– Объясняю. Клавка была тебе кто? Жена?
– Жена.
– А мне – сестра. Твоя Ривка была мне кто?
– Жена…
– А тебе – сестра! Двойная повязка!!! Мало того! Ривка хочет за бугор – нет вопросов! Клавочка хочет оставаться здесь – да бога ради! Все! Все для них!.. И на тебе! За что?! Почему?!
– Ну, бляди они, Вася! Бляди! А волка сколько ни корми… Ты, кстати, закусывай. Дай-ка я тебе хлебца намажу…
– Погоди! Давай выпьем. Мы с тобой лагеря прошли… На одних нарах, из одной миски баланду хлебали… Не обижайся, Арон, но твоя сестра Ривка оказалась курвой. Не обижайся…
– И ты, Василий, не обижайся. Я тебя жутко уважаю!.. Я за тебя в зоне мазу держал и на воле никогда не брошу. Но твоя сестра Клава тоже порядочная сука! Извини.
– А я тебя знаешь как уважаю?! Но с сегодняшнего дня у меня нет жены Ривки и сестры Клавки! Я от них отрекаюсь!!! У меня есть только ты, Арончик, и больше мне ни хера не нужно!..
– Дай я тебя поцелую, – прослезился Арон. – Век свободы не видать! И у меня теперь нету никого – только ты, бесценный мой друг Вася, и забил я болт на все на свете!.. Пьем стоя!
Оба с трудом поднялись из-за стола, выпили и немножко поплакали друг у друга на плече.
– Все! – сказал Вася. – Все!.. Жизнь продолжается! Надо смотреть в завтрашний день!
– Правильно! – закричал Арон. – Завтра же я приведу пару отличных профурсеток, и мы с тобой такое устроим!..
– Я имею в виду глобальный момент нашего существования.
– Давай выпьем. – Арон открыл четвертую бутылку.
– Наливай. Хорош!.. – Вася поднял стопку. – Теперь, Арон, когда тебя здесь больше ничего не удерживает, ты должен ехать со мной!
– Поехали, – с готовностью согласился Арон. – Шлепнем еще по стопарю и поехали! Только переодеться надо…
– Ты не понял меня, Арон. Мы должны вместе уехать в Израиль.
Арон выпил водку, неторопливо закусил и тяжело посмотрел на Василия:
– Мне сорок семь, Вася…
– А мне сорок четыре! – прокричал Вася. – И что?
– Мне сорок семь, – упрямо повторил Арон. – И начинать все сначала – без языка, без крыши, без денег…
– Язык – дело наживное. Квартирой и небольшими деньгами обеспечивают всех эмигрантов.
– Да на кой мне хрен эти эмигрантские подачки?! Я всю жизнь вот этими руками!.. И никому никогда обязан не был!
– Не ори. Мы с тобой оформим «статус беженцев»…
– Это еще что за хреновина?
– Ну, вроде мы пострадали от советской власти. В тюрьме сидели…
– Васька! У тебя совесть есть?! Ты вспомни, за что сидели. Я рыло трем дуракам начистил, ты – в своем магазине стройматериалов крутил как хотел. Какие мы беженцы? Чего ты мелешь, страдалец?!
– Я все понял. Ты хочешь дождаться еврейского погрома!
– Еще посмотрим, кто кого. – И Арон завязал узлом вилку.
– Тогда чего же? Гражданской войны? Так она уже идет! В Армении, в Азербайджане! Узбеки турков режут, туркмены – русских, киргизы – узбеков!.. Завтра президенты наших республик не поделят кусок пирога, и мы будем втянуты в кровавую мясорубку! Тебе обязательно находиться в гуще ИХ событий, идиот?! А может быть, тебе нужен новый Афганистан?!
– Что ты! Что ты?! Васька! Опомнись! – испугался Арон.
– Сегодня страна дает тебе шанс сделать ей ручкой и свалить. А завтра она перекроет границы и объявит, что во всем виноваты евреи, интеллигенты и частные предприниматели… Как же можно не использовать этот шанс? Даже без политики – просто так, из любопытства… Ты же дальше Сестрорецка в своей жизни ничего не видел!
– Почему? – обиделся Арон. – Я в семьдесят девятом был в Кисловодске. Мне от завода путевку давали…
– Тьфу ты, дубина стоеросовая! – сплюнул Василий. – Наливай, Арон Моисеевич Иванов! Наливай, наливай! Я про тебя все понял! Ты просто хочешь бросить меня!
– Я?! Я его хочу бросить! Это ты хочешь бросить меня здесь одного!!! Тебе, видишь ли, ехать присралось, а ты подумал, на что там жить?! Если бы прибыть туда сразу же упакованными, с бабками, я еще подумал бы! А ехать с протянутой рукой – хрен тебе в задницу, чтоб штаны не падали! Я себя не в дровах нашел!..
– Слава те господи! Раскололся!.. Приехать туда в порядке есть сто тысяч способов!.. – обрадовался Василий.
– Знаю я эти способы, уголовная твоя морда! Здесь достать валютку и… сесть по восемьдесят восьмой статье? Или на все наши трудовые бабки накупить бриллианты, а потом, перед таможней, запихивать их себе в жопу? Авось не заглянут! Да я лучше в сортире от стыда повешусь! Я же мужик, едрена вошь!..
– Люди везут иконы, произведения искусства, – уже робко предложил Василий. – Мне говорили…
– Нассы и забудь! Это все контрабанда! А я уже свое отсидел и больше сидеть не собираюсь. И тебе не дам сесть! Хватит!
– А если я найду совершенно законный и легальный способ прибыть туда уже состоятельными людьми, поедешь со мной?
– Если без уголовщины и если верняк – еду! Если нет – следите за рукой! – И Арон, ударив левой ладонью о локтевой сгиб правой руки, показал Василию здоровенный кулак: – Ну, чего смотришь? Наливай, Вася Рабинович!.. Наливай!
Как уберечь себя от соблазнов…
И опять дырявые камеры, рваные покрышки, погнутые диски…
Опять грязь, пот, изнурительная работа, работа, работа…
Через окно шиноремонтной мастерской видны автомобили клиентов.
Подкатила черная «девятка» в спойлерах, наклейках, нашлепках, примочках… На лобовом стекле розовая голозадая куколка.
Вышел из машины джинсовый малый. Рубашка расстегнута до пупа, рукава закатаны. На шее толстая золотая цепь, на левой руке «Ролекс», на правой – золотой браслет. Массивные кольца на пальцах. Вынул пачку «Данхилла», щелкнул зажигалкой…
– Вовка-мажор приехал… Я на минутку… – вдруг засуетился Вася и сбросил рукавицы.
– Учти, Васька! – строго сказал Арон. – Если ты с этим подонком провернешь хоть какой-нибудь гешефт, я вам обоим уши оборву! Не хватает нам еще с жульем дело иметь!.. Мало нам было двух лет…
