– А могу я задать вам несколько вопросов?
– Зачем? – Любопытных незнакомцев Винни не любил.
Дракон же не любил лаконичные ответы, особенно если они вопросы. Видимо, стоило представиться.
– Я Тионизон Д'азфир, отец вашего ректора и, возможно, на какое-то время ваш преподаватель.
Тролль остановился и оперся на лопату. Чуйка ему подсказывала, что с таким товарищем лучше не конфликтовать. По крайней мере сразу. Пока тот еще ничего не сделал.
– Ну?
– ?
– Вы, – Винни решил быть вежливым, – вопросы хотели задать. – Он поворошил снег пальцами голых ног.
Дракон проследил за этим действием и спросил совсем не то, что собирался:
– А почему вы без обуви?
– Так я и без носков.
– Да. Почему вы босой?
– Виолетта Дифинбахиевна сказала, что так лучше приживется.
Тионизон понял, что ответы на вопросы только больше его запутывают, троллья логика им не изучалась, и, похоже, зря. Ход мыслей данной расы, оказалось, был способен поставить в тупик дракона. Спрашивать, что не приживется, он не стал и решил зайти с другого конца.
– А вот ваши… м-м-м… звуки – это заклинание?
– Не. Это песня. Отличная! Наши поют, группа «Тролль гнёт ель». Вам понравилось?
– Э-э-э… Колоритненько так. Необычно.
– Вот! Виолетта Дифинбахиевна сказала, что надо петь, иначе не приживется! Только не так, как обычно тролли поют, ну вы понимаете? А тут как раз такая группа, и песни необычные.
– А Виолетта Дифинбахиевна – это кто?
– Так декан природников.
Наконец-то мозаика начала складываться. Декан природников, не приживется, цветы и лопата! Но тролль-некромант?
– А почему природники сами не сажают?
– Так я напортил, я и сажаю. Наказание профессор Рорх назначил, я же его клумбу оборвал.
Странная тяга тролля к цветам тоже являлась загадкой. Винни же уже демонстративно притоптывал замерзшими ногами. На клумбе-то, поди, у Рорха тепло.
– Ты не возражаешь, если я пойду с тобой и помогу? Заодно поговорим. Мне же надо понять, что тут и как у вас делается.
Винни, конечно, согласился. Ноги замерзли, да и похвастать посадкой цветов с настоящим древним драконом, приходящимся отцом самой Эртонизе… Лисовские от зависти помрут.
Так клумба на кладбище приняла прежний шикарный вид, а дракон обзавелся множеством разрозненных и противоречивых сведений и слухов. Троллья логика всё же требовала изучения, поскольку некоторые вещи дракон не понял совсем. Как например:
– И это не дух, и не бабуля. А синий прозрачный мужик-комендант, а комендант – бабуля, а он не бабуля, а вообще привидение!
Но были там и нужные сведения. О том, что бабушка исчезала и вернулась младенцем. И сейчас она у демонов второй раз, и не как в первый, бабушкой, а маленькой девочкой. И про мутации тоже. И почти всех доченька послала подальше к его приезду. И целителя, и Кронова, а распрашивать Рорха просто так не получится. Впрочем, где-то еще есть домовой… Дракон усмехнулся про себя.
– Пока ничья, доча. Пока ничья. И ты об этом не знаешь!
Упомянутый драконом Рорх в это время сидел в целительской лаборатории и педантично, как и обещал профессору Бяо, заносил наблюдения о своем состоянии в журнал.
– Стал испытывать ностальгию по годам учебы на целительском. Полчаса играл на арфе и понял, что скучаю по прапраправнучке. Пять минут разглядывал вышитую ей подушку, присланную на прошлые праздники. Решил пригласить в гости. После разговора по сфере глаза стали влажные, собрал влагу на анализ. Образец 358, шкаф С.
Рорх захлопнул журнал и решил прогуляться до кладбища. Виолетта говорила, что ей прислали наконец-то рассаду, и сегодня тщательно проинструктированный тролль должен вернуть клумбе ее первозданный вид.
Подходя к кладбищу, он заметил вышедшие из него и удаляющиеся две фигуры. Одной был студент-тролль, а вот во второй лич с удивлением узнал Д'азфира. Ректор не говорила, что ждет родителя. Значит, дракон прилетел неофициально. Зачем? Зная этого вечно скучающего старого интригана, точно не просто так! Надо быть настороже и спросить тролля, о чем они говорили. Ну не о цветах же и кладбище!
Проводив их взглядом, пока не скрылись из виду, Рорх пошел проверять клумбу.
А в замке наши искатели сокровищ уже целенаправленно подошли к двери первого помещения с замковыми раритетами, сложенными там за ненадобностью.
И тут Марья испытала одно из счастливейших переживаний, которое может ощутить только взрослая женщина. Пока они шли, она весело обсуждала с остальными, что там может быть интересного. Но стоило взяться за дверную ручку, как моментально включился житейский опыт. Там же пыли, наверное, по колено! А может, и света нет! Однако отступать было поздно, и компания вошла в помещение. Счастье – это когда чисто! Пыли не было, свет был. Кайф! Можно рыться в грудах восхитительного старья и не думать о последующей уборке и стирке.
Чего там не было, так это порядка. Повсюду громоздилась поломанная мебель, валялись кучи одежды, посуда и игрушки. Из-под какого-то жуткого балахона с рюшками цвета гнилой ботвы Марья откопала изумительный секретер с изящной инкрустацией перламутром на ящичках. На одном ящичке потерялась ручка, и еще в трех местах недоставало кусочков перламутра. И из-за этого вещь отбраковали как старый хлам!
Ниле вцепилась в кукольную мебель.
– Такой мебели даже у нас на Зачарованной поляне не было! Смотрите, она расписная!
Видимо, мастеру не хотелось вырезать тончайшие узоры на крошечных шкафах и он, подойдя к делу творчески, вывел на створках замысловатые изящные завитки серебряной краской.
Эм с Тимоном пытались вытащить из-под наваленного барахла старинное зеркало. Мария Спиридоновна пришла на помощь, и зеркало достали. Большое, почти с маленькую Машу, в резной раме, на которой посверкивали гранями разноцветные камешки. Они-то и привлекли хозяйственного скелетика. Зеркало прислонили к стоящему рядом сундуку без крышки, и Марья, конечно, не удержалась:
– Свет мой, зеркальце, скажи…
– Чего, бабуля, совсем в детство впала?! – Сквозь пол, сундук и зеркало просочился призрак и не упустил момента поязвить. А уж вылезти из центра зеркальной поверхности – это вообще было святое.
Петр Егорович был крайне раздражен своим состоянием никчемности и ненужности. Конечно, оно и раньше накатывало на него временами, но прекрасно топилось в напитках разной степени градусности. А в периоды просветления он считал, что вот-вот придумает себе занятие, которое перевернет всю жизнь, и о нем еще заговорят и зауважают. Теперь он точно был уверен, что нет. Его никчемность окончательная. И поэтому все окружающие его сильно раздражали, всё, что он мог, это поязвить и поплеваться ядом в слишком довольных, по его мнению, индивидуумов.
– Лети отсюда, синева! – Тимон, конечно, не мог смолчать в этой ситуации.
Фейки же закружили вокруг призрака, своим поведением напоминая голодных акул, только с крыльями и в микроформате.
– Я бы попросил… – После неудачи в винном погребе Егорычу уже всё было трын-трава. – Ты бы за своей дамой сердца лучше следил, костлявый. От тебя же тоже, как от меня, толку нет, а женщины – они… такие… – он многозначительно закатил глаза, – непостоянные. Она там так мило щебечет о моде и стиле с каким-то франтом… И заметь, он высокий, и кости у него наружу не торчат.
Призрак изобразил злодейский хохот и успел нырнуть в пол прямо через сундук, спасаясь от атакующих фей. Несомненно, это подняло ему настроение. А еще где-то в замке есть дамские будуары…
Тимон со всех ног и крыльев рвался наверх, туда, где какой-то легкомысленный франт задурил голову его трепетной Азалии. О том, что Азалия сама заговорит кого угодно и ей, в силу возраста и жизненного опыта, сложно вскружить голову разговорами в сфере, где она профи, он даже не думал. В его представлении она была не только его мечтой, но и большинства окружающих мужчин. Наивная и хрупкая, в окружении вероломных и злобных ловеласов, способных только разбить ей сердце. Поэтому Тимон, оставив далеко позади не успевающую за ним компанию, влетел в музыкальную гостиную, откуда из-за полуприкрытой двери доносился голос дриады.
