Под козой четверо дюжих воинов таскали на плечах здоровенный золотой чан. Чан крепился на шестах, и ребята метались в разные стороны, силясь очутиться прямо под козой и поймать в ведро капли молока. Судя по тому, какие они были мокрые, промахивались они частенько.
– Козу зовут Хейдрун. Из её молока варят мёд Вальгаллы. Вкуснятина. Сам попробуешь.
– А что за парни за ней бегают?
– Да, работёнка у них так себе. Не безобразничай, а то и тебя по козе дежурить отправят.
– Э-э-э… А никак нельзя… ну, скажем, спустить козу вниз?
– Она свободная коза на свободном выпасе. К тому же такой мёд вкуснее.
– Ну да, ясное дело, – покивал я. – А другие животные? Я вижу, там белки, и опоссумы, и…
– …и сумчатые летяги, и ленивцы, – подхватила Сэм. – Они ничего, миленькие.
– Ага. Но вы же тут едите. Это же негигиенично, наверное. У зверья какашки и всё такое…
– Животные на Дереве Лерад очень хорошо воспитаны.
– Дерево Ле-е-рад? У дерева что, есть имя?
– У всех важных вещей есть имена. – Сэм нахмурилась. – Напомни: как тебя зовут?
– Очень смешно.
– Некоторые из животных бессмертны, и у них свои особые задачи. Где-то ходит олень по имени Эйктюрнир, сейчас его не видно. Мы его для краткости зовём Эйк. Видишь вон тот водопад?
Ещё бы я его не видел! По трещинам в коре откуда-то свысока сбегали ручьи. Они сливались в мощный поток, и водопад ревущей стеной низвергался с ветки в озеро, раскинувшееся между двумя корнями. По площади этот водоём мог бы потягаться с олимпийским плавательным бассейном.
– У оленя из рогов непрерывно течёт вода, – пояснила Сэм. – Она стекает по ветвям прямо в озеро, а из него уходит под землю. Воды этого озера питают все реки земли.
– В смысле… Вся вода течёт из оленьих рогов? Меня, помнится, чему-то другому учили на естествознании.
– Нет, конечно, не вся вода течёт из Эйковых рогов. Есть ещё тающие снега, дожди, всякие загрязнители. Плюс ещё капелька фторидов и слюны ётунов.
– Ётунов?
– Ну, великанов.
Валькирия вроде не шутила, хотя по ней точно не скажешь. Вроде улыбалась, но как-то натянуто. Глаза беспокойно бегали, губы она поджала – то ли чтобы не прыснуть со смеху, то ли в ожидании нападения. Она бы отлично вписалась в какое-нибудь стендап-шоу. Только лучше бы без топора. И черты её лица почему-то казались знакомыми: линия носа, изгиб подбородка, еле различимые рыжие и золотистые прядки в каштановых волосах.
– А мы с тобой раньше не встречались? – спросил я. – Ну, до того… как ты избрала мою душу для Вальгаллы.
– Очень сомневаюсь, – ответила она.
– Но ты же смертная? Из Бостона?
– Из Дорчестера[28 - Район Бостона, прежде бывший отдельным городом.]. Я учусь в Королевской академии, на втором курсе. Живу с бабушкой и дедушкой и по большей части занята изобретением уловок, чтобы никто не узнал о моей валькирийской жизни. Сегодня, например, Джид и Биби думают, что я помогаю группе школьников с математикой. Есть ещё вопросы? – Её взгляд при этом отчётливо сигналил прямо противоположное: о личном больше ни слова.
Почему, интересно, она живёт с бабушкой и дедушкой? Сэм знает, каково это – потерять мать, так она сказала.
– Вопросов больше нет, – объявил я. – У меня и так голова вот-вот взорвётся.
– Вот грязища будет, – хмыкнула Сэм. – Давай-ка лучше найдём тебе место, пока…
По периметру зала распахнулись сотни дверей. Воинство Вальгаллы начало вваливаться в трапезную.
– Ужин подан, – сказала Сэм.
Глава 13. Злополучный конец Фила-картошки
НАС СМЕЛО ЦУНАМИ из оголодавших воинов. Людские потоки лились со всех сторон: эйнхерии с толкотнёй, шутками и хохотом рассаживались по местам.
– Держись, – приказала Сэм. Она обхватила моё запястье и взмыла вверх в питер-пэновском стиле.
– Предупреждать надо! – взвыл я.
– Я же сказала: держись.
Мы скользили над головами воинов. На нас никто не обращал особого внимания, если не считать того парня, которого я нечаянно пнул в лицо. Мимо сновали другие валькирии: кто-то сопровождал воинов, кто-то разносил подносы с едой и кувшины с напитками.
Мы направились к столу, который тут явно значился как почётный: если бы это был баскетбольный матч с участием «Бостон Селтикс», то на этом месте восседали бы хозяева поля. В этой роли здесь выступала дюжина угрюмых чуваков – перед ними стояли золотые тарелки и сверкающие драгоценными камнями кубки. На самом почётном месте возвышался деревянный трон с высокой спинкой. На спинке два ворона чистили перья.
Сэм приземлила нас за столом слева от почётного. Остальные двенадцать наших сотрапезников ещё только устраивались – две девушки и четверо парней в обычной уличной одежде плюс шесть валькирий, одетых примерно как Сэм.
– Это тоже новенькие? – осведомился я.
Сэм кивнула и озабоченно свела брови:
– Семеро за одну ночь – что-то многовато.
– А это хорошо или плохо?
– Чем хуже обстоят дела, тем больше гибнет героев. А это значит… – Она поджала губы. – Неважно. Давай уже сядем.
Но сесть мы не успели: у нас на пути возникла высокая валькирия:
– Самира аль Аббас, кого это ты нынче притащила? Ещё одного полутролля? Или шпиона от твоего папочки?
Девице на вид я бы дал лет восемнадцать. Рост у неё был – на зависть любому нападающему в баскетбольной команде. По плечам раскинулись белоснежные косицы. Что меня ошарашило, так это её оружие: согласитесь, перевязь с плотницкими молотками – это довольно странно. Возможно, в Вальгалле большой спрос на забивание гвоздей. На шее у валькирии висел золотой амулет в форме молота. Глаза у неё были голубые и холодные, как зимнее небо.
– Гунилла, – напряжённо заговорила Сэм, – познакомься: это Магнус Чейз.
Я протянул руку:
– Горилла? Приятно познакомиться.
Девица сердито раздула ноздри:
