– Но зачем телохранитель? – вклинилась Уайт. – Ей кто-нибудь угрожал?
– Уточняем это в «Гамме», – не без досады отозвался Эндрюс.
– А если и так, то почему не федеральный маршал? – не унималась Уайт. – У федеральных судей ведь так принято, верно?
– Опять же, уточняем. – На сей раз Эндрюс не сдержал раздражения. – Но судья могла нанять личного телохранителя, если хотела. Она могла себе это позволить.
– Вы ее знали? – Декер поглядел на него.
– Был знаком. Я живу в Оушн-Вью. Тут этакая атмосфера крохотного местечка.
– Стрелял ли Дреймонт из своего оружия? – продолжила расспросы Уайт.
– Оно по-прежнему в кобуре, – ответил Эндрюс.
– А убийца или убийцы могли сунуть его обратно после выстрелов, – заметил Декер.
Эндрюс оцепенел.
– Мы это проверим.
– Есть ли какие-либо следы убийцы? – осведомилась Уайт.
– Большинство найденных нами до сих пор отпечатков принадлежат судье, и несколько Дреймонту, – доложила Джейкобс. – Однако есть и другие, мы их еще не идентифицировали. Никаких следов ног найти не смогли. На ковровой дорожке с коротким ворсом на лестнице никаких отпечатков. Как и на паркете в студии, холле второго этажа и спальне убитой. Тут трудно что-нибудь добыть. Ни дождя, ни чего-то в этом роде, так что никаких отпечатков подошв мы найти не смогли.
– А тело судьи? – спросил Декер. – Как ей удалось одолеть лестницу после ранения?
Озадаченно поглядев на него, Джейкобс высказала догадку:
– Вы видели следы крови на лестничной дорожке, когда входили, и на паркете, ведущие прочь отсюда.
– Поди прозевай, когда там расставлены ваши маленькие конусы… Но на самом деле дело в кровавом отпечатке ладони на стене у лестницы. Полагаю, это ладонь судьи, поскольку два выстрела в грудь означают, что Дреймонт не выбрался бы из этой комнаты своим ходом.
– Я думаю, – сообщила Джейкобс, – один удар ножом ей нанесли здесь, а убийство состоялось на втором этаже в ее спальне.
– Пошли, – бросил Декер. Слова «я думаю» ему не понравились.
Избегая вереницы вещественных доказательств на лестничной дорожке, они поднялись на площадку второго этажа, где Эндрюс повел их в спальню.
– Убийца не наступал в кровь на лестнице? – уточнила Уайт.
– Нет, он проявлял осторожность, – ответила Джейкобс.
Судья Джулия Камминс лежала в своей спальне, одетая в короткий махровый халатик. Распахнутый халат не скрывал ее черные трусики и белый лифчик. Кто-то завязал ей глаза, но потом прорезал в ткани повязки отверстия для глаз. Кровью была перепачкана не только вся одежда, но и покрывало на кровати, ее ладони, ступни и колени.
– Удары наносили снова и снова, – поведала Джейкобс. – По моей неофициальной оценке, десять раз, не считая оборонительных повреждений. Причиной смерти послужила кровопотеря из-за колотых ран.
– Значит, она была внизу, когда на нее напали, убежала сюда, а злоумышленник поднялся и добил ее, – резюмировала Уайт.
– Похоже на то, – осторожно согласилась Джейкобс.
– Так много ударов означают личные мотивы, – отметил Декер.
– Но нам еще пахать и пахать, – встрял Эндрюс. – Место преступления сложное.
Оглядев скомканную постель, Амос зафиксировал тот факт, что матрас сбился с пружинного блока.
Уайт будто прочла его мысли.
– Похоже, схватка разыгралась там.
– Вы упоминали оборонительные повреждения? – переспросил Декер, заметив порезы на предплечьях женщины.
– Да, – подтвердила Джейкобс. – Для человека, на которого нападают с ножом или тупым орудием, вполне естественно пытаться отразить удары руками. Множественные порезы. Однако смертельным, вероятно, стало ранение в нижнюю часть грудины. Судя по расположению и глубине, оно, вероятно, полностью перерезало ей аорту. Наверняка смогу сказать после вскрытия.
– Какие-нибудь следы под ногтями? – спросила Уайт.
– Предварительный осмотр не выявил ничего. При вскрытии проведу более тщательное исследование.
– Кровь на ладонях, коленях и ступнях? – указал Декер.
– Объясняется тем фактом, – вызвался Эндрюс, – что на нее напали внизу, она наступила в собственную кровь, быть может, упала, и кровь попала на колени. Взбежала сюда. Отпечаток на стене у лестницы остался, несомненно, когда она оперлась, чтобы не упасть, – как и брызги на лестничной дорожке.
– Есть какие-нибудь признаки сексуальных посягательств? – спросил Декер, отнюдь не убежденный этой гипотезой, пока образы пятен крови на лестнице и в студии прокручивались перед его мысленным взором.
– Предварительно я осмотрела, – ответила Джейкобс. – Ни малейших признаков. Узнаю больше, когда она будет у меня на столе. Впрочем, не думаю, что ее пытались изнасиловать.
– Мило, что убийцы оставили нам этот небольшой символ… – Амос поглядел на повязку.
– А зачем завязывать ей глаза, а потом прорезать отверстия, чтобы были видны глаза? – выступил вперед Эндрюс.
– Скорее всего, глаза ей завязали уже посмертно, – отметила Джейкобс.
– Это само собой, – отрезал Декер.
– Вы сказали, символ? – переспросила Уайт, разглядывая повязку.
– Дама была судьей, – растолковал Декер. – Правосудие должно быть слепым. Только в ее случае, предполагаю, это было не так – во всяком случае, по мнению убийцы, принявшего все меры, чтобы она видела ясно, насколько это дано покойнику.
Эндрюс невольно втянул воздух сквозь зубы.
– Блин, а ведь это может быть правдой…
– Откуда взялась повязка? – спросил Декер.
– Из гардероба судьи, – сообщила Джейкобс. – Взята из ее комплекта носовых платков.
– А убийца не оставил никаких следов в гардеробе или здесь? Отпечатки ног, остаточные брызги крови после нападения на судью? – задала вопрос Уайт.
