Омовенье приняв с утра,
Уносили, что охали Боги,
Целовала мне пятки трава.
Мне обжог душу, словно крапива,
Родной хаты прискорбный вид,
Нива в золоте, так красива,
По глубинке душа так болит.
Вижу я в «чёрно-белом» детстве
Только светлые счастья дни,
Вижу там я себя, мы вместе…
Я побуду в тебе – не гони!
Александру Ивановичу Ганину
«Саня-усач» – так звал тебя когда-то,
«Кинщик, привет!» – братва перед кино.
Я это помню, полста лет – не дата
И всё же были вместе так с тобой давно…
.
Я помню, обо всём мы говорили,
Так были молоды, сил, помыслов полны,
Не ведая порой, что и творили…
В поступках и мечтах, во всем вольны.
Киномеханик классный, тракторист,
Души широкой, добрый человек,
Серьёзный, если нужно, юморист,
Я думал: проживём друзьями век.
А человека век – не сто лет, разный,
Но каждый оставляет земной след:
Один вёл образ жизни праздный,
Оставил злата горы, смертный грех…
Твоё богатство, Саша, – твои дети,
И, если слышишь, ими ты гордись,
Ведь нет для нас дороже ничего на свете,
Чем память добрая, летит что ввысь…
Я б мог с тобой сидеть – два старика:
Ты бы разглаживал густющие усы,
А я седую бороду; вокруг, наверняка,
Внучат ватага и «тик-так» – часы стучат…
Могли бы, но твои часы давно стоят,
Коротким путь твой был земной,
На фото твоё дети все в слезах глядят:
«Любимый папочка, наш ты, родной!»
Счастливый случай
Я сердце своё внимательно слушал,
Когда на секунду взгляд пал на тебя,
Целуя уста, ещё не зная душу,
Терял я свой разум от тебя, любя.
Одно я понял – для меня ты всех лучше,
Хоть и заставила меня страдать:
Сметана, настоявшись, станет гуще,
А вот с обрата, что ты можешь взять?
