Саратов. Поздняя осень. Военное училище. Первый курс. Учебный корпус №2. Кабинет проведения занятий по высшей математике. За окном, надёжно лёгший на землю снег. Первая пара. Из холода в тепло начинается жестокая борьба со сном, ещё не совсем приспособившихся к армейской жизни, молодых организмов. Дай курсанту точку опоры, и он сразу уснёт, а на статических занятиях, этих точек опоры, на много больше, чем одна. Сон побеждает. Даже густой бас, самого добродушного преподавателя, Владимира Павловича Смирнова, уже не отгоняет коварного бога сна, Морфея.
– Взвод встать
Громче обычного скомандовал преподаватель, которому надоело передавать учебный материал в никуда.
Взвод, стряхивая с себя сон, встал.
– Открыть окна. Свежий воздух, ещё никогда и никому не мешал. А вам в текущий момент, он тем более необходим.
Окна открыли.
– Командуйте.
Сказал преподаватель, замку[4 - Замок – Заместитель командира взвода.].
– Взвод садись, приступить к занятию.
Скомандовал тот.
К поглощению знаний приступили бодро, уже усиленно борясь с дрожью и зубным перестукиванием. Теперь учебный материал, нашёл своего благодарного слушателя, и зёрна познания высшей математики падали в благодатную почву.
Минут через двадцать, утвердившись в том, что сонная биомасса, под чудесным воздействием свежего воздуха, превратилась в откровенно взбодрённую, учебно – боевую единицу, преподаватель разрешил закрыть окна. Что и было сделано с огромной молчаливой благодарностью, со скоростью света.
Отдохнули…
Саратов. Июль. Ураааа! Закончен первый курс. Скоро отпуск. Но впереди полевой выход. Пешим ходом из училища, в учебный центр. Пятьдесят километров, с отработкой тактической, инженерной, радиационно – химической, топогеодезической, огневой подготовкам.
Проёдено уже километров тридцать.
Деревня. Колодец. Не останавливаясь, курсанты набирают воду, которая во фляжках, давно закончилась.
– Не замедляться. Шире шаг. Привал через пять километров.
Командуют командиры взводов.
Место привала.
– Привал шестьдесят минут. Проверить оружие. Оправиться, заправиться, проверить личный состав, доложить.
Командуют взводные.
Оправились, заправились, проверились, доложили.
– Миша, где автомат?
С тихим ужасом, спросил замок.
Опрашиваемый, очумело посмотрел по сторонам.
– В деревне у колодца, наверное.
Ответил Миша.
– За мной бегом марш, сукаааа.
По полувоенному, скомандовал замок.
Деревня. Колодец. Автомат, сиротливо прижался к колодцу. И из местных бабулек, выстроилась к этому колодцу шепчущаяся очередь, не отваживающаяся подойти к нему.
– Утоп, что ли, господи Иисусе.
Крестились бабульки.
– Цыц бабы.
Пресёк дальнейший ход мыслей бабулек, строгий дед в военном френче, образца сороковых годов.
– Раскаркались. Вон они солдатики, живые и здоровые.
Показал на двух взмыленных курсантов, подлетевших к колодцу.
– Здесь.
Расплылся в улыбке, Миша.
– Бери и погнали назад. Дай Бог, что бы нас не хватились. Умоемся потом.
Сказал замок Михаилу, нежно обнимающему автомат.
Забрали. Спасибо. Пожалуйста. До свидания…
Помчались во весь опор обратно.
Успели. Упали рядом со своими. Вытянули ноги…
– Закончить привал. Становись повзводно в колонну по три. Шагом марш!
Прозвучали команды.
Отдохнули, твою в корень….
Сама дорогу знает
На старой, полуслепой лошадке, ежедневно по три раза в день, вывозил пищевые отходы со столовой на подсобное хозяйство, вечно недовольный и вредный прапорщик, начальник этого самого хозяйства. И каждый курсант, у которого пионерский задор перебарывал комсомольскую или партийную взрослость, считал своим долгом, «поднять» ему настроение, исполняя роль угонщика этой лошадки. И для этого надо:
1. Убедиться, что прапорщик надёжно застрял в столовой, споря с поварихой и ловя зазевавшихся, что бы вынести баки и фляги с отходами.
2. Сказать лошадке «Нооо!»
