Теням

Фотографии

Приди в мой дом. Я открою вино и стану тебе певцом странных историй о любви и смерти, о тех, кто рядом, о тех, кого соткали из воздуха. Я уходил в дальний путь, но сейчас я усталый, смирившийся. Поднимись ко мне, не постигший, как я, премудрости, обозри основанье, ощупай стены мои – здесь они не обожжены ли и заложены не семью ль мудрецами?

Это не мыши – то скрипит дверь, её давно пора утешить. По ночам она то скребётся, то плачет, что ель в феврале. Ты сиди, я сейчас принесу альбом, чтобы потом подарить его тебе. Вот, возьми. Это и есть та ель. Вернее, отдельные ветви её. Ты ешь, ешь. А случилось там вот, что: падал крупными хлопьями снег, и семья притащила домой ель. Я был маленьким мальчиком, оставался я им и теперь. Ель несла нам тепло и уют, хоть иголки кололи глаза, прокололи и связки, когда за еловый обед я вдруг пса наказал. А пес, он хорош, они падали всё, те иголки с мантильи её. Я так любил её, но как влюбленный её не сберёг. Так и остались три веточки в вазе,

расшитые крестиком, как бабушкин плед, что я вспомнил не сразу и думал: какой пустяк! Как-то я видел иные побеги на веточках елки моей, а мама сказала: ведь ты такой добрый, с чего бы не вырасти ей? Как известно мне, вся темнота начинается с мысли о ней. Так и подумал я: как же такой, как я, может вырастить ель? Всё, я забыл поливать её, вот и опали все иглы с ветвей. Те, что росли, всё мечтали сбежать и ночами стучали в дверь. Так доживали три ветви моих на закате того февраля, где я был маленьким, где как могли утешали родные меня. Всё это здесь, ты смотри, я не против, ведь я же тебя пригласил. Всё это было, и солнце плыло, и тень обнимала стены. Но верю я, что пойдет мальчик по беленьким улицам, и будет рыльце в пушку.

Будет он светлым, как брошенный принц в шубе тысячи лисьих шкур, и среди тысячи голых ветвей он увидит ту самую ель, а в ней – мантилью и крестиком вышитый храм, что отворит дверь. Не скрою, смотрю на тебя с ожиданием. Что же ты так длительно и набожно смотришь на моё невинное улыбающееся лицо на снимке, зачем так притворно замедляешь возвращение, зачем так притворно тормозишь взглядом руку свою, отдавая карточку с задержкой? Не думай, что неучтиво расстаться с ней вдруг. Совсем напротив, это было бы высшей степенью учтивости. Посмотри на эти ужасающие снимки: вот я… минуту, это ты видел только что. Вот. Вот мы. Вот Лёва, вот Лёшка, вот Дюша с Борей, вот Сафочка-любитель Моэма (это мне Лёва сказал с такой гримасой, словно не любит корицы; впрочем, Моэма он действительно не переносит), а вот и тихая Бехина. Мы все веселы, все с собаками, в венках. Вот и собаки. Ты посмотри, какие сморщенные. Мужчины гладки, что их лезвия. Ни пореза. Девушки милы, как всякий новый знакомый. Вокруг травы, цветы, деревья. В доме небо, в водах – жёлтые кролики. А теперь отвлекись, посмотри. Нет, ты посмотри в окно. Где небо, где травы, где венки? Только жующие нёба, только усопшие травы, венки тиснят золотом. Лишь тени смеются на скамье. Ты возьми альбом, там ещё много всего. Да возьми, я дарю! Не хочешь, не удобно. Ладно. В конце концов, если он не нужен даже мне, то почему вдруг может понадобиться тебе? А давай сожжём все эти фотографии, как счастливые язычники? Бери, вот, да. Слышишь, как шумят над нами благовония, как шепчутся о нас языки пламени? Если нет пожара в душе моей, то пускай он заполнит дом этот, и пускай не будет больше ни альбома ни памяти, и подобно пыли на этой мерзкой книге, пусть и книга эта превратится в пыль.

По завершении ритуала на одной из стен скопился прах времени. Из пепла выросла ель, и счастливые лица, оставшиеся в счастливых днях, смотрели, как и раньше, на жреца своего. Я не могу в них поверить. Может, ты сможешь в этом помочь, мой безоблачный день? Ты всегда пред моими глазами. Я хочу распахнуть окно и позвать тебя сквозь это зеркало.

Приди в мой дом. Я открою вино и стану тебе певцом странных историй о любви и смерти, о тех, кто рядом, о тех, кого соткали из воздуха. Я уходил в дальний путь, но сейчас я усталый, смирившийся. Поднимись ко мне, не постигший, как я, премудрости, обозри основанье, ощупай стены мои – здесь они не обожжены ли и заложены не семью ль мудрецами?

Колодезь

Притч. 5:2-6, 5:15

Сейчас ты не в самом выигрышном положении

М.

Близился экзамен по земблянскому языку. Проснувшись рано и почувствовав себя раной, я тут же предпринял большие дела: помолился, как молюсь сейчас, побрился, оставив борозды на своём ныне безбородом лице, отстроил стену вместо дома, обошёл все виноградники, бросил камень одному из французских бульдогов, устроил себе сады, где насадил рябин, и рощи, где насадил всякие плодовитые дерева; сделал себе водоемы для орошения из них борозд безбородого лица своего, являвшего собой океан мудрости и произращающего иные деревья – те, из которого которых надобно делать дрова; домочадцы были, а служанок – ни капли; слов и острот у меня было больше, нежели у всех, бывших прежде меня в Загорянке; собрал себе звенящего фоном серебра и золота и драгоценностей от царицы Земблянской и областей; сам я себе был певцом, и звуки голоса были музыкальным орудием моим. И сделался я великим и богатым больше всех, бывших прежде меня в Загорянке; и мудрость моя пребыла со мною. Чего бы глаза мои ни пожелали, я не отказывал им, не возбранял сердцу моему никакого веселья, потому что сердце мое радовалось во всех трудах моих, и это было моею долею от всех трудов моих. Но оглянулся я, скурив дотла июльский полдень, на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, все – суета и томление духа, и не было от них пользы под сенью цветущих деревьев!

И хотя я был раной, я был верноподданным царицы Земблянской, вскормившей и вырастившей нас. Нас было семеро, и каждый был другому другом, понимая с полуслова, полувзгляда, полужеста, и если один рвал клеверы и плёл из них венок, то то же самое делал и второй, и третий и так далее… а когда и эта забава обиженно переставала избавлять от находившей нас скуки, то и дело находившей из-за ласкавшей нас лени, мы принимались надевать венки на бульдогов, после чего призывали всякого прохожего оставить надежду у наших ворот, где реяло знамя Красного Солнца, и был слышен смелый вой обвитого цветами Цербера. Нашим талисманом был Лёшка. Если и была омыта Зембла морем милости, то тихие кольца глаз его были сотканы из океанской воды, где просыпались вместе детская чувствительность и добрая нежность, из-за чего мы хранили его, а он – нас. Самым тонким во всех смыслах был Лёва. Духовно- и метафизически-тонким он был в том простом смысле, в каком был чудаком. Таковым его считали, кажется, все студенты, в том числе и чешская еврейка Сафочка. Была она очень доброй, но в то же время напоминавшей венок, не так давно нами сплетённый. Лёва, с которым Сафочка до поры до времени обращалась с особым вниманием, с поразительной точностью описал наиболее яркие черты её: вострый её нос, напоминавший о великоморавских князьях (на этом Лёва почему-то заострял не меньшее внимание), отточенность и даже оканцеляренность, как он выражался, речи, почерпнутая из книг и политических речей, подразумевавшая собой обилие поговорок, просторечий и диалектизмов, так напоминающих только-только начатое художником, врезанное в реалистический пейзаж, сновидческое, почти что мистическое, древо, какое человек видит всего раз и никогда больше. Были и вечные друзья, то есть Дюша и Боря. Они были теми, кто шутит на задних рядах, но смеются и ряд, и шкафы, и кабины. Была и ещё одна девушка чёрного агата по имени Бехина. Многие видные историки, говоря о ней, не менее многое упускают. Я же, хотя и не могу выписать объёмный её портрет, говорю, что многое в ней сокрыто, и ни у одной повитухи не получилось бы выведать секрета приятности всего её духовного существа. И хотя все мы были раны и раджкумари, мы были верноподданным царицы Земблянской, вскормившей, вырастившей и поместившей нас в загорянский ашрам – идиллический уголок, полный почти что святой простоты.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.