Аркан идёт в коридор к телефону и звонит Фатиме:
– Фатима, ты знаешь, какой-то у вас есть Тенгиз.
Фатима, конечно же, знает Тенгиза.
Дальше Арканов рассказывает по телефону всю историю.
Поддатый Брайнин требует Тенгиза наказать.
Мы – Задорнов, я и Дабужский – просто плачем от смеха.
Аркан просит Фатиму как следует наказать Тенгиза. Вешает трубку.
– Ну, она ему задаст, – говорит он Брайнину.
Брайнин доволен, мы плачем.
На другой день Тенгиз звонит Брайнину:
– Слушай, Борис, зачем Фатиме пожаловался, она теперь меня с работы снимет.
– И правильно, – отвечает Брайнин.
Тогда Тенгиз говорит:
– Давай, дарагой, не ссориться, давай в ресторан всех поведу, тебе денег дам.
– Ладно, – согласился Брайнин.
Во время концерта Брайнин ждёт Тенгиза, но Тенгиз так и не появляется.
Наконец мы не выдерживаем и говорим Брайнину, что это был розыгрыш. Он нам не верит.
Тогда Аркан спрашивает:
– А по какому телефону ты звонил Тенгизу?
Брайнин называет номер.
– Так это же твой номер.
Вот только здесь Борис поверил.
А ещё Аркадий Михайлович помог мне, когда я вступал в Союз писателей. Нужны были три рекомендации. Одну мне дал А. Иванов, вторую Г. Горин, а третьей не было. Аркан сам мне дать её не мог – у него был пик неприятностей из-за «Метрополя». С его рекомендацией меня бы точно не приняли. Тогда он позвонил Фазилю Искандеру и попросил рекомендацию для меня.
Фазиль, когда я приехал к нему, а я с ним был до этого не знаком, сказал:
– Я ваши рассказы в «Литературке» читал и рекомендацию с удовольствием дам.
Я ещё многое могу рассказать об Арканове.
В последние годы его жизни мы почти не виделись, но, несмотря на это, я к нему испытываю самые нежные чувства. Он написал книгу воспоминаний и сам о себе там рассказал. Я же только вспомнил разные забавные случаи из его жизни. То, что я слышал от него или чему сам был свидетелем.
Белла Ахмадулина
С Беллой Ахатовной Ахмадулиной мы выступали в Ташкенте. Я – первое отделение, а она – второе.
Дело в том, что после журнала «Метрополь», где она напечаталась, всем участникам перекрыли кислород. По всем домам культуры и концертным залам разослали «чёрные» списки. Но в Ташкент эти списки, видно, не попали.
У Беллы в Ташкенте был поклонник, один из секретарей горкома. Он её встретил в аэропорту, повёз тут же на обед и там напоил.
Мы ждали Беллу в концертном зале. Она приехала совсем не в форме. Концерт надо было отменять, но Белла сказала, что будет работать.
Я сказал:
– Может, вам принять аспирина?
Белла вскинулась возмущённо:
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду аспирин.
Белла промолчала.
Вечером она еле дошла до микрофона. Стихи она читала на автомате, а то, что она пыталась сказать между стихами, полностью выдавало её состояние.
Впервые в жизни после концерта, когда мы шли по лестнице, зрители кричали нам:
– Позор!
Администратор сказала:
– Отменяем гастроли!
У Беллы было бедственное положение с деньгами, поэтому она тут же прекратила пить, и дальше, все три дня, мы с ней прекрасно выступали.
У этих концертов была одна особенность. Один день была полная левая половина, а правая – пустая. Другой день – наоборот. Оказалось, что одну половину зала продавали в университете и институтах, а вторую – на заводах.
Моё отделение заканчивалось словами миниатюры про детей: «Классный Днепр при клёвой погоде».
Потом на сцену выходила Белла и замечательно читала свои стихи. У неё выступление заканчивалось четверостишием:
Всё остальное ждёт нас впереди.
Да будем мы к друзьям своим пристрастны.
Да будем думать, что они прекрасны.
