– Люблю, – улыбаюсь, глядя в его светящиеся глаза.
– Значит, решено. Еще немного подзаработаю, чтобы снять нам комнату в общаге, например, и переедем в столицу.
Леша шире расставляет ноги, притягивает меня к себе за талию и упирается лицом мне в живот. Целует через ткань шорт, а потом выше – голую кожу. Я улыбаюсь, представляя себе, как изменится наша жизнь, когда мы переедем в столицу.
И она меняется. Только переехать я не успеваю.
Спустя две недели в субботу, когда мы с мамой занимаемся консервацией, ко мне приходит Юля. Я открываю дверь и впускаю подругу.
– Ты вовремя, поможешь с острым перцем. Не могу уже его чистить. Заходи.
– Люб, я на минутку, – отвечает она серьезно.
Я уже развернулась, чтобы идти на кухню, но поворачиваюсь к подруге лицом.
– Ты бледная, – замечаю только сейчас.
– Люб, Лешку твоего убили.
Как только она произносит это, в ушах начинается противный шум со свистом. Юля еще что-то говорит, но я ее не слышу. Она испуганно бросается ко мне, когда я начинаю оседать на пол. А дальше лишь чернота, я ничего не помню.
Глава 8
– Господи! – слышу голос мамы где-то далеко, как будто через тоннель. – Юля, что случилось? Люба!
Меня поднимают под руки и ведут в комнату. Усаживают на скрипучий диван. Подкладывают под спину подушки. Дают воды, брызгают ею в лицо. Я даже не щурюсь. Ни один мускул не дергается на лице. Я будто онемела.
– Теть Даш, Лешку Аверкиева убили, – говорит Юлька, и каждый произнесенный ею звук режет мой слух. Как будто она проводит ножом по металлу.
– Да иди ты, – выдыхает мама.
– Ага. Сейчас Тараса Морозова встретила. Хотел идти сюда, но я решила, что сама расскажу.
– А как убили? Кто? – спрашивает мама, и я перевожу на подругу мутный взгляд.
Слезы струятся по щекам, а внутри бьется истерика. Я медленно качаю головой. Не может быть. Тарас соврал. Не могли его убить. Мы же собирались переезжать в столицу. Я бы учиться пошла. Леша так хочет. Или хотел?.. Всхлипываю.
– Он с бандитами связался, – бросив на меня взгляд, говорит Юлька. – С Лиховскими. Знаете таких?
– Слышала что-то болтали на молокозаводе. И что? Это они его?
– Да нет. Он с ними рэкетом занимался. Тарас говорит, он вроде кому-то из столицы дорогу перешел, и они его того… в общем, даже тела нет.
– Ой, мамочки, – судорожно вздыхает моя мама. – А я говорила тебе, – обращается ко мне. – Ненадежный он. И хорошо, что… ай, ладно. Любань, ну ты так не убивайся, – она садится рядом и обнимает меня за плечи. Хочется оттолкнуть ее, но все тело налито свинцом, и я просто не могу сдвинуться с места.
– Я это… пойду, – говорит Юлька. Присаживается на корточки и сжимает мои ладони. – Мне жаль, Люб. Я тебя предупреждала. Прости, не могу остаться, надо к бабке в село мотнуться с отцом.
Киваю, желая, чтобы все оставили меня в покое. В голове сумятица, сердце протестует, но ноет так, как будто все сказанное Юлькой правда.
Я сижу так еще некоторое время. Мама уговаривает, ругает, приказывает прийти в себя, уходит, приходит, а я все еще сижу. Когда онемевшие конечности наконец немного теплеют, я вскакиваю с дивана и начинаю быстро переодеваться.
– Ты куда? – мама встает на входе в комнату.
– К Тарасу.
– Зачем? Я тебя никуда не пущу!
– Имею право! – выкрикиваю я. – Мне уже восемнадцать. Так что могу приходить и уходить, когда хочу.
Я никогда не разговаривала с мамой в таком тоне. Но если она сейчас не выпустит меня, то я… что-нибудь сделаю. Плохое. Видимо, она понимает это, так что отступает, когда я протискиваюсь мимо и запрыгиваю в новенькие кроссовки, которые мне пару дней назад подарил Леша. От мыслей о нем внутри все сжимается.
Выпрямляюсь и смотрю на маму.
– Прости, мам, – всхлипываю. – Мне надо.
– Иди, – со вздохом кивает она, и я выбегаю за дверь.
И с этого момента ближайшие дни превращаются в бесконечную беготню. Сначала к Тарасу, который толком ничего не знает, только то, что рассказали Лиховские. Потом – домой к Леше, но там никого нет. Дальше я решаюсь на отчаянный шаг и мчусь в район Лиховских. Не самое лучшее место, тем более, для девочки из соседнего района. Но кто меня сейчас остановит? Даже если начнуть убивать, будет не так больно, как от понимания, что Леши, возможно, уже нет на этом свете.
К дому, на который указал Тарас, прибегаю уже около семи вечера. Поднимаюсь на третий этаж и звоню в дверь. Ее открывает какой-то алкаш в трениках с вытянутыми коленями и майке-алкоголичке с серыми пятнами на выпуклом животе.
– О, какая, – цыкает он. – Ко мне?
– Мне нужен Артур.
– Артур ей нужен, – окидывая меня оценивающим сальным взглядом, он медленно доходит до лица. – Кукла прям. Нет Артура. Может, я сгожусь?
– А где его найти?
– Да чего ты трясешься так вся? Дебил мой ребенка тебе часом не заделал?
– Где его найти? – повторяю вопрос.
– В гаражах через два дома, – кивает вправо.
– Спасибо, – бросаю и снова сбегаю по ступенькам.
До гаражей несусь и даже ускоряюсь, когда какая-то шпана на площадке возле соседнего дома начинает мне “кыскать”. Уроды малолетние.
В гаражный кооператив влетаю, едва дыша. Здесь довольно много людей. Мужчины загоняют и выгоняют свои машины, какие-то парни копаются в мотоцикле, негромко что-то обсуждая. Я подхожу к ним, потому что не знаю, как выглядит этот Артур.
– Ух ты, какая конфета, – поднимает голову один из них и окидывает меня взглядом не лучше, чем тот алкаш.
– Ты Артур? – игнорирую его тупой подкат.
– Нет. Но для тебя побуду им. – Он выпрямляется и вытирает грязные руки о не менее грязную тряпку.
– Для мамы своей побудешь, – слышу голос справа и оборачиваюсь.
