Виндман посмотрел на парня.
– А к вам она относилась высокомерно?
Парень пожал плечами и усмехнулся.
– Понятия не имею. Но мне вообще все равно, я же с ней не работаю.
– Кстати, не могу не спросить. Ваши зубы – это виниры или лазерное отбеливание?
Парень на этот раз широко улыбнулся.
– Все об этом спрашивают, на самом деле я просто чищу их четыре раза в день.
– Четыре раза?! – «Простодушно» удивился Виндман.
– Военная привычка. Я служил на флоте и кормили нас вонючими морскими чудовищами, так что приходилось, иначе либо голодаешь, либо блевать тянет.
– Ого, я тоже служил на флоте. Думал с тех пор, кормежка стала лучше. Тебе сколько? Двадцать пять?
Парень засмеялся.
– Двадцать шесть. Так мне и перед отправкой говорили – на атомной лодке кормежка как в ресторане.
– Ну, держи карман шире.
– Да везде так.
– А я уж подумал, вам боссы «Киа »выделяют на отбеливание, чтоб продажи росли.
– Ага, как же! Да если бы и выделяли, меня бы все равно жаба задушила спонсировать таджикских стоматологов. Я не из тех, кому бабла девать некуда…
– Бабло всем девать есть куда.
– Ну, не скажите. Кто-то по двенадцать часов без отпуска вкалывает, а кому-то папа на карту кладет.
Виндман захохотал и парень тоже засмеялся. Девушка так и не решила – улыбаться ей или нет. Для приличия она улыбнулась, и с опаской посмотрела на своего парня – все же смеяться ей явно не хотелось.
Виндман выдохнул, положил руки на стол и, глядя в экран монитора неожиданно спросил:
– Так вы это обсуждали, когда она ушла?
Для всех в комнате это был новый тон.
Виндман посмотрел на девушку.
– Что?
– Несправедливое распределение ресурсов?
Виндман взглянул на парня. Тот уже не смеялся, а сдерживал ехидную ухмылку закоренелого старослужащего, в очередной раз убедившегося, что «шакалу» нельзя верить. Воцарилось молчание, с каждой секундой поднимавшее градус напряжения.
Только на десятой секунде голос майора Виндмана нарушил тишину.
– Дарья Афанасьева вышла из мастерской в ноль часов тридцать две минуты шестого ноября в воскресенье и отправилась домой. Но до дома она не доехала. Сигналы ее телефонов пропали. Билетов и других покупок она не совершала. Границу не пересекала. Она пропала без вести и вы последние, кто видел ее.
У девушки блестели глаза, а ее «гражданскому мужу» было больше не до ухмылок. Теперь его челюсти были плотно сжаты.
– Чем мы можем помочь? – Спросила девушка.
– Просто будьте честными, – Виндман приподнял брови.
– Хорошо.
– Зачем она хотела вернуться?
– Не поняла.
– Она хотела вернуться в мастерскую. Зачем?
На Виндмана смотрели две пары ничего не понимающих глаз.
Внезапно он встал и резко развернул к ним монитор. Нажал проигрыватель первой склейки и стал следить за взглядом девушки, в котором отражался свет от экрана монитора.
Наконец, девушка побледнела. Наверное, в этот момент, она увидела, как Даша Афанасьева взялась за ручку-сыча и услышала, как ее работница со своим парнем смеются над ней.
– Меня не интересует, что она нового узнала о себе из ваших уст, – строго сказал Виндман, – скажите, зачем она хотела вернуться?
Девушка непонимающе смотрела то на Виндмана, то на экран, где невысокая «Фрейя» прижималась к стене напротив двери, за которой Антон уже засовывал ей руку в трусы, повторяя: мелкая дрянь.
– Вы с ней работали. Что она забыла в мастерской? Зачем она хотела вернуться?
На девушку было жалко смотреть, но она нашла в себе силы покачать головой и произнести почти беззвучно «не знаю».
Виндман обошел стол, встал за их спинами и посмотрел на экран. Девушка и сверху казалось жалкой и несчастной.
– Я помню этого крокодила, – сказала она тихо, – мы делали его весь день.
– Варан. – Сказал Виндман, глядя на крашеные корни ее русых волос.
– Что?
– Это не крокодил. Это комодский варан.
Глава 24
– Как успехи? – Спросил Виндман, надевая куртку. Лену и Антона он только что отпустил.
Яков присел за стол с картонным стаканчиком кофе.
