– Ладно, – Бранко завёл мотор и сдал назад, заставив машину медленно выбраться из кустов, куда мы её вчера так тщательно спрятали, – не надо о плохом. Лучше будем надеяться, что добрый дядя Ральф потянет за нужные рычаги и вытащит нас отсюда.
Вытащит нас отсюда… Я смотрела на хлещущие по лобовому стеклу ветки, и размышляла, как лучше сказать Бранко о том, что дальше нам с ним не по пути. Спокойствие и даже радость, с которыми я проснулась утром, объяснялись одним простым фактом – я по-прежнему не знала, что мне делать дальше, зато точно знала, чего делать не надо.
– Бранко. Я никуда не поеду, даже если Ральф сможет это устроить.
Парень повернулся ко мне всем корпусом, казалось, совершенно забыв, что находится за рулём.
– В смысле? Что значит – не поедешь? Разве ты не хотела на Запад?
Я вздрогнула. Неясные подозрения вернулись. О нашей с Яринкой детской мечте убежать в далёкие чудесные страны-где-всё-можно, знал только Ральф.
– С чего ты взял, что я этого хотела? – мой вопрос прозвучал так резко, что мог показаться даже враждебным, и брови Бранко недоумённо приподнялись.
– На Запад хотят все девушки Оазиса, – отозвался он, пожав плечами. – Я думал, ты не исключение.
Мне снова стало стыдно за свою подозрительность, и я виновато подтвердила:
– Не исключение. Но я не могу оставить здесь Яринку.
– Это та рыженькая, которая убежала с сыном Бурхаева? – оживился Бранко. – Ну и кипеж был! Скажи, ведь там без тебя не обошлось, верно?
– Верно, – подтвердила я и злорадно вернула Бранко его же сказанные мне вчерашним вечером слова. – Но, если тебе чего-то не говорят, значит, так и задумано.
Бранко развёл руками, признавая справедливость моего ответа, снова положил их на руль. Спросил:
– Так ты знаешь, где сейчас твоя подружка? Хочешь взять её с собой на Запад? Думаешь, Доннел станет помогать ещё и ей?
Ничего такого я не думала. Я не думала даже, что Ральф станет помогать мне. Бранко – возможно, судя по тому, что их объединяет пусть не дружба, но какие-то общие дела, о которых мой спутник предпочитает не распространяться. Но кто такая я? Всего лишь игрушка, развлечение, очередная забава на досуге. И заплаченные за меня Доннелом деньги никак не доказывают серьёзности его намерений, скорее наоборот. Пусть я до сих пор не знаю, кто такой Ральф, но могу догадываться, что денег у него, как у дурака фантиков, и он может, особо не напрягаясь, тратить их на что угодно, в том числе и на содержание малолетней наложницы. Но одно дело тратить деньги, а совсем другое – наживать проблемы с законом.
Впрочем, кто его знает. Ральф так и остался для меня тёмной лошадкой. Может быть, он и согласится вытащить вместе со мной ещё и Яринку: вдруг для него это тоже ничего не стоит? Но я не видела Ральфа долгие месяцы, его образ потускнел в моей памяти, благодарность и привязанность, что я испытывала к нему, почти развеялись, а неожиданно полученная свобода кружила голову. Ральф же был частью прежней жизни, частью Оазиса, частью унизительной неволи, возвращаться к которой мне совершенно не хотелось даже в мыслях.
Поэтому и думала я сейчас о другом.
О сосновом лесу где-то далеко отсюда. О старой поваленной сосне и ямке под ней. О нашем с Яринкой уговоре…
– Мне не нужна помощь Ральфа, – ответила я, глядя на текущую под капот бесконечную дорогу. – Мне нужно в Москву.
Парень удивлённо покосился на меня. Пожал плечами.
– А мы туда и едем.
После того как выяснилось, что нам с Бранко по пути, я заметно расслабилась. Скажи он, что собирается куда-то в другое место, было бы совершенно непонятно, что мне делать дальше. Добраться одной до приюта (а ведь я даже понятия не имею, по какому адресу он расположен) без документов, без денег, без транспорта, не будучи даже совершеннолетней – немыслимо. Честно говоря, наверное, пришлось бы или просить Бранко всё-таки оказать мне посильную помощь, или отправиться с ним, а там будь что будет. Но, к моему счастью, Бранко тоже решил пробиваться в столицу.
– Есть там у меня… не друг, но, скажем, хороший знакомый, – пояснил он мне, уверенно ведя машину по прямому, как стрела, шоссе. От гор, окружающих Новоррусийск, не осталось и следа: теперь мы следовали по плоской, как стол, равнине. – Через его телефонную связь я бы смог выйти на Ральфа и быть уверенным, что разговор не прослушивается.
– Кто этот человек? – спросила я, рассудив, что, должно быть, услышу о большой фигуре, но Бранко лишь досадливо мотнул головой.
– Неважно. Главное, чтобы мы вообще сумели до него добраться. У меня нет документов, о тебе и говорить нечего. Если какому-нибудь скучающему патрульному на дороге вздумается нас остановить – это конец.
Я ничего не ответила. Мне не нравилось то, как мы с Бранко, несмотря на всё, что нас теперь объединяло, остаёмся закрыты друг для друга. Хотелось стать друзьями, услышать от него правду о Доннеле, об их общем прошлом, о том, на какую именно помощь от него нам можно рассчитывать. В свою очередь, я бы с удовольствием поделилась своими чаяниями, всем тем, что держала в себе. С тех пор как рядом не стало ни Яринки, ни Ральфа, одиночество измотало мою душу, я остро нуждалась в ком-то, с кем можно поговорить откровенно, рассказать о страхах и надеждах, о своей усталости и разочарованиях… о том, как ужасно было удерживать под водой отвратительно подёргивающуюся голову Ховрина.
Но Бранко молчал и выглядел совершенно равнодушным, и я молчала тоже.
Ближе к полудню мы выехали к широкой реке, на высоком противоположном берегу которой стоял белый город.
– Ростов-на-Дону, – сказал Бранко и я кивнула. Благодаря чтению и занятиям в библиотеке Оазиса мне была неплохо знакома карта Руси, поэтому уточнять что-либо не пришлось. Кроме одного.
– Как долго осталось до Москвы?
Парень задумался.
– Боюсь, придётся ещё раз встать на ночёвку и несколько раз заправиться. Я не хочу ехать по федеральным трассам, слишком опасно. Придётся искать обходные пути.
Мне это мало о чём сказало, кроме того, что к нашему с Яринкой тайнику я попаду ещё не сегодня и не завтра. Ну и ладно, после стольких месяцев ожидания пара дней погоды уже не сделает.
В пригороде Ростова-на-Дону мы остановились у магазина. Я осталась в машине, чтобы не привлекать внимания людей своим новоприобретённым изъяном – огромным родимым пятном на лице. Не говоря уже о спутанных волосах с застывшей на них кровью из пореза и разбитых опухших губах, что также могло насторожить законопослушных граждан.
В магазине, кроме небольшого запаса еды, Бранко купил атлас дорог, и дальше мы двинулись уже увереннее. День, в отличие от вчерашнего, выдался солнечный, почти по-летнему жаркий, и ни о чём плохом не думалось. Я сидела на пассажирском сидении, откровенно наслаждаясь путешествием, так не похожим на то, что мы с Яринкой проделали два года назад. Земля, прекрасная и бескрайняя, разворачивалась передо мной, и теперь восхищаться ею не мешали ни голод, ни жажда, ни сводящий с ума грохот несущегося товарняка, ни резкий встречный ветер. Я видела поля и леса, реки и озёра, города и деревни, людей и животных. Я слышала звон ручьёв и мычание стад, рёв мотоциклов и свист ветра в проводах, таких же бесконечных, как дороги, над которыми они протянулись. Я думала обо всём том, что случилось со мной за недолгих четырнадцать лет жизни, и находила некое утешение в огромности всего окружающего, ведь что значит одна неудавшаяся судьба в таких масштабах?
На ночь мы остановились на берегу безымянной речушки, в которой оба худо-бедно смогли ополоснуться. Я, наконец, смыла с волос засохшую кровь, расчесала их, заплела в простую косу и стала выглядеть почти прилично, если, конечно, не обращать внимания на покрытое синяками лицо и опухшие губы. После плесканья в ещё по-весеннему холодной воде, мы долго отогревались у костра. Приготовили на нём ужин, расстелили спальники, легли под ясным на этот раз небом, где уже проступили первые бледные звёзды. В течение дня мы мало разговаривали: Бранко был сосредоточен на дороге и погружён в какие-то свои мысли, меня слишком увлекла картина разворачивающихся вокруг бескрайних просторов, отвлекаться от неё не хотелось. И сейчас, когда в темноте смолкло потрескивание огня и слышался только плеск воды в речушке, тоже повисла тишина.
Первым нарушил её, как ни странно, Бранко. Возможно, и его тяготила наша закрытость друг от друга, странные отношения, когда дорога и опасности на ней – общие, но цели разные. Или он просто боялся навлечь на себя гнев Ральфа в том случае, если потеряет меня где-нибудь по пути, кто ж его поймёт!
– Слушай, бэби… Дайка, – сказал Бранко. – Тебе не кажется, что твои планы несколько… хмм… что ты не знаешь, что делаешь?
– Почему не знаю? – сонно возразила я. – Очень даже знаю. Ты ведь сказал, что адрес приюта выяснить не проблема, стоит нам лишь выйти в интернет.
– Ну, выяснишь ты адрес, допустим, – судя по звукам по ту сторону кострища, Бранко приподнялся на своём спальнике. Голос его звучал убедительно, даже взволнованно, – Допустим, доберёшься до этого вашего тайника. А он окажется пуст! Что ты тогда будешь делать?
Об этом я тоже думала. Точнее, старалась не думать, но воображение снова и снова возвращало мне картину того, как я запускаю руку под поваленную сосну, в прохладу сырой земли… и не нахожу там ничего кроме ломких прошлогодних листьев.
Что я буду делать? Хороший вопрос. И отвечать на него придётся именно тогда. Не завтра утром. Не следующей ночью. И уж тем более не сейчас. Сейчас все мои мысли были сосредоточены на том, чтобы просто суметь добраться до приюта. И, пусть я знала, что находится он под Москвой, всегда находился и никуда не денется до моего появления, но сам факт возвращения туда казался мне почти невероятным. Словно предстояло совершить путешествие не только в пространстве, но и во времени.
Словами всего этого я объяснить не могла, поэтому сказала просто:
– Тогда и будет видно, что делать.
– Ребёнок… – Протянул Бранко тоном глубокого разочарования. – Взять бы тебя за шкирку и притащить Доннелу…
– Последнего, кто пытался тащить меня за шкирку, я утопила, как… – Хотела сказать «как собаку», но стало неприятно. Что плохого кому сделали собаки, за что их топить, да ещё сравнивать с Ховриным? Поэтому договаривать я не стала, и фраза повисла в воздухе.
Бранко хмыкнул.
– Смотрю, ты очень быстро привыкаешь к свободе. Так нельзя. Полной свободы всё равно не существует.
Я вспомнила синие, покрытые тайгой сопки до самого горизонта и только улыбнулась в темноту. Что может знать о свободе человек, с самого рождения заключённый в железобетонные клетки городов?
– Где мы находимся сейчас? – спросила я у Бранко, чтобы сменить тему.
