– Что-то теряешь, что-то находишь. – Хуан поднялся, отряхнул одежду и поклонился Рыжуну. – Согласен ли молодой господин стать моим учеником?
– Я? Да, конечно, согласен! – Лис по-щенячьи перекувырнулся через голову, но тут же присмирел и виновато потёрся мордой о ногу Лешего. – Ты не сердись, ладно? Сам понимаешь, надо мне… Раз уж так повернулось.
– Понимаю. – Леший потрепал его по ушам. – Только не пропадай с концами. Заглядывай в гости.
– Обязательно!
Лис отбежал к Бай Хуану. Тот извлёк из складок одежды длинную булавку с резной головкой из зелёного камня, очертил перед собой широкий овал. Воздух замерцал, засеребрился. Хуан подхватил Рыжуна, поклонился Лешему и нырнул в «озерцо».
– Да пребудет с тобой благосклонность Земли и Неба, Хранитель леса… – прошелестел листвой ветерок.
Леший сел на скрипучее крыльцо, пригорюнился. Тяжко стало на душе, муторно. Из своих рук ведь лисёнка выкормил, выучил, чему сумел, защищал… А пришлый оборотень только поманил, и всё, убежал Рыжун, хвостами махнув. Может, и без того наладилось бы как-нибудь… Травками отпоили…
Погрузившись в горестные мысли, Леший не сразу заметил, что Безумный Шаман с недовольным ворчанием бродит вокруг медленно тающего «озерца». Сердито позвякивали нашитые на кожаный шаманский балахон железные колокольцы и подвески – фигурки птиц, людей и зверей.
– Плохой лис, ёккарганай! Всех духов распугал.
– Вот и мне он не понравился, – согласился Леший. – Какое слово ни скажет, всё хитростью сочится. Ох, чует моё сердце, научит он Рыжуна плохому.
– Не научит. Съест и всё.
– Как съест?!
– Живьём. Лис съел сливу, оборотень съест лиса. Сердце съест, печень съест, силу съест.
«Ну конечно! – озарило Лешего. – Вот чего ради он перед Рыжуном хвостами вилял, голову морочил!»
– Что же ты не предупредил?!
– А зачем? – Шаман равнодушно пожал плечами. – Ты мне не помог, я тебе не помог. Вот мы и квиты.
Лешему захотелось врезать ему так, чтобы летел отсюда до тундры, деревья по пути сшибая. Даже кулаки сжались, но Леший сдержался. Рыжуна это не спасёт.
– Сможешь путь открыть? – Он показал на слабый след «озерца». – Должен буду.
– Жену мне найдёшь?
– Трёх найду!
– Ты сказал, я услышал. – Шаман шустро сбегал за бубном.
Под мерный рокот и горловой речитатив серебряный овал снова налился глубиной. Леший осторожно просунул в него руку. Пальцы ощутили тепло, как от летнего солнца. Он глубоко вдохнул и протиснулся на ту сторону целиком, оказавшись на горной тропе, такой узкой, что только лисьим шагом пройти можно. Следов на каменистой почве видно не было. Леший потянул носом, но лисьего запаха не ощутил – слишком сильный дул ветер. Ну, и как теперь искать Рыжуна?
Где-то впереди послышался знакомый льдистый звон. Леший заспешил по тропе. Виляя между валунами, она взбежала на уступ и внезапно оборвалась. Леший замер на краю обрыва. В солнечных лучах таял серебристый отблеск, а далеко внизу зеленела уютная долина, усыпанная пёстрыми цветами. Леший прикрыл ладонью глаза от солнца, всмотрелся в крутой склон. Вот досада! Путь хули-цзин уже не ухватишь, а спуститься обычным способом нечего и думать – сорвёшься и костей не соберёшь. Земля-то чужая, помощи ждать не от кого.
– А это что?!
В сотне локтей внизу, на ветках хилого деревца висели кровавые ошмётки. С кого-то совсем недавно ободрали шкуру, а что осталось – разорвали на части. Запах относил в сторону ветер, но между камней застряли клочья рыжей шерсти.
– Нет! – Леший заметался, отыскивая хотя бы намёк на тропинку вниз.
«Может, это не Рыжун? – с отчаянной надеждой думал он. – Не успел бы Хуан его разодрать… Может, они вообще не сюда пошли, а в другую сторону. Мало ли, кто этот путь открыл? Хули-цзин здесь, небось, на каждом шагу встречаются, да и обычные лисы водятся!»
У ноги шевельнулся клок рыжей шерсти. Леший подобрал его, понюхал, да так и сел, как стоял, обхватив голову руками. Шерсть была Рыжуна.
– Прости, лисёныш, не уберёг я тебя. Прости…
Глава 2. Изгнанники
«Лиса пользуется могуществом тигра».
Китайская пословица
Есть правила, нарушать которые нельзя. Дал слово – держи, хоть бы весь мир наизнанку вывернулся. Леший о своём обещании Безумному Шаману не раз пожалел, но что поделаешь? Сорвалось словцо, отвечай лицом.
Вернувшись в родную тайгу, Леший первым делом разыскал девиц-мухоморов и, скрепя сердце, предложил им сделку. Те долго ломались, набивали себе цену. Знали, вертихвостки, что ссориться с грибным народом Лешему не с руки. В грибнице тайная сила леса, её беречь надо, холить и лелеять.
Люди-мухоморы на земле обитали с древних времён. Добрым нравом не славились, но и зла большого не творили. А на то, что девицы-мухоморы человеческих мужчин порой соблазняют, Леший сквозь пальцы смотрел. Морочат-то не мальцов несмышлёных, а взрослых мужиков, у которых голова не плечах не только для того, чтобы пироги жевать.
Прежде мухоморы большой силой владели. Когда росли, прорывали головами древесные корни, рассекали надвое. Даже сквозь камни прорастали, в крошку самые крепкие валуны раздробляя. Любили людей дурить, особенно шаманов. Это у грибов за особую доблесть считалось. Ну и поплатились. Прознали люди, что мухоморы способны проводниками работать – в иной мир. Вот тогда и началась война.
Покориться шаманам мухоморы не пожелали. Самые сильные и гордые на той войне сложили свои головы, и с тех пор о былых подвигах грибного народа только воспоминания остались. Измельчали мухоморы, зато научились хитростям. Мудрые шаманы с ними дела старались не иметь – себе дороже обойдётся. Только жадные и глупые за силой мухоморов охотились. А что от той силы человек ума-разума лишается, в расчёт не брали.
Ежели проглотил красный гриб с белыми пятнами, жди людей-мухоморов в гости. Сколько грибов проглотил, столько и гостей явится. Возьмут за руки, уведут на тот свет, покажут все тамошние чудеса. Вот только пути грибные тёмные, запутанные, потеряться на них легко, а выбраться трудно. Да и плату мухоморы берут сторицей – не только разум, но и душу потеряешь, а тело в гнилую развалину превратится.
Девицы из грибного народа, случалось, в человеческие селения уходили, но хозяйки из них получались плохие – капризные и ленивые. Об этом все знали, и очередь из женихов к лесным красавицам не выстраивалась. Леший подозревал, что Безумный Шаман с его сватовством недоброе затеял. Своей силы Шаману едва-едва хватало, чтобы полудюжиной духов-помощников управлять. Пока путь хули-цзин удерживал, напрочь выдохся. Ох, не ради любовных утех он жениться надумал! Не зря у грибного племени к назойливому жениху счёт накопился. Гнилое у Шамана нутро, ему чужую силу уворовать – раз плюнуть.
Своими подозрениями Леший честно поделился с девицами-мухоморами, но те от его слов только отмахнулись. Мол, не опята безмозглые, понимаем что к чему. Ты главное, заплати, напитай грибницу свой силой, а остальное – наше дело.
Леший заплатил щедро, не жалеючи. Всё равно за зиму сила заново накопится. А у девиц-мухоморов будет чем защищаться, ежели Шаман с ними не по совести поступит.
На свадьбу Леший не пошёл. Весь остаток осени бродил в чаще, расчищал бурелом, помогал медведям берлоги обустраивать. Работал до одури, до треска в спине, одной болью другую заглушая. Обдумывал планы мести, но ничего толкового не надумал. Как искать убийцу Рыжуна? Где? Ежели Бай Хуан не врал про свои путешествия, можно всю Поднебесную истоптать, но обидчика не найти. Разве что других хули-цзин порасспрашивать…
В конце концов Леший решил отложить месть до весны. Как лисы-оборотни друг к другу относятся, он не знал, а силы осталось всего ничего, на драку в чужой земле не хватит. Потому и в спячку Леший завалился рано, до первого снега. Спал плохо, ворочался, выдираясь из липких, как болотная тина, кошмаров. Каждый раз, проснувшись, таращился в темноту берлоги, где мерещился ему Рыжун – с разодранным животом, ещё живой, скулящий еле слышно, зовущий на помощь… Потом Леший соображал, что это метель скулит и воет, но легче не становилось.
К концу зимы малость отпустило. Леший уснул крепко и проснулся, когда по всем таёжным полянам уже вовсю синели первоцветы.
Заимка, где жил Безумный Шаман, заросла целиком. От избушки остались только полусгнившие брёвна, густо облепленные древесными грибами. Прав оказался Леший в своих подозрениях. И одной луны после свадьбы не прошло, как Безумный Шаман попытался своих жён съесть. С тех пор его никто в тайге не видел, даже вездесущие сороки. То ли в тундру сбежал, то ли мухоморы его на перегной пустили.
«И поделом, – угрюмо подумал Леший. – Нечего, обойдёмся как-нибудь без шамана».
Сороки радовались хозяину леса, стрекотали, не умолкая. Леший слушал новости вполуха. Брёл, выбирая тенистые места, чтобы не топтать нежные цветы, думал о своём. Ноги сами привели на поляну, где по осени выросла волшебная слива. Леший сел на обомшелое бревно, уронил на ладони тяжёлую от воспоминаний голову. Обиженные невниманием, сороки разлетелись. От Лешего с его тоской кругами расходилась по поляне тишина, и только в ольшаннике весело перекликались зяблики.
– Лепота-то какая!
Леший обмер. Не веря себе, медленно обернулся. На этот раз «озерцо» возникло не у самой земли, а зависло в кроне лиственницы. Из мерцающего овала выпрыгнул мальчишка в длиннополой одежде, похожей на ту, в которой щеголял хули-цзин, только попроще, без вышивки. За спиной висела плетёная торба, из рыжих волос торчали лохматые лисьи уши.
– С весной, Леший! Скучал по мне?
