– Мне достаточно назвать его имя, и все будет кончено. Он выбрал своим врагом самого Ледагарда, и гнев короля будет ужасным. – Женщина тряхнула волосами, и они рассыпались по плечам. – Нет, я не боюсь. Передо мной открывается гораздо большее, чем участь любовницы.
– Вы предадите ЕГО?! – воскликнула Садди, против воли сжимая кулаки.
– До сих пор пускаешь на него слюни? – сузила глаза Ингер. – Запомни, глупая: такие, как он, умеют использовать, но никогда не научатся любить. Лучше выкинь из головы эту расчетливую и хладнокровную тварь и пожелай мне удачи. Если я выиграю свою награду, – рука леди скользнула на плоский живот, – мы заживем почти как королевы.
Она обернулась к служанке. Садди была бледна, губы ее дрожали, а кулаки все еще оставались сжаты. Однако, заметив, как пристально смотрит на нее госпожа, женщина расслабилась и отвернулась, скрыв от леди свои настоящие чувства. Ингер приблизилась к ней, обошла по кругу и, сжав пальцами щеки, задрала голову служанки кверху.
– Думаешь, как бы предать меня, да, Садди? – шипящим шепотом спросила она. – Лучше забудь об этом, потому что я выпутаюсь, а ты нет. Он тебя не спасет, а я не забуду. Услышала?
– Я верна вам, госпожа, – испуганно ответила женщина, глядя в зеленые глаза, наполненные гневом. – Вам ли не знать этого?
– Тогда сделай так, чтобы подстилка Риктора затерялась в переходах замка и не добралась до его опочивальни. – Ингер оттолкнула служанку и вернулась к зеркалу. – Если уберешь ее навечно, я горевать не буду.
– Слушаюсь, госпожа, – склонила голову Садди и направилась к двери.
Леди Илейни проводила ее взглядом через отражение, тряхнула волосами и снова погладила амулет. Сегодня она собиралась заполучить несговорчивого молодого лорда, чье новообретенное могущество казалось слишком лакомым куском, чтобы дать ему ускользнуть сквозь пальцы. Ингер окинула себя последним внимательным взглядом и осталась довольна. Полупрозрачные одежды только подчеркивали притягательность плавных изгибов женского тела. Жемчужное ожерелье оттеняло кожу и казалось туманной дымкой, сквозь которую поблескивал черный камень, завораживая таинственными переливами бликов. Ингер с трудом оторвала взгляд от камня, чувствуя, как жар предвкушения уже зажигает кровь.
– Ох, Бездна, – простонала женщина. Зажав в ладони амулет, она поспешила скрыть его от собственных глаз. – Не стоит на него смотреть, иначе эту ночь я проведу, лаская саму себя.
О не-ет, этой ночью леди Илейни собиралась ласкать крепкое мускулистое тело своего пасынка, насыщаясь им за все то время, что мечтала о молодом лорде, пока лежала в объятьях его отца. Сколько раз она представляла, что не Октор, а Рик берет ее, что это он, а не муж, терзает ее тело бесконечными ласками. И когда Октор засыпал, Ингер вновь и вновь переживала свои мечты, лаская себя под похрапывания супруга. И чем больше упрямец избегал ее, тем сильней о нем мечтала юная мачеха.
Сколько раз она пробиралась ночью под дверь его покоев и слушала женские крики, доносящиеся до нее, слушала его протяжные хрипловатые стоны. А однажды осмелилась пробраться в покои, дошла до опочивальни и смотрела через приоткрытую дверь на упругие мужские ягодицы, ожесточенно двигавшиеся между широко разведенных женских ног. В свете свечи Ингер увидела, как по позвоночнику Рика стекает капля пота, и едва удержала стон, чуть не выдавший ее присутствие. Она смотрела на мышцы, бугрившиеся на спине и руках, слышала его тяжелое дыхание и, казалось, ощущала пьянящий запах услады, заполнивший сам воздух опочивальни.
– Довольно! – прохрипела Ингер, заставляя себя вырваться из оков горьковатых воспоминаний. – Проклятый амулет.
Но распаленное воображение уже было не унять. Леди Илейни вспомнила горное озеро и водопад, когда она любовалась Риктором, плывущим в ледяной воде. И потом, когда он вышел на берег… Ингер глухо застонала, думая о хрустальных ручейках, скользивших по мужскому телу, о волосах, прилипших к плечам – с них тоже капала вода. Как же хотелось поймать эти ручейки ртом, остановить их стремительный бег, насыщаясь вкусом смуглой загорелой кожи. Хотелось гладить его тело, царапать, выкрикивая в порыве страсти желанное имя.
И он тоже желал ее! Великая Бездна, он хотел ее не меньше, но почему же так и не ответил на ее призывы? Вместо жарких объятий молодой лорд все больше наполнялся ядом презрения и ненависти. «Шлюха».
– И ты женишься на шлюхе. – Полные губы искривились в хищной усмешке.
Наконец, стряхнув с себя сладостное оцепенение, Ингер покинула свои комнаты и устремилась к покоям лорда. Их местонахождение она прекрасно знала. Замок гремел, но внизу. Здесь не было ни души, и проход по полутемным галереям и переходам оказался пугающим и волнительным. Сердце женщины неожиданно пустилось вскачь, затем замерло и ухнуло в глубокую пропасть. Захотелось вернуться назад и оставить свою затею, довольствуясь прежними намерениями и договоренностями, надеясь, что прежний любовник сдержит свои клятвы.
– Ну уж нет! – Леди Илейни ожесточенно мотнула головой.
Ей хотелось освободиться от гнета, стать хозяйкой самой себе, иметь все, что просит душа. Это мог дать ей Рик, главное, чтобы все пошло так, как она задумала. И тогда бояться будет уже нечего и некого. Женщина была уверена, что она сможет соблазнить некогда желанного мужчину, получит его семя, и оно разовьется в ее чреве в наследника, которого Ингер вырастит так, как посчитает нужным. А Риктор… Она уберет его… потом, когда он закрепится на месте аниторна и женщина насытится им. Илейни увидит своего сына, возьмет его на руки – Ингер подарит ему это время, а там и против его амулета найдется сила, способная помочь лорду соединиться со своими родителями. И пусть их всех пожрут Виллианы.
Перед покоями лорда Ингер застыла, прислушиваясь к тишине, затем выдохнула и вошла внутрь.
– Я жду тебя, будущий супруг, – прошептала она и скользнула в опочивальню, стараясь не думать, что здесь он придается утехам со своей подстилкой Нэми. – Я жду…
Риктор Илейни направлялся в свои покои, желая переодеться. Игры с Гором он любил, и шалости дракона всегда забавляли его, но сейчас обмусоленные одежды выглядели… менее праздничными. К его огорчению, переодеться сразу не удалось, встревоженная Нэми встретила господина, когда он вошел в замок. Пока разговаривал с ней, из пиршественной залы выглянул Его Величество, все-таки заметивший отсутствие хозяина.
Отправив Нэми распорядиться насчет чистой одежды, Рик был вынужден вернуться в залу: хмельной король желал немедленно поднять кубок доброго вина за своего аниторна. Кубки поднимали снова и снова, пожелания и веселые выкрики неслись со всех сторон, не давая Илейни покинуть залу. Он улыбался, напряженно оглядывая гостей, но мачехи среди них не было, и Рику оставалось гадать, что она задумала и как осуществит свои намерения. В желание поздравить его Риктор не верил, и верить не собирался. Слишком хорошо он изучил эту женщину.
Прогнать ее из замка взашей прилюдно мужчина не мог. На празднестве он должен был изрядно выпить, значит, потерять внимание и позволить гадине приблизиться. Однако хмель Рика не брал, да и выпил он за этот вечер не так много. Сознание лорда оставалось ясным, и доверия мачехе не прибавилось.
– Эта женщина тяготит тебя, – услышал Рик и повернулся к королю, смотревшему на него совершенно трезвым взглядом.
– Она меня бесит, – честно признался аниторн.
– Остальные ее желают, – усмехнулся Ледагард. – Признаться, и я бы задрал ей юбки разок-другой, но соседствовать с ней не желал бы. Опасная женщина: глаза холодные, взгляд неприятный.
– Если мой король пожелает, – встрепенулся Риктор, – она немедленно покинет замок.
– Я не против, Рик, но потом тебе не избежать обвинений в жестокосердии, а они тебе сейчас не нужны. Ликование народа пройдет, и они начнут присматриваться к тебе, отыскивать изъяны. Сейчас они рады, что возвращается правление аниторна, но пройдет немного времени, и люди, не получившие того, что имели при твоих предках, начнут вспоминать королевского наместника. Так что не стоит давать им повод обвинить тебя в жестокости. Пусть змея проведет ночь под этой крышей и отбудет с миром, или же ославит себя. Тогда ты сможешь вновь убрать ее от себя подальше.
Лорд Илейни согласно кивнул, признавая правоту короля. Ему предстояло еще многому научиться, и Рик не собирался пренебрегать советами опытного правителя, каким был Ледагард. Однако оставался один вопрос, который аниторн хотел задать своему государю.
– Почему вы решили вернуть мне земли предков, если признаете, что почти самостоятельный аниторнат опасен для целостности королевства? Признаться, я не ожидал, что вы так легко согласитесь, Ваше Величество.
Ледагард отпил из кубка и усмехнулся.
– Не так уж и легко. Ты мог и не выиграть Игры. Я дал тебе возможность попытаться, но и право оставить в моем владении Побережье никто не забирал, – ответил король. – К тому же прежних свобод у тебя не будет. Ты остаешься наместником, носящим звание аниторна Побережья. Любое важное решение не может быть принято тобой единолично – все это прописано в грамоте, которую ты получил. Понимаю, что тебе пока было не до изучения. Все изменения, которые ты решишь внести в законы и уклад Побережья, будут сначала одобрены мной. Однако, кроме того, что я посчитал род Илейни обвиненным в предательстве безосновательно и пожелал воздать тебе и твоим предкам по заслугам, есть еще одна причина. Последнее время на Побережье стало неспокойно. Думаю, ты это прекрасно знаешь. Предыдущие два года были непростыми, и люди начали шептаться, вспоминать прежние времена. Я дал им то, чего они хотели. Теперь ты докажи правоту или опровергни их домыслы.
– То есть, государь, моя участь – стать живым доказательством того, что аниторн не всесилен, и только король может дать то, чего хочет народ? – усмехнулся Риктор. Ледагард подмигнул и отсалютовал ему кубком. Илейни посмотрел на свои руки, чувствуя, как в нем закипает гнев. Из него сделали жертвенную овцу, и даже не стали скрывать этого. Однако через мгновение на уста мужчины вернулась улыбка, отдав бесшабашностью и лукавством. – Хорошо, государь. Я попробую не оказаться на алтаре со вспоротым горлом.
– У-у-у, – скривился Его Величество. – Если не справишься, казнить и позорить я тебя не стану. Признаешь принародно, что я – отец своему народу, и вернешь мне Побережье. Но, заметь, я верю в то, что у тебя все получится. К тому же твой тайный враг стал и моим врагом, так что теперь мы заодно, и я не буду препятствовать тебе и еще больше усложнять жизнь.
– Это известие несколько приятней предыдущего, – усмехнулся Риктор, поднимаясь на ноги. – Вы позволите мне покинуть вас ненадолго? Хочу привести свою одежду в порядок.
Ледагард милостиво кивнул, и лорд-аниторн поспешил на выход из залы. Нэми так и не появилась. Впрочем, она могла пойти к кухарям, чтобы посмотреть, как они продолжают готовить блюда для гостей. Могла спуститься в винный погреб, могла пойти к челяди, чтобы удостовериться, что прислуга и воины накормлены и не забыты за праздными хлопотами. Сменная одежда должна была уже лежать в его покоях, и Риктор направился прямо туда.
Комнаты встретили мужчину тишиной и сумраком, который нарушал лишь свет толстых витых свеч, установленных в старинных канделябрах. Риктор скинул камзол еще на входе в покои, стянул через голову рубашку и прошел в умывальню, где вылил себе на голову холодную воду, оставленную в небольшом серебряном тазу. Тряхнув головой, он потянулся за полотном. Затем обтер шею и плечи, откинул мокрые волосы на спину и замер, ощутив кожей пристальный взгляд.
Обернувшись, мужчина встретился с потемневшим взором зеленых глаз мачехи. Грудь ее часто вздымалась, Ингер кусала губы, не сводя затуманенного взора с тела пасынка. Женщина была возбуждена до такой степени, что стон сорвался с ее губ только от взгляда на аниторна. Опять с его волос бежали ручейки, как когда-то, и опять она отчаянно желала оказаться в его объятьях.
Однако взгляд лорда приковала не высокая грудь Ингер, Риктор завороженно смотрел на переливы черного камня, не в силах отвести взгляда. Чернота притягивала его, пробуждая в крови неведомое доселе темное желание. Амулет на его груди нагрелся. Он обжигал, призывал очнуться, но сила мерцающего камня, подобного звездному небу, не желала отпускать.
Риктор облизал разом пересохшие губы и сделал первый шаг к Ингер, вновь застонавшей от предвкушения скорого удовлетворения ее похоти.
– Иди ко мне, – прошептала она, открывая ему объятья, и переливы черного камня вновь ослепили мужчину.
«Это неправильно! – кричал разум. – Ты не можешь желать эту женщину». «Остановись, ловушка», – предостерегал внутренний голос. Амулет матушки, казалось, прожигает его тело насквозь, но притяжение камня было столь сильным, что жар, опаливший тело лорда Илейни, растекся по венам, пробудив естество, налил его силой и желанием. Он перестал видеть лицо женщины, манившей его, все его устремления сосредоточились лишь на том, что скрывалось между ее ног.
– Ри-и-ик… – Болезненный стон коснулся губ лорда, когда Ингер обняла его за шею и подставила уста для поцелуя.
Но он не поцеловал. Затрещали ее одежды, сорванные одним уверенным движением сильных рук. Мужские пальцы прошлись по груди, и женщина прогнулась, подставляя ее для поцелуя, но зверь, пробужденный чуждой магией, не желал ласки. Ладони Рика скользнули по нежной коже, остановились на бедрах и вжали тело Ингер в мужское тело.
Аниторн смотрел на нее, исследуя жадным взглядом женское тело. Затем опустился между ног мачехи и прохрипел:
– Ненавижу.
– Но хочешь меня, – рассмеялась Ингер.
Он толкнул ее на пол и навалился сверху. Не было нежности, не было ласк – только черная разъедающая похоть и обжигающая ярость.
– Ненавижу, – повторил Илейни и овладел ею.
