О чем эта книга
Эта книга рассказывает о том, как эксперты в разных областях убеждали власть поручить им работу – и выполняли ее.
Сегодня те, чья задача – работать над обликом Дубая, зачастую воспринимают город как игровую площадку, где им дозволено беспрепятственно развлекаться.
«Каждый архитектор мечтает построить город с чистого листа», – писал бывший мэр Лондона, отрабатывая гонорар за рекламу Дубая[24 - Электронное письмо от 26 июня 2008 г., World Architecture Congress at Cityscape Dubai 2008.]. На практике нередко выходит так, что те, кого наняли, чтобы проектировать город, вместо инноваций демонстрируют несдержанность, потворствуют небрежности в ущерб профессионализму. Закончив работу, архитектор может оглядеть свой чертеж, пожать плечами и произнести: «Для Дубая сойдет». Такая самоирония, когда работа делается исключительно ради денег и новых контрактов, говорит о профнепригодности. Уж лучше отступиться от заказчика, чем, относясь к нему с пренебрежением и дистанцируясь от своих проектов, продолжать претендовать на контракты!
В отличие от многих современных проектов (в том числе подводных курортов и отелей на колесе обозрения), разработки Джона Харриса были должным образом оформлены, добросовестно спроектированы и по большей части реализованы, притом качественно. Почти все, что Харрис разработал для Дубая, со временем было снесено, но успело сыграть свою роль в формировании города. Расположение улиц в «старом Дубае» все еще подчиняется плану Харриса, хотя их ширина, предназначение и застройка, конечно, уже не соответствуют его первоначальным намерениям. Сравнивая планы Харриса с тем, как выглядит Дубай сегодня, нужно помнить о том, какие глобальные политические и экономические силы влияли на облик города. Дубай не мог быть спроектирован одним автором с чистого листа.
После краткого введения мы перенесемся в 1955 г., за четыре года до прибытия Харриса в Дубай, – в то время, когда британское правительство предпринимало первые попытки организовать программу модернизации Дубая. Тогда этой задачей занимались британские служащие, инженеры, консультант из Ирака и подрядчик, претендовавший на эксклюзивный контракт. Их успехи и неудачи в совокупности привели к тому, что в Дубае появился Джон Харрис и что именно его план оказал решающее влияние на развитие города. Без этих людей у Харриса ничего бы не вышло. Начиная с четвертой главы мы проследим за первыми десятилетиями процесса модернизации Дубая через призму карьеры Джона Харриса, излагая события в соответствии с их хронологией. В историях о ключевых проектах Харриса хорошо просматриваются политические и экономические реалии Дубая тех времен. Примеры работ Харриса – в частности, проекты больницы, банка, гостиницы и самого высокого офисного здания в Дубае – показывают, каким образом решались вопросы гигиены, торговли золотом, иммиграции и бизнеса в целом. У нас нет цели рассказать обо всех проектах Харриса – мы сосредоточимся на проектах, по которым можно судить о том, как шла работа на заре модернизации Дубая. Неслучайно восторженные отзывы чаще всего звучали именно об этих проектах.
Город-глянец. Пустышка. Фальшивка. Такими эпитетами порой награждают Дубай сегодня, имея в виду, что за блестящими фасадами нет авторского замысла. Говорят, что город вовсе не такой, каким кажется, и что нужно увидеть его «темную сторону», чтобы по-настоящему его узнать[25 - См., например: Johann Hari, «The Dark Side of Dubai», The Independent (7 April 2009).]. Безусловно, городская застройка осуществлялась прежде всего из соображений эстетики. Более того, фактической причиной начавшейся модернизации можно считать желание Великобритании улучшить имидж города. Первые проекты называли «витринами». Да, фасады банков и туристических объектов сияли напоказ, но больница, муниципалитет и порт строились для того, чтобы создать впечатление современного города и дать всем понять, что город не исчезнет. Он будет расти и развиваться, надежно опираясь на свое бетонное основание.
Современная архитектура определила как физический облик Дубая, так и его образ в глазах всего мира. Начиная с лета 1960 г., когда Харрис впервые показал созданный им план, Дубай пережил несколько взлетов и падений, но всеобщая вера в его процветание удерживала его на плаву. Создав план, город заявил о себе, но только благодаря непрерывному совершенствованию он сохранил свое место на мировой арене.
Глава 1
Суета
– Мы были здесь раньше, чем любая другая современная держава.
Джордж Керзон репетировал речь, готовясь к скорому прибытию гостей. Эти слова будут повторяться в течение всего британского присутствия в странах Персидского залива: «Мы обнаружили хаос и навели порядок». Вице-король и генерал-губернатор колониальной Индии Керзон стоял на борту военного корабля «Аргонавт» в 10 км от побережья Догово?рного Омана 21 ноября 1903 г.
«Мы были здесь» – это фигура речи. Британская гегемония была установлена в этих местах более 80 лет назад, но за это время ни Керзон, ни какой-либо другой высокопоставленный британский офицер не ступал на землю Договорного Омана. «Здесь» относилось к протяженной береговой линии Персидского залива, берегам, охраняемым военными кораблями с целью подавить любой вызов господству Великобритании[26 - Lorimer J. G., Birdwood R. L. Gazetteer of the Persian Gulf, Oman, and Central Arabia. Shannon: Irish University Press, 1970, republished. Vol. I, pt. 2. P. 2638. Персидский залив, также известный как Арабский залив, в англоязычной традиции часто именуется просто «Залив» (the Gulf).]. Керзон хотел впечатлить местных лидеров «внешними атрибутами» британской силы в том же году, когда российские и французские военные корабли вошли в воды Персидского залива, а немецкие инженеры создали проект железной дороги между Берлином и Багдадом[27 - Abdullah M. M. The United Arab Emirates: A Modern History. Abu Dhabi: Makarem, 2007. P. 27.]. Прибыв с флотилией из семи пароходов, Керзон при полном параде репетировал выступление, которое напомнит прибрежным правителям о «полном политическом и коммерческом господстве Великобритании» над ними. Гости, правда, задерживались из-за шторма.
Основой полномочий Керзона были «как минимум восемь» договоров. Договоры, обещавшие «бескорыстное» наведение порядка, предполагали двусторонние отношения между Великобританией и эмиратами на южном берегу Персидского залива. Договоры были подписаны, когда в 1819 г. британский флот разгромил побережье. В результате наступления, «непродолжительного», но «ожесточенного», была свергнута правившая на побережье династия аль-Кавасим[28 - Lorimer J. G., Birdwood R. L. Gazetteer. Vol. I, pt. 2. P. 2638. Еще до того, как предки семьи аль-Мактум прибыли в Дубай в 1833 г. из Абу-Даби, представители Дубая присутствовали при подписании этих договоров. На подписании договоров в Шардже в 1820 г. девятилетнего правителя Дубая представлял его дядя.]. «Старый режим беззакония и насилия изжил себя». Через несколько недель после разрушения крепостей и заключения в тюрьму местных лидеров был наспех составлен «Генеральный договор о мире для прекращения грабежей на суше и пиратства на море» – первое соглашение, возвестившее о британском господстве[29 - Lorimer J. G., Birdwood R. L. Gazetteer of the Persian Gulf, Oman, and Central Arabia. Shannon: Irish University Press, 1970, republished. Vol. I, pt. 1. P. 198; Kelly J. B. Britain and the Persian Gulf: 1795–1880. Oxford: Clarendon Press, 1968. P. 139–160, 211.].
Так называемая абсолютная безопасность пребывания в водах Персидского залива была достигнута благодаря военному надзору и драконовским ограничениям на торговлю. Формально эксклюзивные соглашения ограничивали импорт в регион: было разрешено ввозить только британскую продукцию, Договорный Оман оказался отрезан от мира. Прибыльная жемчужная промышленность выжила только потому, что доля в ней принадлежала подданным в Индии[30 - Например, запрещено было импортировать немецкое водолазное оборудование, которое могло бы облегчить труд ныряльщиков за жемчугом, особенно в сезон штормов. Британский чиновник аргументировал пользу запрета: если бы ныряльщики за жемчугом получили такое оснащение, для работы в этой отрасли потребовалось бы меньше людей и безработные могли заняться сомнительными делами, например «контрабандой оружия, работорговлей и пиратством». В действительности такое оборудование могло бы послужить большей диверсификации экономики. Если бы добычей жемчуга занималось меньше людей, могла бы возникнуть более разнообразная и устойчивая экономика, способная противостоять выращиванию искусственного жемчуга в Японии в 1930-е гг. См.: Abdullah M. M. United Arab Emirates. P. 103–104.]. Договоры устанавливали британскую политику, направленную на сохранение статус-кво: региону надлежало оставаться таким, каким его обнаружили британцы, – обескровленным войной 1819 г. С тех пор британские официальные лица делали вид, что руководят народами, не нуждавшимися в изменениях и даже не желавшими их. Впрочем, никто и не предлагал никаких изменений.
Договоры определяли положение семи эмиратов: Дубай, Абу-Даби, Шарджу, Умм-эль-Кайвайн, Фуджейру, Аджман и Рас-эль-Хайму[31 - Kazim A. The United Arab Emirates A. D. 600 to the Present: A Socio-Discursive Transformation in the Arabian Gulf. Dubai: Gulf Book Centre, 2000. P. 152.]. Предполагалось, что британцы управляют ими, используя дипломатию, а не оружие, «используя прежде всего принцип экономии силы для достижения своих целей»[32 - Hawley D. The Trucial States. London: Allen & Unwin, 1970. P. 164.]. «Экономия силы» предполагала, что британцы наблюдают только за ситуацией на море, тем самым обеспечивая невмешательство Великобритании во внутренние дела эмиратов на суше. «Экономия силы» также означала, что эмираты не назывались колониями или протекторатами. Использование любого из этих терминов возлагало бы на британцев слишком большую ответственность за землю со скудным, по крайней мере на тот момент, потенциалом прибыли.
Статус эмиратов прояснился к 1853 г., когда лидеры подписали «идеальный договор о морском перемирии», где название эмиратов соответствовало британской логике. Авторы так называемых договоров придумали слово, объединяющее отдельные эмираты в единое целое, – «договорный». Неологизм «Договорный Оман» определял территории как единицу и подчеркивал их подчиненное положение по отношению к Британской империи. Но даже это название было лучше предыдущего: Пиратский Берег.
Размеры «Аргонавта» не позволяли приблизиться к мелководному берегу Договорного Омана, поэтому для перевозки Керзона на сушу был подготовлен небольшой паровой бот. Однако, чтобы не обременять себя борьбой со стихией, вице-король приказал правителям и другим сановникам самим явиться к нему. Во второй половине дня на борт «Аргонавта» поднялись члены делегации, утомленные «бурным морем» и «изнуренные морской болезнью, хотя они были потомками… пиратов и буканьеров»[33 - Lorimer J. G., Birdwood R. L. Gazetteer. Vol. I, pt. 2. P. 2637. Визит Керзона в регион описывался так: «Памятный круиз, совершенный лордом Керзоном по Персидскому заливу в конце 1903 г., был предпринят с целью осмотреть находившиеся там индийские учреждения, встретиться с арабскими шейхами, заключившими договоры с британским правительством, и утвердить полное политическое и коммерческое превосходство Великобритании в водах Персидского залива».]. Керзон принял их, «сидя на высоком троне» в окружении офицеров на верхней палубе корабля, «убранной богатыми драпировками и расшитыми золотом коврами». Для прибывших не хватило стульев: многие из них разместились прямо на палубе.
Керзон представил «краткий экскурс в историю британского присутствия в арабских водах Персидского залива» и напомнил гостям о договоре, подписанном их предками: «Наша торговля, как и ваша безопасность, находилась под угрозой и требовала защиты»[34 - Lorimer J. G., Birdwood R. L. Gazetteer. Vol. I, pt. 2. P. 2632, 2638; Hayhurst J. Curzon's Durbars and the Alqabnamah: The Persian Gulf as Part of the Indian Empire // British Library Asian and African Studies Blog (30 Dec. 2014). https://blogs.bl.uk/asian-and-african/2014/12/curzons-durbars-and-the-alqabnamah-the-persian-gulf-as-part-of-the-indian-empire.html (https://blogs.bl.uk/asian-and-african/2014/12/curzons-durbars-and-the-alqabnamah-the-persian-gulf-as-part-of-the-indian-empire.html).]. Вице-король говорил по-английски. Когда он закончил, человек в штатском, сидевший среди собравшихся, прочитал им перевод на арабский. Восседая на троне, Керзон со скучающим видом смотрел сверху вниз. Свидетельств о том, что кто-либо из местных лидеров выступил на борту «Аргонавта», не сохранилось. Гости получили «щедрые подарки» – золотые часы, сабли и винтовки – и вернулись на бот, чтобы пересечь бушующее море и переждать длительное, хотя и временное, пребывание иностранца[35 - К 1949 г. Дубай и другие эмираты получили статус «государств, находящихся под протекторатом Великобритании», что также не проясняло политические отношения. Гленкэрн Бальфур-Пол, бывший политический агент в Дубае, отмечал, что британцы «поддерживали неопределенность состояния эмиратов» (Bagpipes in Babylon: A Lifetime in the Arab World and Beyond. London: I. B. Tauris, 2006. P. 190).].
На суше
В 1953 г., спустя 50 лет после того, как Джордж Керзон не соизволил сойти на берег, в эмират Шарджа прибыл Кристофер Пири-Гордон. Он был первым политическим представителем МИДа в Договорном Омане и инициировал проект, предполагавший большее вмешательство во внутреннюю политику региона, чем любая британская директива со времен военно-морских атак 1819 г.
Перед прибытием Пири-Гордона рядом с британской авиабазой в Шардже разместились вооруженные силы Договорного Омана. Личный состав защищал сухопутные границы эмиратов от внешних врагов – а конкретнее, от Саудовской Аравии. Пири-Гордон прибыл в тот период, когда на охраняемых землях под руководством британцев активно велись поиски нефти. В 1935 г. британские чиновники в Бахрейне отдали первые нефтяные концессии в регионе подконтрольной Великобритании компании Petroleum Development (Trucial Coast), или PDTC[36 - Abdullah M. M. United Arab Emirates. P. 66. PDTC управляла компания Petroleum Concessions Limited.]. Поскольку в 1950-е гг. открылись новые перспективы, нужен был надежный порт для пополнения запасов. МИД предполагал, что порт, который будет оказывать необходимые услуги, будет расти и приносить прибыль[37 - Marshall to Hird. 16 May 1957 // National Archives (NA). United Kingdom. FO 371:127013; Abdullah M. M. United Arab Emirates. P. 67; Heard-Bey F. From Trucial States to United Arab Emirates: A Society in Transition. London: Motivate, 2005. P. 258.]. Несмотря на то, что в Шардже уже более 100 лет работал офис Британского агентства, а с 1932 г. – и аэропорт, и порт Абу-Даби был ближе всего к наиболее перспективным районам разведки, к 1950 г. британское правительство возлагало «больше надежд» на порт Дубая. Так на Дубай, некогда считавшийся недостойным даже статуса протектората, была сделана основная ставка в британской погоне за нефтяными доходами[38 - Pelly to Secretary of State. 26 June 1950 // National Archives (NA). United Kingdom. FO 371:82047.].
Рис. 1.1
Грузчики и разгруженный товар, Хор-Дубай. Около 1955 г.
Из архивов семьи Трипп
Авиабаза в Шардже и лагерь рекрутов свидетельствовали о британском военном присутствии, теперь же Пири-Гордону предстояло организовать в перспективном порту «управление» и «социальные услуги»[39 - A Note on the Wealth of Dubai. 24 June 1950 // National Archives (NA). United Kingdom. FO 371:82047. После предоставления Индии независимости в 1947 г. британское управление Договорным Оманом переместилось из колониального правительства Индии в МИД в Лондоне.]. У него было более широкое понимание порядка, чем у Керзона. Теперь этот термин включал финансовые и социальные аспекты. Пири-Гордон щеголял примерно такой же парадной формой, как и Керзон, но он не командовал военными силами – он должен был наладить работу администрации в Дубае и установить за ними контроль. В городе, где, по мнению британских чиновников, не было «вообще никакого управления» – разве что «плохо обученные клерки», – создание «небольшой администрации» под британским патронажем сулило британскому правительству «гораздо больше шансов получить контроль над будущими нефтяными доходами»[40 - A Note on the Wealth of Dubai. 24 June 1950 // National Archives (NA). United Kingdom. FO 371:82047.]. С прибытием Пири-Гордона стал очевиден новый подход к Дубаю: предполагалось обеспечить минимальные вложения и растущий объем работ для британских специалистов. Дубай должен был развиваться как город, приносящий прибыль, на побережье, над которым так долго пытались установить контроль британские военные корабли.
В ожидании завершения строительства нового комплекса зданий политического агентства в Дубае Пири-Гордон поселился в арендованном доме в Шардже. Территорию для британского агентства предоставил шейх Рашид, фактический правитель Дубая. Предоставление участка у берега лагуны могло бы показаться жестом гостеприимства, если бы он не располагался «в отдалении от города, по ту сторону от кладбища». Многие подозревали, что Рашид выбрал отдаленный участок, чтобы британцы не «слишком активно вмешивались в дела населения Дубая». В марте 1954 г. политический агент переехал в «не самый внушительный» комплекс, состоявший из «длинных, низких сараев, сливавшихся с окружающими песками», и огороженный «сетчатым забором, который делал его похожим на место заключения». Пири-Гордон называл это место «лепрозорием»[41 - Walker J. Tyro on the Trucial Coast. Durham, UK: Memoir Club, 1999. P. 58. Примерно там же сегодня находится британское консульство. Британцы сами выбрали это место. Готовясь к прибытию политического агента, чиновник размышлял о том, какой будет жизнь будущих агентов: «Надеюсь, вы согласитесь со мной, что любому британскому офицеру или клерку, отправленному в такое тоскливое место и такой климат без каких-либо удобств и даже без компании других европейцев… если он хочет сохранить здоровье или душевное равновесие, для отдыха ему и его жене нужно создать самые лучшие условия» (Jackson to Walters. 4 Nov. 1947 // National Archives (NA). United Kingdom. WORK 10:124).] – но оттуда, даже находясь достаточно далеко от порта, Пири-Гордон мог вести предметное и систематическое наблюдение за делами города.
Кинжалы и каналетто
Вспоминают, что Пири-Гордон порой слишком увлекался вечеринками и собраниями в своей новой резиденции. Тем не менее его общительность удачно способствовала сбору информации об успехах торговцев Дубая. Все, что следовало знать о городе, можно было увидеть в Хор-Дубае, «естественной лагуне с соленой водой, соединенной с морем извилистым каналом, протекающим через песчаный пляж»[42 - Sir William Halcrow & Partners to Pirie-Gordon.12 Jan. 1955 // National Archives (NA). United Kingdom. FO 371:114696. В документах британского правительства до 1971 г. компания Sir William Halcrow & Partners часто упоминалась как Halcrows, и до того, как компания была приобретена более крупным конгломератом CH2M, а затем Jacobs Engineering Group, она была известна как Halcrow. Это название используется по всей книге.].
Городская гавань Хор-Дубай представляла собой болотистый морской рукав. Из-за приливов и погодных условий глубина гавани менялась более чем на пять метров. Береговая линия приобретала другие очертания в течение нескольких дней и даже часов. На низких берегах случались паводки. Здесь хозяйничали те, кто знал, когда лагуна становится судоходной и на какой незаметной отмели могут потерпеть крушение даже самые крепкие корабли. Морской рукав и, следовательно, Дубай зависели от приливов и превратностей погоды, а движение водного транспорта было ограничено несколькими часами в день. Из-за отлива суда не могли проходить под покровом ночи, чтобы избежать уплаты импортной пошлины. Для охраны входа в гавань в ночное время достаточно было одного сторожа на лодке, вооруженного только тусклым фонарем[43 - Heard-Bey F. From Trucial States. P. 249.].
Рис. 1.2
Вид с воздуха на Бур-Дубай – примерно в то время, когда британское правительство установило, что в порту Дубая было «больше перспектив», чем где-либо еще в Договорном Омане. Вокруг изгиба водного пути находятся печально известные песчаные отмели, опасные для грузовых судов.
Из архивов библиотеки Джона Р. Харриса
Илистые воды гавани разделяли тогда еще два конкурирующих города: Бур-Дейру и Бур-Дубай[44 - Арабское слово «бур» можно приблизительно перевести как «территория». К тому времени, когда Бур-Дейра окончательно стал частью города Дубай, он уже назывался Дейра и считался районом города. В этой книге Бур-Дейра называется отдельный город, который был независимым от Бур-Дубая. Бур-Дубай до сих пор используется для обозначения района Дубая, который примерно соответствует границам старого города.]. Объединяющим фактором был доступ к Хор-Дубаю, а также британские договоры, установившие власть династии аль-Мактум в обоих городах. Расстояние между двумя берегами составляло максимум 300 м – достаточно, чтобы жители на обоих берегах ощущали себя независимыми друг от друга. Сегодня Хор-Дубай глубок, его русло четко обозначено каменной облицовкой. В 1954 г. в большинстве мест можно было спуститься к воде по пологим берегам. Хор-Дубай был не просто гаванью, ему отводилась важная роль в повседневной жизни горожан. На подгоняемых прохладным бризом небольших лодках, абрах, люди переправлялись с одного берега на другой. Когда же происходил отлив или уровень воды оказывался слишком низким для прохода кораблей, Хор-Дубай служил местом публичных собраний. Для спасения от жары были оборудованы открытые пляжи: здесь отдыхали, купались, устраивали общественный туалет. Семьи собирались у кромки воды, чтобы отдохнуть и постирать белье. Отдельные участки были выделены для мытья телег от песка. Прилив уносил оставленный мусор.
Рис. 1.3
Маленькие лодки, или абры, на пристани в Бур-Дубае. 1959 г.
Из архивов библиотеки Джона Р. Харриса
В 1950-е гг. казалось, что невозможно описать Хор-Дубай, не используя слово «суета». Не имея альтернативы, дубайские торговцы по-прежнему полагались на древние традиции торговли. Вызванный Великобританией застой провоцировал у иностранных наблюдателей эстетический интерес к «заповеднику» древности, давно исчезнувшей в других местах. Дубай был наполнен «ароматами чего-то неожиданного, необычного, любопытного, броского или причудливого»[45 - Law H. D. G. Romance of the Persian Gulf // Edinburgh Review. 1927. Vol. 246, no. 502. P. 210.]. Дороги вели от гавани к базарам, которые, по мнению этих наблюдателей, были аутентичными, в отличие от базаров Алеппо и Каира, к тому времени наводненных туристами. Базары Дубая, менее грандиозные, но недоступные для большинства жителей Запада, привлекали своим колоритом. В сдержанном описании региона в 1954 г. Руперт Хэй, бывший британский чиновник в соседнем Бахрейне, делится своими впечатлениями о Дубае:
Рис. 1.4
Дау с белыми парусами в Хор-Дубай, 1960 г.
Из архивов библиотеки Джона Р. Харриса
«Базары Дубая по обеим сторонам широкого рукава – самые живописные, что я видел на Ближнем Востоке, там вы переноситесь во времена «Тысячи и одной ночи». В узких проходах, закрытых циновками, где мрак испещрен пятнами солнечного света, арабы, персы и белуджи выставляют разнообразные и разноцветные товары. Дикие племенные вожди с верблюжьими палками и кинжалами торгуются с лавочниками, а богатые персидские купцы в длинных развевающихся одеждах и головных уборах из золотой парчи ходят взад и вперед, занятые своими делами. Величественные дау заходят в гавань, опускают паруса и бросают якорь, а маленькие лодки целый день снуют туда-сюда, переправляя покупателей с одного берега на другой. Прямоугольные дома шейхов и купцов с высокими ветряными башнями бросают белые отражения на воду. Условия, конечно, примитивны, но здесь царит атмосфера суеты и процветания, которая придает этому месту особое очарование»[46 - Hay R. Persian Gulf States and Boundary Problems // Geographical Journal. 1954. Vol. 120, no. 4. P. 439. На этот отрывок мне указала Табита Декер.].
Дональд Хоули, один из преемников Пири-Гордона, сделал вид, что не заметил нищету Дубая, чтобы разглядеть не только «живописное», но и художественное:
«Изящные абры скользят взад и вперед по спокойной сине-зеленой воде, отражающей "итальянские" ветряные башни, заставляя каждого посетителя шептать: "Каналетто"»[47 - Hawley D. The Emirates: Witness to a Metamorphosis. Norwich, UK: Michael Russell, 2007. P. 199.].
Британские чиновники также отмечали «деловой характер» Дубая, «процветающий базар» и «оживленную атмосферу города»[48 - A Note on the Wealth of Dubai. 24 June 1950 // National Archives (NA). United Kingdom. FO 371:82047. – Доклад о богатствах Дубая, 24 июня 1950 г.]. Однако правда заключалась в том, что Дубай не был готов стать по-настоящему процветающим портом. Суета говорила о праздности, а не об энергии. Какой бы очаровательной гавань Дубая ни казалась тем, кто там не жил и не работал, это была заболоченная местность с хаотичной застройкой и полным отсутствием стали.
Перевалочный пункт
В 1954 г. порт Дубая вовсе не производил впечатления. Тем не менее он оставался основным источником дохода Дубая после того, как жемчужная промышленность угасла, когда в 1930-е гг. на рынке появился искусственный жемчуг. В гавани работал всего один стальной кран. Движение остальных грузов обеспечивала бригада мужчин, которые таскали мешки на небольшие лодки и складывали их в штабели по границе порта. В отсутствие отелей и гостиниц прибывающие моряки вынуждены были оставаться на своих судах – повезло тем, у кого суда могли служить мобильными домами. Остальные обходились картоном и подручными материалами, купленными на суше. Их временные убежища едва ли можно было отличить от куч гниющего зловонного мусора на пристани. За уборку мусора никому не платили. Пири-Гордон отчитывался, что в городе нет дорог с твердым покрытием и даже элементарных коммунальных услуг, например водопровода и электричества. Гавань утопала в собственных отходах и выживала только благодаря ежегодным наводнениям.
Западные дипломаты и журналисты часто называли Дубай сонной рыбацкой деревней или знойным болотом. Оба образа вводили в заблуждение. Дубай не был сонным. В этой местности люди не могли заработать достаточно средств к существованию, чтобы лениться. Прибыль от незначительного экспорта: сушеной рыбы, перламутра и животных отходов, собранных как удобрение, – была минимальной. Торговцы ловили малейшие возможности, которые могли принести прибыль.
Не был Дубай и болотом, то есть стоячим водоемом, отделенным от проточной воды, изолированным и грязным. Британская политика пыталась превратить Дубай в захолустье, но этому противоречило его географическое положение. Несмотря на подобные планы, город обновлялся – он включался в глобальные торговые сети, культурный обмен и коммуникации. От этих связей зависело существование людей.
К 1950-м гг. торговцы Дубая – семейные фирмы арабов, иранцев и выходцев из Южной Азии – научились оборачивать изъяны британской политики в свою пользу. У торговцев был доступ в большой мир, и они использовали географию гавани в своих целях. Извилистая водная артерия образовывала «бухты», скрытые от британских биноклей и британских кораблей с большой осадкой. Хотя иногда британцы сходили на берег и физически применяли эмбарго, в большинстве случаев они закрывали глаза на местную торговлю. Возможно, слишком большое количество импортного оружия создавало риск вооруженного выступления, но британские силы чудесно обходились без досмотра партий шерстяных перчаток из Юго-Восточной Азии. Они также предпочитали не вмешиваться, когда грузы обходили иранскую или индийскую таможню. География Дубая не только ограничивала британский контроль, но и позволяла британским силам заявлять о невозможности контролировать Дубай.
