Я достал телефон. Полицейский еще не звонил – в суете я боялся пропустить его вызов. Впрочем, вряд ли стоит сегодня ожидать от него звонка. Но что-то мне подсказывало, что он все-таки позвонит. Слишком уж заинтересовало его это дело, хотя виду он не показал.
Бодрым шагом я спустился прямо к речке и действительно, меж непроходимых кустов, сразу же напомнивших мне джунгли, нашел едва заметную тропку. Она виляла по черной мокрой земле. Тут и там блестели осколки разбитых бутылок, железные ящики от пива, в странном углублении почти отвесного русла я даже заметил драный диван и кострище – двое аборигенов что-то жарили на вертеле. Рядом стояла бутылка вина.
– Эй мужик, погоди, закурить есть?
Они замахали мне руками, но я поспешил удалиться.
«Не спи, кругом змеи», – вспыхнуло в мозгу предупреждение. Люди из чужого племени тоже могли быть змеями.
Через двадцать минут я вышел к Дому быта – старому зданию времен СССР. С тех пор здесь почти ничего не изменилось, даже название «Дом быта», написанное широкими рублеными буквами на фронтоне здания осталось прежним. Здесь, на втором этаже располагалось фотоателье, в котором мы всем классом фотографировались перед выпускным.
Я зашел внутрь. Мне показалось, что даже запах остался тем же самым, как и фикус, стоящий в справа углу по лестницей.
Сердце самопроизвольно застучало. Я почувствовал волнение. Если и существует машина времени – то вот в таких вот зданиях, стоящих на задворках, а иногда даже и центре города, зданиях, которые по какой-то странной причине не меняются, хотя вокруг растут гигантские офисные и торговые центры, супермаркеты, бизнес-клубы…
– Молодой человек, вы что-то хотели?
Я обернулся и обомлел. Там же, где раньше – стояла будка, только теперь она была выкрашена в белый цвет. Из нее высунулась старушка, осуществляющая, как я понял, пропускной режим.
– Да… скажите… я хотел сфотографироваться…
Она всмотрелась в меня и на секунду… я подумал, что она меня узнала. И я ее. Тогда она была молодой женщиной, а я десятиклассником – мне, разумеется, она казалась куда старше, чем была на самом деле, но… теперь я был уверен, что это все та же женщина – нос с горбинкой, красивые чуть восточные глаза и… голос с хрипотцой. Вечером в Доме быта был организован видеосалон, куда мы с пацанами бегали смотреть фильмы со Шварценеггером, и она продавала билеты, пропуская счастливчиков наверх.
– Наверх… по лестнице… направо… – она тряхнула головой, словно пытаясь смахнуть наваждение.
– Черт… – вдруг вырвалось у меня. – Черт!!!
Старушка опасливо скрылась в своем закутке, выглядывая оттуда только одним глазом.
Собственно, это «черт» совсем не относилось к этой женщине. Я вдруг подумал, что в моем фотоальбоме были фотографии не только учеников. Но и учителей. Почему же я о них не подумал? Какое-то странное слепое пятно. Проверять одноклассников бесполезно, я был абсолютно уверен, что никого из них я найти не смогу. А учителей? А директора… как его, Федор Михайлович… Да, по кличке «Достоевский», хотя на самом деле его фамилия была «Шмидт». Высокий красивый мужик, который на наш выпускной подрался с физруком в туалете – чего уж там они не поделили, неизвестно, но слухи ходили о неразделенной любви, естественно в лице учительницы музыки.
Кто еще?
Там была завуч Алла Николаевна. Учитель труда Александр Иванович. И…
Вспоминая фотоальбом, который я листал каждый год, я с ужасом понял, что не могу вспомнить его в точности, хотя мою память можно было назвать фотографической. В каком-то зыбком тумане исчезали не только элементы фотоальбома, надписи, лозунги, но и люди и их лица. Не глядя на само изображение, я теперь не мог вспомнить почти ни одного лица!
А если…
– Черт!!! – снова выкрикнул я, с каким-то отчаянным выражением лица взглянул на лестницу, поднимающуюся на второй этаж, и бросился вон из здания.
Старуха привстала в своем домике, вздохнула и почти неслышно произнесла:
– Что с людьми делается… просто кошмар…
Я несся какими-то закоулками не разбирая дороги. Два раза чуть не упал, на третий, неудачно зацепившись ногой за куст, все же распластался на дороге, сильно поцарапав локоть и колено.
Я бежал так быстро как никогда раньше. Словно за мной гнался огромный пятнистый ягуар – его рык оглашал окрестности, а когти вонзались в разгоряченную землю и вырывали из нее клочья. А я бежал и бежал, падал, вставал и снова бежал. Ладони кровоточили от ссадин, колени были все сбиты, прохожие шарахались от меня как от дикого зверя. Одно меня радовало – полицейские патрули в этот день все куда-то запропастились.
– Куда прешь, бык! – закричал мне мужик на велосипеде, которому я перебежал дорогу.
Прямо на красный свет перелетел пешеходный переход и владелец новенького черного «Лексуса» высунувшись из окошка, заорал:
– Что ты творишь, баран!
– Прости, мужик… – прохрипел я, не оборачиваясь.
Потом я перевернул ящик с помидорами торговца из солнечного Азербайджана – он кинулся было за мной, но куда там… бег по джунглям дает явное преимущество тем, кто его когда-то практиковал.
Что-то гортанно прокричав, он быстро отстал.
– Прости, мужик… – снова повторил я, с удивлением обнаружив, что дыхание почти не сбилось. А ведь жара после полудня еще прибавила, солнце, будто издеваясь, палило с каким-то злобным остервенением.
Мне показалось, что я бегу уже целую вечность, когда дверь моего подъезда распахнулась и я буквально влетел в черноту бетонной прохлады. Пятый этаж девятиэтажного дома – в два шага я перепрыгивал пролеты, разворачивался и взбирался дальше.
Наконец… мой.
Я замер на лестничной клетке. Абсолютная, какая-то берущая за душу тишина. Даже вечный телевизор у соседки напротив молчал.
Я втянул носом воздух. Запахи играют огромную роль в выживании. Вы можете буквально учуять опасность, если ваша задача – выжить.
Здесь пахло опасностью. Легкий, едва уловимый аромат мускуса – настолько невесомый, что вряд ли его вообще можно было почувствовать. Но я точно знал – никто в нашем подъезде не пользуется такой туалетной водой. Ни разу я сталкивался с этим запахом и судя по всему, вряд ли это был аромат доставщика еды.
Я медленно приблизился к своей двери. С виду все было как обычно. За исключением того, что… коврик лежал чуть криво. Глупая привычка, но уходя, я всегда, в любом состоянии поправлял коврик и выравнивал его строго параллельно двери.
Сердце забилось. Я закусил нижнюю губу до боли и чуть не вскрикнул. Надо же было быть таким идиотом! Ведь почувствовал возле полиции… нет, пошел вилять…
– Господи… – простонал я… – Какой же я идиот… забыл? – «Не спи, кругом змеи»! Забы-ыл… Вот тебе и поделом…
Я нажал ручку двери квартиры, и она легко открылась.
Я замер, прислушиваясь. Если внутри кто-то и был, то он обладал навыками серьезного бойца и сурового хищника – в противном случае я бы его учуял. Но внутри никого не было. Тем не менее, я не стал рисковать. Нащупав справа от двери короткую палку, я медленно, на цыпочках пошел вперед. Осторожно заглянул на кухню, потом проследовал в зал и, наконец, проверил в дальней комнате. После этого, заглянул в ванную и туалет.
Никого.
В квартире запах мускуса ощущался чуть сильнее, хотя все равно – на грани уловимого. Однако если бы мне дали понюхать эту воду, теперь я бы узнал ее из тысячи.
Сердце билось в груди как отбойный молот. Я вернулся в зал, поднял глаза на журнальный столик, где покоилась наполовину освоенная бутылка виски. Столик был пуст. Никакого фотоальбома, который я оставил здесь, не было.
Может быть, я куда-то сунул его, перед тем как ушел? Чисто механически, как мы обычно делаем повседневные вещи, тут же забывая о них…
Такое могло быть, и чтобы развеять сомнения, мне потребовалось почти полчаса. За это время я перерыл все – от шкафа и всех его внутренностей, до антресолей и ванной комнаты. Я посмотрел за съемным сидением кресла, под ковром, заглянул за кухонную плиту и за батареи. В конце концов я же мог просто забыть закрыть дверь – «Джек Дэниелс» и не на такое способен.
Однако фотоальбом выпускного класса пропал.
Я почувствовал нарастающую панику. Ведь… по своей тупости я даже не сделал копию, я даже не сфотографировал его! У меня теперь не было даже мало-мальской зацепки! Никаких доказательств, что он вообще был, – этот альбом. И люди, которые могли бы подтвердить его существование, мои одноклассники – тоже как сквозь землю провалились.
– Я… я схожу с ума… – выдохнул я, упал в кресло и схватился за голову. В зрачках померкло.
