Молодой оперативник нахмурился.
– Когда мы приехали, она уже была там. Кто-то из прохожих позвонил им. Если бы я стал ее выгонять под камеру, поднялся бы еще больший скандал.
– Падальщики, – ругнулся начальник. – Как где случается убийство – слетаются стаей. Ну как в таких условиях искать маньяка, если он всю нашу работу видит на экране в режиме онлайн? – пожаловался он остальным оперативникам, сидящим в комнате. Те отводили глаза. Пять трупов в их маленьком городке, это событие уже могло выйти совсем на другой уровень. В городе могли появиться проверяющие. А кому охота, чтобы твою работу проверяли и контролировали. Кто без греха – пусть кинет в нас камень.
– Пять трупов, – лицо Лебедева покрылось красными пятнами. Для пущей ясности он выставил перед собой пятерню. – Пять, мать твою, трупов за полгода. Вы знаете, чем это может нам грозить?
– Нас уволят? – подал голос, вечно что-то жующий, толстый оперативник.
– Нет, блять, нас лишат квартальной премии, – заорал на него Лебедев. – Естественно, нас уволят и тебя, Кабанов, в первую очередь.
– За что? – удивленный оперативник даже перестал жевать. – Это даже не мое дело.
– А-а-а, Кабан, – махнул рукой на него начальник. – Тебе бесполезно объяснять, – он посмотрел на Гришина. – Саш, вводи нас в курс дела.
Оперативник тяжело вздохнул и открыл толстую папку, лежащую перед ним на столе.
– Первое убийство произошло полгода назад. Молодая девушка была найдена мертвой в подъезде своего дома, когда выходила на работу. На ногах были надеты белые носки, которым мы не придали сначала значения.
– Гольфики! – стукнул кулаком по столу Лебедев. – Эти ебучие носки называются гольфики. Они мне уже ночью снятся.
Он отхлебнул воду из стакана, стоящего перед ним на столе и, немного успокоившись, махнул рукой оперативнику. – Продолжай, Саш.
– Эти гольфики, – невозмутимо продолжил оперативник, – были обнаружены на следующих четырех жертвах в разных частях города и выведены в одно дело. Других связей между жертвами не обнаружено. Что характерно, частота убийств стала возрастать. Если между первым и вторым убийством прошло три месяца, то между четвертым и пятым все две недели.
– Весеннее обострение? – задумчиво произнес начальник. – Так сейчас лето. Может фетишист? – он обвел глазами комнату и наткнулся на участкового, тихо сидевшего в углу комнаты и что-то увлеченно рисующего в блокноте. Его симпатичное, немного женственное лицо, без каких либо признаков растительности, было напряженным и сосредоточенным.
– Чумаков, ты, что там делаешь? Дай-ка посмотреть.
Участковый вздрогнул и попытался убрать блокнот в карман.
– Ничего, – смутился он. – Просто картинки, они помогают мне думать.
– Хватит целку из себя строить, Леша, показывай, – приказал ему Лебедев. – Здесь все свои.
Участковый нехотя отдал ему блокнот. Его лицо покраснело, когда у начальника от удивления брови поползли вверх, когда он стал листать разрисованные страницы.
– Это еще что за японское аниме? – Лебедев показал один из рисунков оперативникам. На нем была изображена девочка в белой униформе и черной короткой юбочке. Размахивая катаной, она в прыжке разрубала огромного монстра пополам.
– Чумаков, мы с трудом выбиваем деньги на канцтовары не для того, чтобы ты рисовал в них всякую фигню, – начальник вырвал разрисованные страницы и бросил в мусорное ведро.
– Но… – Чумаков беспомощно проводил глазами выброшенные страницы. – Они помогают мне думать.
– И что ты надумал? – Лебедев отдал участковому чистый блокнот. – Есть идеи, кто этот маньяк?
Чумаков поднял большие голубые глаза на начальника.
– В городе всего два магазина трикотажа. Если этот маньяк, любитель гольфиков, то возможно стоит опросить продавщиц этих магазинов. Вдруг кто-то из них вспомнит покупателя сразу нескольких пар. Но это не мое дело, – развел руками участковый. – Я же не оперативник.
– Ну, Чума… – чертыхнулся Лебедев, и повернулся к Гришину. – Будешь работать с ним в паре. Пока он будет заниматься отработкой жилого сектора, где произошло последнее убийство, ты пройдешься по магазинам и опросишь продавщиц. Завтра с утра оба отчитаетесь. Можете идти.
Гришин хмыкнул и захлопнул папку.
– Может его еще старшим группы назначить?
– Если он думает лучше чем ты, то возможно так и сделаю, – Лебедев хлопнул ладонью по столу. – Развод окончен, инструкции и приказы все получили? Маньяка поймать в ближайшее время. А я поехал в главк, буду ваши жопы прикрывать.
– Леш, ты случайно не педик? – Гришин подождал, когда участковый выйдет из отделения и встанет рядом с ним.
– Это почему? – удивился Чумаков. – Есть какие-то намеки?
– Ну, ты рисуешь каких-то полуголых школьниц в блокноте.
– Был бы педиком, то рисовал бы полуголых мальчиков, – усмехнулся участковый. – Так что, я, наверное, больше педофил, чем педик.
– Ну да, ну да, – смутился оперативник. – Так какие планы на сегодня?
– Что приказали, то и будем выполнять, – Чумаков печально вздохнул. – Тебе обойти всего два магазина, а мне опрашивать пять домов. Увидимся завтра на разводе, – не прощаясь, участковый направился к своему автомобилю.
– Откуда у тебя такой дорогой автомобиль? – задумался Гришин, глядя в спину участковому, садящемуся в дорогой джип. – Насосал наверно, чертов педик, – оперативник бросил недокуренную сигарету на асфальт и сплюнул. Его Шкода Октавия сломалась месяц назад, а денег отремонтировать до сих пор не было.
– Кабан, – он увидел толстого опера, выходящего из здания, – не подкинешь до магазина?
– А что он? – Кабанов кивнул в сторону участкового, выезжающего со стоянки. – Отказал?
– Мажор, блять, – Гришин нахмурился. – Чуйка у меня, что непростой он товарищ.
– Зависть – плохое чувство, Санек, – захохотал толстяк, хлопая Гришина по спине. – Поехали в магаз, поесть купим, что-то я проголодался.
Гришин хмуро проводил взглядом новый джип и вздохнул.
– А потом по девочкам.
Увидев непонимающее лицо толстяка, ухмыльнулся.
– Какой же ты тупой, Кабан. В трикотажный магазин – продавщиц опрашивать.
Кабанов понимающе улыбнулся.
– Ты парень холостой, тебе бы еще такую машину как у Чумакова, от девок отбоя не было бы.
Гришин снова нахмурился, получив укол в больное место.
– Не нравится он мне, Кабан, чую, проблемы от него будут.
Юность.
Выпускной прошел скучно. Все десять лет, что он провел в школе, были настоящим кошмаром. Его сторонились и боялись. Он был не такой как все. Изгой. Не смотря на то, что он учился на отлично, его ненавидели. В его глазах было нечто, что отталкивало от себя даже учителей. Все эти разговоры о монстрах пугали всех. Директриса пыталась показать его районному психологу, но мама встала грудью на защиту, назвав его индиго.
