– Погоня? – наверняка в моём голосе прозвучало больше восторга, чем испуга. Погоня на машинах по большому городу! Я думала, что такое бывает только в кино!
– Она самая, – Бранко сделал ещё один резкий поворот в совсем уже небольшой проулок и удовлетворённо кивнул сам себе. – Если он не заметил, куда мы свернули, не найдёт.
– Он? – я вдруг поняла, что ожидала погони только в лице Ирэн. – Кто он?
Вместо ответа Бранко выругался: переулок заканчивался тупиком, плотно стоящими гаражами, за которыми возвышались деревья. Мы затормозили так резко, что от падения лицом на бардачок меня уберёг лишь заботливо застёгнутый моим спутником ремень безопасности. Бранко в сердцах ударил кулаком по рулю и обернулся назад. Я последовала его примеру. Переулок был пуст.
– Вот что, бэби, – парень торопливо распахнул дверь. – Вылезай, быстро! Дальше придётся пеш…
Он оборвал себя на полуслове, выпрямился, сунул руку в карман, и я увидела в его пальцах маленький плоский пистолет. Не успела ничего спросить: сзади раздался приближающийся шум мотора.
Следующие секунды у меня заняла отчаянная борьба с ремнём, расстегнуть который я так и не сумела и просто выползла из-под вниз по сидению. Дверь тоже не желала поддаваться: пришлось вылезать через соседнюю, которую Бранко оставил открытой. Когда же, наконец, я оказалась снаружи, чужой автомобиль уже стоял рядом, а его водитель встретил меня довольным кивком. Это был бородатый мужчина лет сорока, и в первый момент я его не узнала, но потом он воскликнул:
– А вот и сама Дайника! – и этот голос сразу всплыл из глубин моей памяти, снова вызвав дежавю. Это его я слышала два года назад вместе с голосом-колокольчиком Ирэн, когда плыла по молочной реке беспамятства, в первый свой день в Оазисе.
– Уходи, Карл, – напряжённо сказал Бранко, подтверждая мою догадку. – Уходи и передай Ирэн, что ни я, ни Дайника не вернёмся в Оазис.
– Бранко, Бранко… – Карл разочарованно покачал головой. – Ну зачем тебе всё это? Что за игру ты ведёшь и чего хочешь? Только не говори, что внезапно проникся жалостью к этой бедняжке и решил спасти её. Таких бедняжек у нас целый остров, и раньше ты в желании кого-то спасать замечен не был, сладенький…
– Не называй меня так! – Бранко приподнял руку с пистолетом, и Карл торопливо отступил, успокаивающе подняв перед собой ладони.
– Тихо, тихо! Я без оружия. Не ожидал, знаешь ли, что у нашей дикарочки вдруг появится защитник. Вообще никаких насильственных методов не планировал, предполагалась, что она сама охотно вернётся со мной в Оазис…
– С чего бы это?! – резко спросила я, перебив бородача. То, что за мной приехал он, а не Ирэн, странным образом успокаивало.
Карл перевёл взгляд на меня и слегка пожал плечами.
– А куда тебе ещё идти? Я ехал сказать, что у нас к тебе больше претензий нет, ведь всё упиралось в Ховрина, это он пылал жаждой мести, и мы вынуждены были пойти ему навстречу. А теперь, когда Иван Сидорович почил в бозе, то и отвечать не перед кем.
Сначала я даже не поняла, какой такой Иван Сидорович в чём почил, но постепенно до меня дошло, и долгий облегченный вздох невольно сорвался с губ. Это не укрылось от внимания Карла, он тонко улыбнулся.
– Да, сударь Ховрин приказали долго жить, и, сказать по совести, вряд ли найдётся тот, кто станет о нём горевать. На острове так просто праздник, девчонки ликуют.
Это я могла понять. Воображение уже нарисовало льющееся в бокалы шампанское и радостные голоса девушек, которым больше не придётся с ужасом ждать, на кого в следующий раз упадёт выбор садиста. Мне даже захотелось туда, в уютный домик, к набитому вкусностями холодильнику, мягкому дивану и смеху соседок… только разве один Ховрин был там садистом?
– Дайника не вернётся в Оазис, – твёрдо повторил Бранко, возвращая меня к реальности. – Уходи, Карл.
– Послушай, – заместитель Ирэн нервно переводил взгляд с меня на моего спутника, – Ты же тоже можешь вернуться, и мы забудем об этом неприятном инциденте. Всё будет как раньше. Если, конечно, ты ещё не успел сообщить Доннелу…
Я вскинула голову.
– Ральфу?!
– Вернись в машину! – резко бросил мне Бранко и снова махнул пистолетом на Карла. – А ты дай нам проехать!
Но ни я, ни Карл не двинулись с места. Я – потому что после того, как услышала имя Ральфа, боялась упустить хоть слово, Карл же ещё не терял надежды меня вернуть. Сказал, не обращая внимания на Бранко:
– Подумай, куда ты пойдёшь? Ни родных, ни документов у тебя нет. Тебя просто арестуют за бродяжничество, попадёшь в тюрьму, а остаток жизни проведёшь в общежитии при какой-нибудь фабрике!
Я вспомнила наш разговор с пьяной Аллой в рождественскую ночь и нервно рассмеялась.
– А у вас лучше? Обслуживать мужиков до потери товарного вида, а потом – в расход? Это лучше?!
Карл посмотрел на меня оскорблённо и кротко, всем видом демонстрируя обиду таким необоснованным обвинением. Покачал головой.
– Клиент у тебя будет только один, Дайника, и, насколько мне известно, до сих пор ты против него ничего не имела. Доннел возвращается.
Я невольно подалась вперед, ближе к Карлу, хотела переспросить, но в ту же секунду на моё плечо легла ладонь Бранко. Его голос звенел от ярости:
– Складно заливаешь, сутенёр! Теперь понимаю, почему ты один приехал. Не сомневался, что уболтаешь девочку и заберёшь с собой? А что дальше, Карл? Думаю, ты бы её даже на остров привозить не стал, скинул бы в море где-нибудь на полпути, да?
Карл снова попробовал изобразить оскорбленную невинность, но его глаза пылали злобой, досадой хищника, уже из самых когтей которого вдруг вырвали добычу. И я шагнула назад, прижалась плечом к Бранко.
– Не дури… – попытался возобновить уговоры Карл, но Бранко нацелил пистолет ему на ноги.
– Я не стану убивать тебя, сутенёр, – Ровно сообщил он, – Но клянусь, что прострелю коленную чашечку, если ты прямо сейчас не уберёшь свою колымагу в сторону и не дашь нам уехать.
– Зачем тебе это?! – Карл оскалился, но начал медленно отступать к машине. – Хочешь лизнуть задницу Доннелу? Думаешь, ему так дорога эта дикарка? Думаешь, он отблагодарит тебя?!
– Думаю, что, наконец, делаю то, что давно должен был сделать, – Почти весело ответил Бранко. – Так и передай Ирэн. Бэби, садись в машину.
Я двинулась было к приоткрытой дверце, но, уже взявшись за ручку, обернулась. Посмотрела в тёмные глаза Карла. И словно со стороны услышала свой голос, громкий и торжествующий:
– Это я убила Ховрина!
Карл приоткрыл рот – словно круглая мышиная норка возникла в густой бороде. Бранко уставился на меня, его рука с пистолетом опустилась.
– Это я вывернула руль в обрыв! – не знаю почему, но мне было важно, чтобы Карл, а за ним и Ирэн, узнали правду. – Я сделала так, что машина упала в море! Ховрин остался жив и жил бы дальше, но я утопила его! Утопила своими руками! Как вы топили в Русалкиной яме девушек, которые отказывались вам подчиняться!
Карл смотрел на меня во все глаза, и Бранко, пришедший в себя первым, рявкнул:
– Проваливай же, ну!
На этот раз ствол пистолета поднялся выше, уставился в грудь заместителю Ирэн, и тот всё-таки сел за руль, но пока не захлопнул дверь, я успела крикнуть:
– А если я ещё раз увижу Ирэн, то убью её тоже! Я убью её!
Бранко положил руку мне на плечо и надавил, заставляя сесть в машину, но я успела заметить, что Карл по-прежнему, открыв рот, таращится на меня во все глаза. И это внезапно доставило мне такое удовольствие, что ради него я бы согласилась утопить Ховрина ещё раз.
– Ты, правда, сделала это? – спросил Бранко после продолжительного молчания.
Мы миновали центр города и теперь мчались по зелёному частному сектору. Море с его стальными кораблями и портовыми кранами тоже осталось позади, зато теперь справа от нас вырастали горы, и это было удивительно. Я никогда не видела гор. Вокруг Маслят во все стороны до горизонта тянулись сопки, но невысокие и пологие, густо поросшие тайгой – при всём желании язык не повернулся бы назвать их горами. Здесь же горы оказались настоящими, суровыми. Серые и скалистые, они круто возносились над Новоруссийском, опять заставив меня забыть о насущных проблемах.
– Что? Ты про Ховрина? – я чуть повернула голову к Бранко, но не оторвала взгляд от окна. – Да, я убила его. Кажется, он уже был серьёзно ранен, двигаться не мог, и я сунула его голову под воду и держала, пока… в общем, пока не перестал шевелиться. Правда потом мне показалось, будто он поднимается из воды, но наверное, это были просто волны.
И, сказав это, я вдруг испытала невыразимое облегчение. А ведь и правда – всё кончено! Ховрин мёртв, он никогда больше не появится в моей жизни, он не будет идти за мной по пустым дорогам, не будет прятаться в тёмных углах и за закрытыми дверями, не будет заглядывать в окна… Этот человек исчез навсегда. И комната в его подвале, про которую он мне рассказывал, и которая должна была стать последним, что я увижу, – останется пустой.
Я откинула голову на спинку сидения и впервые за долгое время от души улыбнулась, глядя на серые горы под серым небом и наслаждаясь дуновением ветра, залетающего в приоткрытое окно.
