Под чертой (сборник)

Обложка: человек-заяц Алек Петук https://vk.com/alekpetuk, которому автор крайне благодарен за помощь.

От автора

Летом 2014 года я уволился (меня уволили) из «Огонька» – журнала, к которому меня периодически прибивало, как плавун к берегу, начиная с 1988-го, с большой эпохи, которой «Огонек» был провозвестник и пророк, а тираж достигал 5,000,000 экземпляров. Удостоверение мне подписывал Коротич.

Увольнение я разобрал его как кейс для студентов журфаков в своем ЖЖ (http://dimagubin.livejournal.com/175692.html). Если кратко – я к тому времени устал писать для издания, у которого в 2010-х не было никакой платформы, кроме невнятицы про «журнал семейных ценностей». Хотя типов семей к тому времени стало множество, от традиционной однополой (мама, бабушка, ребенок) до нетрадиционной.

Мне хотелось писать по-другому и про другое, нежели про «социальные проблемы» в ключе интеллигентского нарратива, за который, правда, всегда хвалил мои тексты щедрый на похвалы Быков. Однако этот повествовательный стиль измучивал меня, как тугая резинка в советских семейных трусах.

А моих коллег, сросшихся со своими трусами до переноса ударения, раздражало мое раздражение. И когда с главредов «Огонька» сняли Виталия Лошака, являвшего собой по типажу европеизированного зав. международным отделом ЦК КПСС, важными чертами которого были любопытство до чужого таланта и соблюдение правил гигиены, стало ясно, что мне долго не жить. Рубили уже не тексты, а темы.

Доходило до анекдотов. Собираясь в отпуск во Францию (любовь к этой стране подвигла меня уже взрослым выучить французский), я предложил написать про то, кто и какие русские книги покупает в Париже. Семейнее тему трудно придумать. «Мы это печатать не будем», – процедил сквозь усы человек, занявший место Лошака. Его раздражал я как таковой, а я в Париже раздражал особенно, а он не хотел, чтобы его хоть что-то раздражало.

В общем, вот вам сборник очерков, опубликованных и не опубликованных в «Огоньке» с 2011-го по 2014-й. Хронологически тексты продолжают вышедшую в издательстве Ивана Лимбаха в самом конце 2011-го книгу «Налог на Родину»: http://www.litres.ru/dmitriy-gubin/nalog-na-rodinu-ocherki-tuchnyh-vremen-2/.

«Налог на родину» завершается очень важным текстом «Интеллигенция и революция», который я тогда не смог опубликовать не только в «Огоньке», но и вообще нигде. Эта книжка также завершается важным текстом «Язык рейха и пена дней» (о том, как язык отражает общественные перемены), который тоже нигде оказалось невозможным опубликовать.

И в этом можно увидеть, конечно, утешительную стабильность.

ДГ

1. Клик победы//

О том, в чем интернет не совпадает с Россией

Если завтра Рунет отделится от России, его президентом выберут Навального, министром культуры назначат Экслера либо Гельмана, а фоторепортаж обо всем этом сделают Варламов и Норвежский Лесной.

Впрочем, что это я глупости пишу – «если»? Рунет и так живет отдельно от России. Там читают ЖЖ «своего» Марата Гельмана, но никто не знает ЖЖ «чужого» министра культуры Александра Авдеева; там твиттер «своего» перзидента посылает твиттеру «чужого» президента издевательское: «Дмитрий Анатольевич, даже если м…к, из-за которого стоят «скорые помощи» – не вы, у меня для вас плохие новости».

Велико ли население Рунета? Одних блогеров 40 миллионов.

В каких отношениях Рунет с Россией? Холодной войны: то есть непрерывной атаки Рунета и ледяного молчания в ответ.

Россия со всеми своими федеральными вертикалями делает вид, что блоги и социальные сети – удел лузеров, графоманов, дурачков, которым делать нечего, как надув щеки, выстукивать по «клаве»: «Вот, решил завести ЖЖ. Пока не знаю, что написать. Всем превед!»

А Рунет потешается над Россией, где существует телевидение, рассчитанное на мозги хомячков, которым все равно не покажут обошедший Рунет клип, где кремлевский кортеж мчится по пустому Кутузовскому, а несколько «скорых», включая реанимобиль, дожидаются, пока им разрешат тронуться с места. Собственно, на этот клип перзидент России и намекал.

И хотя Россия реальная делает вид, что России виртуальной нет, она все чаще импортирует у Рунета новости, документы, фотографии, скандалы и разоблачения, потому что Рунет по своим каналам мгновенно передает информацию от своих добровольных репортеров, обозревателей, аналитиков, удивительным образом воплощая ленинскую идею о массовом корреспонденте. Например, Николай Данилов, известный как Норвежский Лесной, просто выкладывает в своем ЖЖ день за днем снимки, образующие мозаику жизни – и благодаря этой честной работе он популярен, как в свое время были популярны Картье-Брессон, Генде-Роте и Свищов-Паола, вместе взятые. (Один из последних снимков Лесного – городская улочка, на стене намалевано граффити «Россия для русских!», только «для русских» зачеркнуто и написано: «для людей»). А недавно в первые ряды фотографов Рунета стремительно – за пару месяцев – ворвался совершенный мальчишка Илья Варламов. Он сделал репортажи о лесных пожарах и о погромах на Манежной, а в перерыве – репортаж из кабинета Вячеслава Суркова, обильно обставленного номенклатурными кунштюками вроде «вертушек» АТС-1 и АТС-2. (Как попал Варламов к Суркову? Спросите Суркова: власть любит порой играть с талантами в поддавки, рассчитывая в будущем на взаимность). В реальной России, на федеральных телеканалах, такой репортаж разве возможен?

Рунет наступает не только потому, что выигрывает в оперативности: первые сообщения о взрыве в Домодедово (вместе с видеороликами) оказались в твиттере через пару минут: их передали прямо из аэропорта. А телевидение несколько часов молчало, поскольку вместо новостей привыкло заниматься пропагандой, а пропаганда – это не когда ты делаешь новости, а когда тебе говорят, что и как делать.

Рунет наступает не только потому, что там нет цензуры, начальства, репрессивного аппарата, а также необходимости под шапкой «Единой России» обслуживать частные интересы людей, уверяющих, что они и есть государство.

Но и потому, что качество тамошних героев и кумиров – иного свойства, чем вне интернета.

Что такое кумир и герой в реальной жизни? Бизнес-продукт, созданный путем маркетинга, то есть упаковки и раскрутки. Перестаньте оплачивать рекламу – все, умер кумир. Возобновите оплату – и снова курилка жив. Деньгами смерть поправ.

Но мы еще не осознали, что каждой эпохе не просто соответствует своя информационная среда, но и что технические параметры этой среды отбирают, вышелушивают идеологию эпохи из нескольких возможных.

Расцвет консьюмеризма стал возможен – я убежден – благодаря свойствам ТВ, которое доносит картинку до миллионов, но исключает обратную связь, благодаря чему изображением легко манипулировать. Телевидение идеально для рекламы: все ярко, понятно, эмоционально – и никаких в ответ контраргументов. Телеэкран крив по своей физике, я даже не про умысел посаженных управлять экраном людей. И, кстати, прямые эфиры, предоставление слова оппонентам, опросы и голосования во время эфиров – это инструменты не либерализма, а исправления врожденной телевизионной кривизны. Телевизор – главный идеолог общества потребления, ему по природе свойственно информацию превращать в продукт: сиди, лопай и не возражай, потому что твое возражение все равно не услышат.

Интернет-среда – физически другая. Сила Рунета не в оперативности, не в мультимедийности, не в широте охвата, а в доступной мгновенно обратной связи. Социальные сети так популярны не потому, что дают возможность рассказать о съеденном завтраке и любимом коте. А потому, что подразумевают ответ, общение, спор, выстраиваясь по силовым нитям общих интересов. Герои, кумиры, любимцы и баловни интернета – от Божены Рынска до Татьяны Толстой, от Алекса Экслера до Антона Носика – это люди, прошедшие публичную проверку на вшивость. То есть подтвердившие, как минимум, две вещи:

1) что действуют ради идеалов и идей, а не меркантильного интереса;

2) что готовы к публичной критике этих идей – и, кстати, своего поведения.

Если вы заглянете на сайт к Алексу Экслеру (7 миллионов просмотров в месяц), то обнаружите там тьму обзоров электронных устройств, которые присылают Экслеру их продавцы и производители, но не найдете ни одного обзора (хвалебного или разгромного), который бы Экслер писал, кривя душой. Экслер – наш общерунетовский ОТК, по отношению к которому стать ОТК может каждый: для создания аккаунта в твиттере или ЖЖ денег не нужно.

Еще раз подчеркну: все думали, что интернет – это гаджет, игрушка, благодаря которой можно делать то, что раньше делалось посредством книг, прессы, радио и ТВ, только веселей и прикольней. А оказалось, что интернет – это обмен информацией во всех направлениях, и что это коллективный рентген для информации. Потому что среди миллионов пользователей легко находится тот, кому есть что сказать, и кто щелчком мыши уничтожает вруна. Причем уничтожить ответ уничтожителя невозможно: поисковые системы сканируют интернет-пространство, запоминая все. «Вечная память» – это про интернет.

Попытки игнорировать свойства среды обречены. Пару лет назад ЖЖ завел Виктор Алкснис – депутат и «красный полковник». Не знаю, что он при этом думал – может, всерьез полагал, что статус депутата и в интернете дает неприкосновенность. В блог же ему мгновенно накидали горяченьких комментариев. Алкснис в ответ грохнул кулаком и заявил, что подаст на хулителей в суд – это с точки зрения Рунета был жест до предела непристойный, ибо в Рунете судят и рядят только словами. В итоге Алкснис из героя превратился в политический анекдот.

Пример посвежей – глава фонда «Федерация» Владимир Киселев, который, оправдываясь после скандала с якобы благотворительным концертом своего фонда, завел ЖЖ, наивно рассчитывая, что слова его не рассмотрят под лупой. Рассмотрели под микроскопом: выяснили, например, что концерт с Путиным и Микки Рурком прошел за три недели до официальной регистрации фонда. Что хотя на детишек денег так и не собрали, но фуршет с икрой и шампанским провели. И что Киселев врет, утверждая, что на банкете не был – стертые было фотографии как раз и выудили из памяти поисковиков. И что врун – минимальный эпитет, которым Киселева можно наградить.

Даже главный разоблачитель коррупции Навальный, хочет он или не хочет (надеюсь, хочет), должен принимать вызовы на публичные дискуссии.

И Толстая с Рынска должны, собачась, прояснять взгляды на мораль под обстрелом сотен комментариев, включая и те, что не дело дам публично собачиться.

Интернет – это тысячекратно усиливаемая глотка, но и, в качество противовеса, миллионы глаз.

У Димы Быкова есть такое стихотворение: «А мне никогда ничего не прощали. Ни юноша бледный, покрытый прыщами, ни старец в алмазном венце седины, – никто не давал мне платить в полцены. В расчет принималась любая ошибка, от запаха пота до запаха «Шипра», от крупных обид до таких мелочей, которых бы взгляд не заметил ничей». Это – про жизнь в интернете.

Собираетесь совершить в интернете подвиг? Будьте готовы и к чистке с песочком, и к промыванию косточек с мылом: может, поэтому Быков ЖЖ и не ведет, ограничиваясь романом «ЖД». Зато в отношении тех, кто прошел песок, мыло и электронные трубы, можно сказать следующее: ими руководят идеи, а не материальные интересы; они слушает всех, но и подотчетны всем; и все равны, и всеми движет справедливость.

Кажется, за это и шли на баррикады в 1991-м.

2011

2. Время радиопассивности//

О том, когда и от какой болезни умрет радио и что его заменит

В конце апреля прекратила вещание на русском языке Всемирная служба Би-Би-Си. В России к этому отнеслись примерно как к случившейся в те же дни смерти Элизабет Тейлор.

Ну да, были времена, красавица блистала – и миллионы человек с ума сводила. Кончилась эпоха. Кто сейчас слушает сквозь треск коротковолновых помех Севу Новгородцева? Кто готов смотреть «Клеопатру»?

Би-Би-Си вещала на русском с 1941-го. Век радио, получается, короче женского. Русское Би-Би-Си теперь живет на сайте в интернете – и руководит им молодой парень Дима Шишкин, который и до кресла босса занимался не эфирами, а BBC online, то есть интернетом.

«Были бы у Би-Би-Си в России fm-частоты, пожили бы еще», – пожимают плечами те, кто немного разбирается в радио. (А те, кто в радио разбираются хорошо, знают, что fm-частоты иностранному вещателю в России получить нельзя, поскольку радиостанция, на которую в принципе нельзя нажать из Кремля, представляет угрозу Кремлю, называемую «угрозой информационной безопасности России». По перестройке многие российские станции с охотой ретранслировали Би-Би-Си и «Свободу» – это качественное радио; в 2000-х после нескольких скандалов и угроз отнять лицензии с этим было покончено).

«Да и на fm-частотах они трепыхались бы в самом низу рейтинга, как какое-нибудь радио «Орфей». Музыки нет. Проблемы обсуждают мировые да европейские. Кого, блин, в России волнует резня в Дарфуре? Два прихлопа, три притопа – на каждую точку зрения нужен оппонент. Не наш менталитет», – уверяют коллеги в руководстве государственных радиостанций, многие из которых раньше гоняли в Лондон с завидной частотой, и в Буш-хаусе, штаб-квартире Всемирной Службы Би-Би-Си, подписывали договоры о сотрудничестве.

На все это и правда нечего возразить.

Но добавить кое-что к этому можно.

Дело в том, что Русская служба Би-Би-Си не столько умерла, сколько пошла по пути, который предстоит большинству российских станций, царствие им интернетово.

Эти станции живы лишь потому, что у нас всюду на дорогах пробки, а в автомобилях – радиоприемники для fm-частот. Очень быстро эта технологическая схема кардинально изменится и изменит текущие рейтинги, которые при ознакомлении с ними наивной души заставляют душу вопить нечто вроде: «России больше не жаль!»

Ознакомьтесь: сегодня в Москве в fm– и УКВ-диапазонах вещают 5 десятков радиостанций, что само по себе анекдот. В Лондоне, с его куда более жирным рекламным пирогом, радиостанций двое меньше, причем туда входят и локальные станции, с маломощными передатчиками, обслуживающие community, сообщество одного-двух районов. Получается забавно: начав утренний джогинг в Кенсингтон-гарденз, слушаешь живой концерт шумовой музыки (бутылки с водой, пила, крышки от кастрюль) для жителей Бромптона и Кенсингтона. А добегаешь до Гайд-парка – все, кончились кастрюли, ищи на другой частоте прелюды Шопена для жителей Мэйфера…

Так вот, самые популярные в Москве радиостанции, согласно рейтингам компании TNS, которую многие по-старинке зовут «русским Гэллапом», – «Авторадио», «Русское Радио», «Шансон», «Европа Плюс», «Ретро FM». В Петербурге (30 станций) – с огромным отрывом «Дорожное радио», далее «Европа Плюс», «Ретро FM», «Русское радио», «Авторадио». В целом по России – «Европа», «Русское», «Авто», «Ретро», «Дорожное».

Причем стремительный взлет питерского «Дорожного радио» показателен. Не знаю, дорогие товарищи, приходилось ли вам хоть раз эту недавно созданную станцию слышать. Так вот, представьте, что с «Шансона», «Русского», «Ретро» и «Авто» взято самое вторичное, вульгарное, бандитское и неизменно связанное с бандитским сентиментальное, – и получите «Дорожное». «Наш свадебный салат, Платье подвенечное И этот сервелат Буду помнить вечно я. Эх, два кусочека колбаски У тебя лежали на столе; Ты рассказывал мне сказки, Только я не верила тебе». Что называется, гигиенический пакет находится в спинке впереди стоящего кресла.

Я знаком с Сергеем Ямщиковым – одним из создателей «Дорожного радио» и его вице-президентом. Поверьте, это интеллигентнейший человек, трудоголик, способный часами рассказывать, как запускаются в ротацию песни на основе тестирования в фокус-группах. Мне показалось, что он сам слегка ошеломлен тем, с какой силой проект радио для дальнобойщиков стал популярнейшей помой… в смысле, столовкой, в которой, похрюкивая, причмокивая и требуя очередного кусочека колбаски, кормится полстраны. Нет-нет, я не подвергаю сомнению права пацанов на «КАМАЗах» любить песню «Шашлычок под коньячок – вкусно очень», но и оставляю за собой право думать об этом то, что я думаю. Когда я спросил Ямщикова, понимает ли он, что за «Дорожное» ему в аду уготована самая жаркая сковородка, если только он не создаст радио атональной музыки, – Сергей Владимирович, отводя взгляд, ответил, что да, над одним некоммерческим проектом они сейчас думают, – в общем, битва за душу Фауста покуда идет.

Так вот, все эти свидетельства популярности радиостанций с дурной и попсовой музыкой, включая, на мой вкус, и «Европу Плюс», где крутится только то, что гарантированно приносит деньги, я привожу не затем, чтобы ужаснуться тому, что с русскими людьми случилось за последние 10 лет. Хотя ужасаться следует тоже.

А затем, чтобы подчеркнуть изменения самой аудитории радио. Молодые, прогрессивные, продвинутые, образованные и прочие люди сегодня радио не слушают вообще, – точно так же, как не смотрят федеральные телеканалы. Остановите студента или старшеклассника с «бананами» в ушах – у него играет не радио, а mp3-плеер, где записан, может быть, даже подкаст, то есть выложенная в интернете программа (мои подкасты, например, есть на портале «Подстанция»: http://www.podst.ru/blogs/123/). Людей, сформированных свободным выбором – хотя бы между плеером и радио – мало интересуют российские станции, заточенные под бюджеты рекламодателя, а не мозги слушателя, работающие под объединенным (включая и редкие станции джазовой и классической музыки) девизом «Передаем только то, подо что танцевала еще твоя мама» (у битлов была такая песенка, Let’s all get up and dance to the song that was a hit before your mother was born, – знали бы они!)

Радио сегодня – удел бомбил на «жигулях», водителей маршруток, дальнобойщиков, проводников в поездах дальнего следования и домохозяек всех возрастов, прикованных к кухне, где между кастрюлей и сковородкой скворчит из древнего репродуктора «Радио России» (десятая часть всех радиослушателей Москвы и седьмая – Петербурга, кстати).

А ощущение, что «радио слушают», возникает, поскольку есть пробки и есть автомобили с радиоприемниками, которые волей-неволей от пробочной тоски приходится включать (но тут картина другая – автовладельцы нередко предпочитают информацию и новости музыкальной попсе: вот почему у «Эха Москвы» в столице шестая по объему аудитория).

Но, скоро, повторяю, и это изменится. Все пойдет – и все пойдут – в сторону Би-Би-Си.

Куда пойдут?

А поговорите с моей женой, она расскажет.

На день рождения я подарил ей айфон, и вскоре она уже рыдала от подарка в два ручья, и отнюдь не слезами счастья. Дело в том, что мы с женой по утрам бегаем, и она во время бега вокруг Петропавловки слушает то джазовое радио «Эрмитаж», то «Эхо» (я сам предпочитаю аудиокниги). А в дорогом и дико технологичном айфоне функции радиоприемника не оказалось. Совсем. Хотя она есть даже в самых дешевых мобильниках за 700 рублей.

Жена рыдала до тех пор, пока не поняла, что вместо 30 питерских радиостанций может на айфоне выбирать из 3 тысяч станций, или даже, бог его знает, из 300 тысяч. Айфон принимает радио через интернет, а там любые мелодии и ритмы, новости и языки, хочешь – слушай ча-ча-ча 70-х, а хочешь – атональщика Шёнберга, хочешь – BBC Radio 4 на английском, хочешь – Telerama Radio на французском. Я себе айфон покупать пока жмотничаю, но дома давно слушаю радио только через интернет: программа iTunes настроена на 30 штук только блюзовых станций (а помимо iTunes, есть сотни транслирующих программ).

И эта ситуация свободного выбора меняет все положение дел на радиорынке, уничтожая рынок «форматных» станций и образуя рынок идей. Дайте только развиться быстрым сотовым сетям 3G, позволяющим качать звук через интернет, а автомобилям обзавестись интернет-приемниками. Это быстро очень произойдет: наверное, быстрее, чем музыка с CD перекочевала на флэшки.

Когда радиостанция «Вести ФМ» разорвала со мной контракт по причине (их версия) «эстетических разногласий», я получил несколько предложений профинансировать создание собственной станции. Я поблагодарил, но отказался, объяснив, что эфирное радио требует гигантских затрат, лицензий, частот, к чему прилагается пристальный взгляд из-за стены с зубцами (некоторые руководители действующих радиостанций говорили напрямую: «Мы с удовольствием бы дали тебе прямой эфир, но боимся проблем»).

А как только приемники, подобные айфону, будут в каждой второй иномарке, – я с удовольствием предложение приму, и буду вести утреннее шоу по интернет-радио прямо из квартиры, сидя на табуретке на кухне, и еще посмотрю, у кого будет выше рейтинг, у меня или у «Вестей».

Хочу заверить вас, что все описанное не фантастика и даже не прогноз: это реальность, выглядящая фантастической только для тех, у кого нет интернета, который представляет собой не столько технологию, сколько философию индивидуального свободного выбора.

Вот это торжество идеи частного, честного и свободного выбора и оценили, как мне кажется, на Би-Би-Си, закрывая эфирное вещание. Время директивного и селективного распределения информации – официозной или неофициозной – прошло. Я знаю, что у Би-Би-Си сейчас сокращение бюджета, сокращение штата, и вообще предстоит переезд из исторического Буш-хауса в новое здание, – но это все же повод, а не причина. Если твоя миссия – честное, беспристрастное, объективное распространение информации, то реализовать ее сегодня можно куда дешевле, проще, технологичнее.

К этому, кстати, приходят и на других зарубежных информационных распределителях – «Немецкой волне», «Свободе», «Голосе Америки» (там эфирное вещание прекратили в 2008-м). Формат распределителей и приемников устарел. Дневная аудитория маленькой московской радиостанции «Финам ФМ» составляет всего 100 тысяч человек. Однако когда там прошли дебаты Навального с единороссом Федоровым, в которых Федоров был показательно бит, запись через интернет прослушало еще около 700 тысяч человек.

А потому я с садомазохистским удовольствием слежу за тем, как из российского бюджета – то есть из моего кармана – выделяют очередные безумные миллионы на очередной информационный распределитель с целью, как водится, создания положительного облика страны за рубежом.

Два мира – два эфира.

Есть сомнения, кто победит?

2011

3. Старость не младость//

О том, как в России проходят границы между поколениями

Меня спросили, можно ли отнести Алексея Навального к поколению «молодых политиков». Я расхохотался сразу по двум причинам (вторая – что Навальный сейчас всюду: утюг включишь, а там Навальный). А потом бросился к книжной полке.

Меня давно занимал вопрос о поколениях.

И, верно, не меня одного.

Журнал GQ лет шесть назад – а это журнал, как парус, чуткий к ветру моды – делал целый номер про поколения. Мне пришлось отдуваться за свое. Простите, товарищи дорогие: не нашел ничего лучше как написать, что ни с каким поколением связать себя не могу (и это правда было лучшим, что я мог написать). А потом промямлил, что-де мой 1964-й год рождения был последним вагоном брежневского поезда, в тамбуре которого мы могли безопасно корчить рожи режиму, любуясь полоской зари, называемой словом «Запад». Мы лихо, на полном ходу, в старших классах проскочили между двумя партсъездами («исторические решения» одного уже канули в Лету, а другой «исторический» еще не случился), и нам почти не пришлось зубрить муть про «коллективную мудрость ЦК КПСС и лично Леонида Ильича». Фраза же «исторически не сложилось» среди однокурсников долго ходила в качестве отмазки, чтобы не вдаваться в детали, отчего не пришел на первую «пару». Нас даже в армию не забрали с учебы, как загребли следующие курсы, где были Димка Быков и Саша Терехов (последнему армия позволила написать книгу «Это невыносимо светлое будущее» – сильнейший путеводитель по аду, где из несформированных людей делают окончательных мразей, называя это «превращением в настоящих мужчин»).

Ну и что? Что объясняют год рождения и вешки времени на нашем пути? Моими однокурсниками были и Дима Рагозин, и Сережа Пархоменко, так у них лишь воспоминания общие, даром что оба учились на международном отделении. А в системе идей и в методе рационализации действительности, то есть ее приручения (ну, это как Менделеев своей таблицей приручал химический хаос) – в моем возрастном срезе общности никакой.