимаю помощь с благодарностью, но покупаем на половинных паях с правом совместного владения.

      Через минуту новоиспеченные совладельцы редкого экземпляра, оживленно беседуя, выходили из магазина. На пороге они, чуть было, не налетели на худенькую девушку в белой обтягивающей юбке. Извинившись, обогнули ее с дух сторон и, продолжая беседу, пошли дальше. Бросив вслед мужчинам затуманенный поэтический взгляд, девушка поправила очки, откинула назад светлые кудряшки волос, и меланхолично двинулась к книжному прилавку. В хорошенькой белокурой головке всегда царил хаос быстро сменявшихся мыслей и настроений. Сейчас ей вдруг показалось, что по капризу судьбы только что не состоялась важная встреча. Рассеянно оглядев магазин, девушка с сожалением вздохнула и углубилась в изучение книжного развала.

      Посещение маленького кафе органично вписалось в продолжение их знакомства. Заведение было сугубо летним и демократичным: – всего лишь несколько не очень чистых столиков под фирменным тентом "Балтика", молодая официантка в синем передничке, стойка с двумя пивными кранами. Из одного лилось холодное пиво отечественного сорта, из другого "Туборг", точно такого же вкуса, но за чуть большую цену. Еще можно было заказать кофе, подогретую в СВЧ печке маленькую пиццу, охлажденную колу, чипсы и прочую съедобную мелочь. В дневное время сюда забегали перекусить сотрудники ближайших офисов, отдыхали после экскурсий по музеям и бутикам гости столицы. Именно тут месяц назад Хрустов и познакомился с блондинкой из Тулы, когда она выразительно скучала в обществе маленького бокала пива. Но сегодня контингент был чисто мужской. Два молодых парня пили пиво. Холеный бородач, в элегантном костюме, неторопливо смаковал кофе и просматривал газету.

  Усадив компаньона за самый дальний столик, Семигорцев отправился делать заказ. Вернувшись, поставил на столик поднос с двумя кружками и с улыбкой заявил:

– Хотели про аномалии, извольте! Но учтите, я об этом могу часами.

     Говорить он действительно мог без остановки, но рассказчиком был талантливым и вводную часть "лекции" Хрустов проглотил на одном дыхании.

   Оказалось, что открытие психофизических аномалий напрямую было связанно с философией. Еще в начала двадцатого века никому неизвестный российский мыслитель из провинциальной иркутской глубинки со смешной фамилией Пичугин, выдвинув идею мирового психофизического поля. Предложив ее, как оригинальный вариант компромисса в извечном споре между материалистами и идеалистами. По его теории только благодаря этой всеобъемлющей метафизической среде наш материальный мир воспринимается подавляющим большинством мыслящих индивидуумов одинаково. Что, впрочем, совершенно не говорило об истинности познания. Как последователь Канта, Пичугин считал все проявления материи вещью в себе.

По его мнению, структура психофизического пространства постепенно менялась. Вместе с ней изменялось и восприятие человека. Отошли в разряд небывальщины черти, вурдалаки, магия. Только в островках первобытных обществ сохранились рудименты архаичной психофизической структуры. Именно поэтому ученые часто пасуют, сталкиваясь с проявлением магической силы шаманов, или фиксируя необъяснимую связь дикарей с тотемными животными. Но дальнейшее и неизбежное уплотнение психофизического поля, согласно Пичугину, должно было привести к полному нивелированию восприятия, а в дальнейшем и к образованию всеобщего единого мышления.

Автор гипотезы, наверное, из-за фамилии сначала представлялся маленьким смешным человечком. Но Семигорцев, открыв книгу, показал репродукцию старинной фотографии. Высокий статный господин в медицинском халате, накинутом на военную форму, выглядел бравым офицером и щеголем. На этом снимке времен русско-японской войны усики будущего мыслителя лихо подкручивались вверх, а о левую руку нежно облокотилась хорошенькая сестричка милосердия. Но пройдет немного времени и военный врач Пичугин, выйдя в отставку, всерьез увлечется психиатрией. Изучение шизофрении натолкнет его на неожиданные выводы. Потом родится гипотеза поля, и тогда все соблазны мира отойдут на задний план.

Как это часто бывает, автор станет заложником собственного творения. Решив, что открыл очень важную истину, он растратит душевные силы в бесполезных попытках донести ее миру. Коллеги восприняли теорию в штыки и заклеймили, как антинаучную. Неласково приняли чопорного провинциала и в петербургских интеллектуальных салонах. Только Бердяев однажды вскользь упомянет "врача из Иркутска" как самобытного мыслителя. Но под конец жизни Пичугину все-таки удастся опубликовать свою теорию в тоненькой книжечке, изданной в количестве трехсот экземпляров на деньги забайкальского золотопромышленника и купца первой гильдии Птицына.