Гитара Элвиса

Картонная коробка

Пéтрович сидел на своем любимом месте и смотрел, как снежинки покрывают, нет, не серебром, а позолотой его маленький газон, аккуратно улегшийся между входными воротами и крыльцом. В этом году городские власти стали менять наружное освещение, и прежние яркие лампы стали уступать место уютным желтым фонарям. И сейчас это новый отсвет отражался позолотой первого по-настоящему предпраздничного снега.

За эти годы подоконник стал его вторым бюро. Касабланка, трубка. пачка табака, бутылка «эдельвейса» и, на всякий случай, мобильный телефон.1

Зря он бросил на него взгляд. Возомнивший о себе невесть что, мобильный издал длинный гудок:

– Ну как, доктор, – из трубки раздался бодрый голос Шнайдера, – потихонечку собираетесь на Карибы?

– Не то, чтобы собираюсь. – Ответил Пéтрович. – Самолет же еще через неделю. Скорее, морально готовлюсь.

– А можно, я на пару дней отвлеку вас? – спросил Шнайдер. – Заодно и попрощаемся перед праздниками.

– Вы хотите приехать?

– Да. Здесь, в Рейнензиштадте, сложились некоторые обстоятельства, которые заставляют меня поехать в столицу. Так что сегодня вечером я посмотрю испытания полукровок, а завтра, утренним поездом, к вам.

– Буду рад вас видеть.

– Вот и славно. За обедом мне надо будет встретиться с одним молодым человеком. Я ему дам адрес вашего кафе напротив. А вы присоединитесь к нам, если, конечно, захотите.

– Шнайдер, до чего же вам не сидится на месте, – сказал Пéтрович.

– В этот раз все немного по-другому. Постараюсь объяснить при встрече.

История с пропажей драгоценностей дома Консилиа изменила жизнь Пéтровича. Конечно, переговорив с Элизой по телефону, он сразу же заказал билет на Карибы. Перед отъездом он пригласил Влада и Шнайдера на посошок и без утайки рассказал, что произошло на самом деле. Он умолчал только о самом главном. Что Элиза беременна. Тому было несколько причин. Конечно, он боялся сглазить. Но, что пугало его еще, так это возможное разочарование друзей. Узнав про драгоценности, они тут же подняли тост за сообразительность Элизы и за завершение дела, а потом, узнав о его отъезде, растянули дружное: «У-у, кажется, мы расстаемся надолго.» Если они еще узнают, подумал Пéтрович, что Элиза ждет ребенка, они подумают, что мы расстаемся навсегда.

А вот этого Пéтровичу как раз и не хотелось. Да и Элиза, еще по телефону, сказала, что не исключает возвращения домой. И не только для официального развода. Пальмы пальмами, но как мы здесь, дорогой, будем жить без нашего мокрого снега, без шпикачек, соленых кренделей, рождественского пунша. И без нашего городского парка.

Они возвращались к этой мысли даже тогда, когда, обессилившие от ласк, лежали нагими на песке, осеребренном насмешливой луной. Вы думали, что от меня можно спрятаться?

Поэтому они решили пока не покупать дом. Подруга Элизы нашла ей уютную виллу, без претензий, в самом безопасном районе, и приемлемой годовой арендной платой. Что касалось предстоящих родов, то все решилось само собой. У Элизы началась интоксикация, Пéтрович не отходил от нее, а врач, соотечественник Франсуазы, ее подруги, сказал: «Мадам, это должно скоро пройти. Но пока двигаться особо не стоит. А что касается срока… Конечно, вы можете поехать рожать в Штаты. Кстати, так делают многие ваши европейские соседи, чтобы ребенок автоматически получил американское гражданство. Но имейте в виду, что наша местная клиника укомплектована не только моими соотечественниками, но и самым современным оборудованием. А местные сиделки своей заботливостью намного превосходят своих американских коллег, которые только и ждут очередной демонстрации в защиту женских прав, чтобы плюнуть на работу, выйти на улицу и поорать в свое удовольствие.»

Пéтрович, с согласия братьев Клемен, провел на Карибах все лето. Но в сентябре пришлось вернуться. У братьев нарисовался интереснейший сюжет. Аудит строительства логистического центра уже давно ставшей модной шведской компании по производству сборной мебели вскрыл интересные подробности прав собственности на территорию, которую компания планировала застроить складами. Часть территории занимала небольшая роща. Ее размеры были настолько невелики, что местные «зеленые» охотно согласились на строительство, при условии, что пространство между складами будет засажено деревьями. Но возникло одно препятствие. Жители соседней деревни, которые и так были не в восторге от нового соседства, выступили категорически против уничтожения рощи: «Еще наши деды выгуливали там собак и собирали грибы.»

Шведы попросили братьев Клемен найти толкового переговорщика, способного разобраться в исторически сложившихся коммунальных правах, и братья решили поручить эту задачу Пéтровичу.

Пéтрович приехал, посидел несколько дней в библиотеке и нашел, к вящему неудовольствию как шведов, так и братьев, решение в пользу жителей деревни. Оказалось, что еще в восемнадцатом веке местный граф, владелец тех земель, подтвердил навечное, für immer und ewig, право жителей деревни собирать в роще хворост для отопления. А уничтожение рощи лишало их этого естественного, naturgesetz, права.

Раздосадованные шведы попробовали использовать свои правительственные связи. Но Пéтрович сразу пресек звонки из правительства. А вы знаете, что Карл Маркс начинал свою научную карьеру именно с такого случая? Вы хотите получить новую революцию?2

Переговоры сторон заняли всю осень. Поэтому Пéтрович смог собраться к Элизе только сейчас, накануне праздников и наступающего срока. Хорошо, что Шнайдер успел застать его до отъезда.

Сыщик вошел, когда «Ленцкирх» начал отбивать наступление «вольфштунде»,3 поставил дорожный саквояж и обтянутую скотчем картонную коробку на пол, и прямо с порога заявил:

– Здравствуйте, доктор! Я успел вовремя. Сейчас мы выпьем по бутылочке пива, и я расскажу вам обстоятельства дела, которое меня привело к вам.

Он разделся, прошел в гостиную и расположился за столом. Пéтрович сходил на кухню за «эдельвейсом». Друзья чокнулись бутылками, прост, Пéтрович сделал глоток и приготовился слушать:

– Все началось в прошлую субботу, – Шнайдер тоже сделал глоток и обтер усы. – На ипподром не пришел один из наших завсегдатаев. Вообще-то, он не местный. Обосновался в Рейнензиштадте десять лет назад. Купил шикарный дом. Поэтому я познакомился с ним только когда вышел на пенсию. Но скамейкам он уже успел понравиться. Сдержанный, скупой на эмоции. Юрист. Много лет проработал в Штатах. В Мемфисе. Как и все, играл по маленькой. Застолья посещал редко, но скачки регулярно. Поэтому меня и удивило его отсутствие на ипподроме в прошлую субботу. В воскресение я позвонил ему. Но на звонок никто не ответил. Я немного встревожился, но потом вспомнил, что у него в столице есть племянник. И я решил, что он просто поехал к нему в гости на выходные.

Но в понедельник телефон продолжал молчать. Тут уже я забеспокоился всерьез и позвонил племяннику. У нас, на скамейках, есть такой обычай. Давать, на всякий случай, телефоны, к кому следует обращаться. Поэтому он и дал мне, как председателю клуба, номер телефона племянника. Но тот мне ответил, что дядя на выходные к нему не приезжал.

– Шнайдер, – Пéтрович стал набивать трубку, – а чей телефон дали скамейкам вы?

Сыщик, улыбаясь, ответил:

– Доктор Пéтрович, у вас есть какие-то сомнения на этот счет?

– Понятно, – тоже улыбнулся Пéтрович.

– Тогда я иду в нашу местную полицию, забираю одного из дежурных, и мы направляемся на виллу этого юриста. Еще издали я почувствовал неладное, поскольку из почтового ящика торчали невостребованные газеты. Я их вытащил, это был столичный «Вечерний курьер» за последние дни, тронул ворота, а они оказались не закрыты на замок. Мы проходим в сад, подходим к бассейну, знаете, у него такой бассейн, с обогревом, закрытый пластиком. И видим, что он лежит в воде лицом вниз. Одетый.

Дальше все согласно процедуре. Звонок полицейскому врачу, вызов санитарной машины, племяннику, тот срочно приезжает, опознание и так далее. И, конечно, открытие дела об убийстве. Я позвонил Владу, но тот сказал, что дело останется у местной полиции.

Так что наши полицейские вместе с племянником осмотрели дом. Никаких следов взлома.

Через несколько дней состоялась кремация. Племянник приехал, но пообщаться нам не удалось. Но в пятницу он позвонил мне сам и сказал, что у него возникли некоторые подозрения. И спросил меня, не могу ли я привезти урну с прахом сюда. Он хочет захоронить ее рядом с могилой его отца, младшего брата покойного. И еще. Племянник сказал, что хочет показать мне какие-то бухгалтерские документы, которые дядя отдал ему на хранение в прошлом месяце, когда молодой человек навещал его в последний раз. Вот тогда-то я и решил вас побеспокоить.

– Шнайдер, – оторопел Пéтрович, – вы хотите сказать, что урна с прахом..

– Да, вон в той картонной коробке, – и Шнайдер кивнул головой в сторону прихожей. – А вас это смущает?

– Если честно, то немного да. – замялся Пéтрович.

– Простите, дружище. Наверное, я перегнул палку. Это все мой профессиональный цинизм. Поработаешь столько лет в полиции, насмотришься всего такого, что невольно становишься циником. Но не переживайте. Я отдам коробку молодому человеку в кафе. Или это тоже цинично? Но, – Шнайдер сделал еще один глоток пива, – не забывайте, что скамейки заботятся о своих ближних не только при жизни, но и после смерти. Поэтому сегодня они пришли рано утром на вокзал проводить меня. Однако, мы заболтались. Пора идти в кафе, – сыщик встал и допил пиво.

Тетрадь

– Доктор Шнайдер, – принимая коробку из рук сыщика, сказал молодой человек, – я вам так благодарен за эту заботу.

– Мой юный друг, – обратился к нему Шнайдер, – позвольте мне представить вам доктора Пéтровича. Это очень известный аудитор и мой старый друг. Поскольку вы мне сказали, что речь пойдет о бухгалтерских документах, то я взял на себя смелость пригласить его на нашу встречу.

– Да, именно о бухгалтерских документах. Доктор Пéтрович, рад с вами познакомиться. Франц Козински, – и молодой человек сделал полупоклон.

Они расселись, и гость вынул из портфеля объемную тетрадь большого формата:

– Это тетрадь моего дяди, – племянник было начал свой рассказ, но сыщик жестом руки остановил его:

– Молодой человек, давайте сначала сделаем заказ, а потом мы вас внимательно выслушаем, – и он подозвал официанта.

Все трое по молчаливому согласию решили не растягивать обед и заказали под пиво омлет с жареными сосисками.

Когда официант отошел, молодой человек продолжил свой рассказ:

– Все началось этим летом. Я приехал на длинные выходные проведать дядю. Он был скуповат на эмоции, но со мной он как бы оттаивал. Мы шутили, играли в биллиард, купались в бассейне. Так было и в то утро. Мы сидели и завтракали на улице, в халатах, и говорили о чем-то несущественном. Дядя, просматривая газету, отшучивался от моих колких замечаний, как вдруг его лицо буквально посерело. Он сидел и продолжал рассматривать газету.

Я спросил, что случилось? Он ответил, что прихватило сердце. Вообще-то, он сердечник со стажем. Перенес инфаркт еще в Америке, поэтому постоянно пил разные таблетки, коробка с которыми всегда находилась на горке в гостиной.

Так было и в этот раз. Он попросил принести эту коробку. Я ее принес, и он выпил лекарство. Вроде обошлось. Потом он сказал, что пойдет приляжет. Я остался за столом и от нечего делать взял в руки газету, которую читал дядя. Это был столичный «Вечерний курьер», открытый на странице частных объявлений. Я полистал газету. Ничего особенного.

Я не придал этому случаю никакого значения и забыл о нем. Но сразу вспомнил его, когда приезжал к дяде на один день в прошлом месяце проведать его. Тогда-то он и попросил меня взять эту тетрадь и положить в банковскую ячейку. Там же, в Рейнензиштадте, в банковских отделениях нет ячеек. Дядя взял тетрадь со стола и протянул ее мне. А я автоматически заметил, что, пока мы разговаривали, она лежала на развернутой газете. Когда дядя взял тетрадь в руки, то я увидел название газеты. Это опять был «Вечерний курьер», открытый на той же странице частных объявлений

Я вернулся в город и положил тетрадь в банк. А когда я узнал, что полиция начала расследование, то понял, что эта тетрадь может иметь к этому самое непосредственное отношение. И позавчера я забрал ее из банка.

Пéтрович открыл тетрадь. Да, это какие-то бухгалтерские записи, но уж очень странные. Отмечены даты, валюта операции, но никаких текстовых примечаний. Сплошные цифры. И аудитор поднял голову:

– Действительно, это может быть какая-то бухгалтерия. Но весь текст зашифрован. Цифрами.

В этот момент официант принес заказ, и молодой человек быстро убрал тетрадь обратно в портфель.

– Франц, – прожевав кусочек омлета, сыщик обратился к молодому человеку, – вы не вспомните, когда вы летом приезжали к дяде? – спросил Шнайдер.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Касабланка, она же «слоник» – пепельница для трубок в форме слона, привезенная тетей из Касабланки; Edelweiss – австрийская марка пшеничного пива (нем.)

2

Пéтрович вспоминает статью К.Маркса в «Рейнской газете» от 5 мая 1842 г., где обсуждалось право крестьян собирать хворост в лесу.

3

Lenzkirch – коммуна в земле Баден-Вюртемберг, Германия. Курорт, с 1851 года – производитель часов.

Wolfsstunde – «час волка» (нем.). Разговорное русское обозначения времени открытия винных магазинов.