Всё это время Бетти танцевала, как балерина, в руках держа вентилятор и представляя, как поет. Сарафан был расстегнут, и маленькие груди подпрыгивали под одну, только ей, слышимую музыку.
Стрелок еле слышно произнес:
– Мне нужна дверь.
Губы его не шевелились. Синти поняла, что голос сейчас звучит только в ее голове, она повернулась машинально и уставилась на старую дверь в подсобку. На ней пульсировала алая роза, словно живой нарост. Откуда она здесь? Да и сейчас это было не важно. Роза надувалась, словно комар, пивший кровь. Голодный, который не может насытиться. Сил удивляться уже не было, сможет ли ее теперь хоть что—то удивить до конца жизни? Вряд ли.
Хозяйка чувствовала, что эта дверь сейчас ведет совсем в другое место. Сейчас это не та дверь, что была несколько минут назад.
Парень в шляпе выпрямился, и уставший голос вновь зазвучал в голове:
– Простите, но я не могу это остановить.
Трясущейся рукой он взял за ручку и потянул на себя. Дверь сопротивлялась, словно сквозняк всасывает ее с той стороны. Синтия почувствовала сырость и запах озона, как после дождя. Вот дверь медленно открылась, стрелок переступил порог и исчез. Раздался хлопок. Роза на двери медленно растворялась, пока совсем не пропала.
Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Океан звуков резко накрыл закусочную, больно ворвавшись в уши. Какое-то время люди просто переглядывались, медленно начиная осознавать, что произошло. Повсюду кровь и стоны. Закусочная была похожа на декорацию из фильма ужасов. Дед лежал на полу, его тело били судороги, рядом сидела супруга, зажимая рукой рану на его шее. Он продержался недолго. Девочка в туалете и мама мальчика скончались почти сразу же. Джонни ревел, натягивал штаны и подозрительно косился на друга.
Люди приходили в себя. Они не чувствовали магию, им казалось, что они сами хотели этого и уже никогда такое не забудут. Никто не смотрел на человека, который стоял за окном в тени дерева и с улыбкой наблюдал за происходящим.
Это был высокий сутулый мужчина с темными, средней длины, волосами, зачесанными набок. Круглые очки с черными стеклами, казалось, совсем не пропускали свет. Острая бородка и тонкие усы были идеально подстрижены. На нем была одежда священника, которая была мала и сидела на нем нелепо. Воротник плотно застегнут, сдавливая горло, вены на лице и шее были напряжены. Ему было неудобно, он то плавно выгибался, то резко двигался, словно его ломало. Священник улыбнулся еще шире, обнажив острые нечеловеческие зубы. Улыбка была огромной и продолжала расти, она стала почти до ушей. Изо рта показался узкий раздвоенный птичий язык, и он закричал. Нет, это был писк, он радовался происходящему, наслаждался. Священник вытащил из-под накидки телефон, выдвинул небольшую антенну и набрал номер. Говорить он не любил, человеческая речь ему давалась не просто. Когда на другом конце ответили, он напряг связки и сказал:
– Плохая новость – мальчишка сбежал вместе с амулетом. Хорошая – он уже мертв, я попал в него, раны от тех пуль неизлечимы. Бедный меленький стрелок, как же ему сейчас, наверное, больно. Яд сумеречного лотоса убьет его, ну или он не вытерпит боли и поможет себе сдохнуть этой чертовой пукалкой. Еще никто не выдерживал. Это был последний носитель этой вонючей крови.
Его собеседник молчал, повисла долгая пауза, затем уставший и раздраженный голос произнес:
– Нам нужен амулет, и нас не волнует, как, но ты достанешь его, – голос говорил сквозь зубы. – Иди за стрелком и принеси нам кулон.
– Господин, но дверь закрылась.
– Мне плевать! Найди другую! Ты упустил стрелка, хочешь, скажу почему? Потому ты жалкий трус и любишь перекладывать работу на других, а сам оставаться в стороне. Твой отец поэтому и сдох, потому что не смог вынести, что его сын – ничтожество. Ты недостоин его имени. Маг, который боится раненого стрелка, нам противно с тобой говорить. Верни кулон, и мы вернем тебе имя, Ахелар.
Человек в одежде священника обнажил зубы, телефон сминался в его руках.
– Я сделаю это, – он развернулся и бросил телефон в дерево, да так, что тот разлетелся вдребезги.» Я верну кулон, а потом уничтожу и вас.»
Мгновенно гнев сменился спокойствием.
– Ненавижу одежду.
Курьер
Безоблачная ночь, парень в кепке с рюкзаком в костюме курьерской службы на самокате летит по тротуару. В наушниках играет лаундж. Настроение отличное, людей немного, и он плавно балансирует между ними. Мужчина в спортивной куртке спорит с копами, бомж с какой-то картонкой облокотился на стену магазина и еле стоит на ногах. Девушка в короткой юбке с красивыми ножками куда-то торопится, кажется, она не привыкла ходить на каблуках и постоянно спотыкается. Толстая проститутка залезла по пояс в окно машины, юбка задралась, демонстрируя целлюлит. Огромный афроамериканец в майке дает другому потрогать бицепс.
– Вот, кажется тут, – парень нажал на тормоз, достал планшет и сверился с навигатором.
Вытащил из кармана жвачку, подкинул, поймал ртом и, пританцовывая, зашел в дверь, проходя мимо зеркала, снял кепку, поправил челку и вызвал лифт. Тот приехал почти сразу же, бесшумно открылись двери, он вошел и нажал самую верхнюю кнопку с надписью Night club. Он вдавил ее, снял наушники, двери уже начали закрываться, как вдруг в последний момент их остановила нога в до блеска начищенном остроносом черном ботинке. Двери лифта снова разъехались, и курьер увидел высокого мужчину. Тот вежливо поздоровался.
– Мне на тридцать девятый, – сказал парень.
– Замечательно, – очень по-доброму улыбнулся аристократ, снял белые перчатки и убрал их в карман старинного пальто.
Лифт тронулся. Курьер опустил глаза, ему было почему-то очень неуютно. Парень изучал дурацкие туфли незнакомца и мысленно считал этажи, вдруг аристократ заговорил,
– Посмотри на меня, Ник.
Эти слова были последними, что он запомнил. Парень посмотрел вверх и встретился с глазами странного человека. Не в силах пошевелиться курьер только и мог, что смотреть. Аристократ дотронулся указательным пальцем до лба парня и сделал ногтем несколько движений, словно рисуя. Темнота.
Лифт остановился, двери раскрылись. Странный мужчина вышел, надевая перчатки. Лифт тронулся дальше.
Посылка
Одно из самых высоких зданий Нью-Йорка, сорок этажей, обычная пятница в клубе «Перпл Руф». Открытый стеклянный танцпол на крыше, тяжелый дым стелется по полу, светомузыки столько, что огни видит весь город. Огромные колонки пульсируют в одном груве, крутой сет дипхауса заставляет людей качаться. Красивые женщины в сексуальных платьях, готовые этой ночью на всё. Богатые мужчины, алкоголь и море коктейлей. Владелец клуба Энтони знает, что любят его гости и умеет удивлять.
Эта ночь особенная. Под танцполом пентхаус для вип—гостей. Огромная комната с панорамным видом на город, черный мрамор, запах дорогого коньяка и марихуаны, кожаный диван, рядом небольшой столик с алкоголем, таблетками и приличной горкой кокаина. В центре на столе резная лампа с винтажным абажуром. Справа и слева от двери пальмы в высоких кашпо. Пушистый белый ковер, на котором две полуголые девушки, Моника и Джесси, кажется, гладили друг друга и очень искренне смеялись.
«Хорошие актрисы», – подумал официант и облизнулся.
Блондинка заметила это, повернулась маленькой попкой, прогнулась, посмотрела профессионально отработанным взглядом и спросила:
– Нравится?
Официант тут же одернул себя и выпрямился в стойку. Девушка повернулась к подружке и поцеловала.
Несколько парней играли в приставку на огромном телевизоре. «Мортал комбат» – на экране Лю-Канг сражался с принцессой Китаной и в пятый раз подряд умирал, ни разу не ударив.
– Бруталлити! – воскликнул лысый татуированный парень с туннелями в ушах и вскочил на диван.
– Пошел ты в жопу, Тайлер, ты сраный читер, – ругался бородатый на друга. В руке у него откуда-то появились ножницы. «В трусах он их что ли носит?» – подумал тощий парень, сидя в большом аквариуме с рыбками. Он закрыл один глаз, напрягся и перданул, пузыри всплыли на поверхность.
– Фууу, дрочер, ты смотри там не обделайся! – крикнул кто-то из друзей, и все заржали.
Парень с выпученными глазами был похож на актера Стива Бушеми. Друзья звали его Аквадрочер, ну очень уж любил он водичку. А однажды его спалили в школьном бассейне, ну бывает, засмотрелся на старшеклассниц и не удержался. Конечно, его заметили, еще и засняли на телефон. Вот теперь он и носит почетное звание Аквадрочера.
В руке парень держал косяк, лениво вытянул шею и с наслаждением затянулся, ему понравилась шутка про ножницы, он стал шевелить ногами в аквариуме и тихо смеяться, выпуская дым.
Мелкий с бородой перерезал провод от джойстика, обиженно встал у окна и начал отливать в цветок.
– Эй, борода, тебя мама не учила пользоваться туалетом?
– Иди на хер, Сэм! – ответил он.
На диване развалившись сидел Дариан Винчестер, обычный трудный подросток, у которого есть всё. Тачки, телки и деньги… Много денег. Его отец – владелец компании «Винчестер Индастриал». Никто толком и не знал, чем они там занимаются – научные институты всякие, опыты на людях, разработка вакцин, исследования инопланетных жизней, короче, хрен их там знает.
Это был красивый, загорелый юноша, острые черты лица, узкие брови, тонкий нос, крашеные пепельные волосы, как у корейских школьников, проколотая бровь, на шее татуировка – буква Ди. Вообще ему часто говорили, что он похож на эльфа, каким его показывают в фильмах. Только уши человеческие. Легкая ухмылка, кажется, никогда не сходила с губ. Этот парень был хоть и распиздяем, но был очень умным и сообразительным, мог найти выход из любой ситуации. Умел принимать правильное решение. Только часто противный характер ему мешал, резкий, нетерпеливый и вспыльчивый.
Друзья звали его Винч. Он полулежал на диване в леопардовом халате, на ногах большие плюшевые тапки. После очередной дорожки его приятно размазало, он отбивал ритм ногой и напевал себе под нос какую-то невнятную песню на иностранном языке. Недавно он от нечего делать научился приподнимать одну бровь, как делает Дуэйн Джонсон. И теперь всегда это делал, когда думал.
– У меня сегодня день рождения, кстати, – Дариан приподнял указательным пальцем веко и осмотрел одним глазом комнату. – Где мой подарок?
