Сегодняшней ставкой этого человека, не сводящего взгляда с целующихся, была кровь, и Князь аккуратно и медленно разрезал скальпелем кожу, подставив кубок ,– так, чтобы кровь – темная, будто расплавленный багровый закат, текла в него.
Было больно, но он терпел, даже не сжал зубы, не вцепился в подлокотник кресла – оставался спокойным на радость Князю.
«Кто сможет вытерпеть боль, тот однажды поймет всю ее силу», – любит повторять он.
Рана несерьезная, кроме того, ее заботливо обработали, а плечо перевязали, но парень в толстовке не сомневается – однажды ставки станут куда мощнее.
Князь – псих. И клуб, который он создал, тоже для психопатов. Или для тех, кому слишком скучно живется.
«И имя нам Легион», – улыбаясь, любит повторять Князь, хотя их, Даймонов[1 - Даймоны – древнегреческое философское понятие, которое философы отождествляли с внутренним голосом человека, совестью. Даймоны могли творить как зло, так и добро. Платон называет даймонов разновидностями воздушных существ. В римской мифологии этому слову соответствует слово «гений».], членов тайного закрытого клуба, делающих странные ставки, всего тридцать три. Остальным вход запрещен. Всем, кроме Бабочек – приглашенных «гостей», на которых делаются ставки. Тех, с кем они изощренно играют.
Князь помешан на библейской символике.
Закат гаснет, солнце плавится в темных тучах и стекает вниз, а они все целуются. Блондин знает, что делать, понимает, каким нужно быть, чтобы девчонка стала послушной, чтобы таяла в его объятьях, а она и рада стараться. А может быть, наоборот – она знает, что нужно делать, чтобы блондин сходил от нее с ума?
Темноволосому парню в черной толстовке не нравится смотреть на этих двоих, ему противно, но он не может уйти – должен контролировать ситуацию. Однако в какой-то момент он понимает, что не прочь оказаться на его месте.
Это желание словно вспышка. Он широко улыбается – будто скалится. И касается шрама на подбородке.
Под его кожей засела тьма, которую ему не по силам вытащить.
Когда в полную силу разгораются желтые фонари, эти безликие маленькие солнца, Ангелина и Стас расстаются. Они говорят о чем-то, и блондин уходит. А Ангелина исчезает в подъезде.
Выждав несколько минут, брюнет, поглубже натянув капюшон на глаза, тоже идет в этот подъезд – к себе домой. Но стоит ему приблизиться к двери, как она распахивается, ударяя его по плечу, прямо по свежей ране. За порогом стоит она и испуганно на него смотрит.
В ее руке нож-скальпель для бумаги.
Его первая мысль: «Она нашла меня?»
***
Мы расстаемся со Стасом с приходом тьмы. Моя паранойя снова дает о себе знать – кажется, будто чей-то взгляд сверлит спину, и я первая отпускаю Стаса. Но он не злится. Просто касается моей опущенной ладони, гладит кончиками пальцев и ослепительно улыбается.
– Я не поспешил? – спрашивает он, потирая затылок. Он немного растерян, словно сам от себя этого не ожидал, но доволен.
Я мотаю головой и тихо добавляю.
– Это было чудесно.
– Тогда обещай, что повторим.
– Обещаю.
Наш разговор прерывает звонок.
– Сестра, – закатывает глаза Стас, отходит от меня на пару шагов и отвечает. –Хорошо. Окей. Не кричи. Да, сейчас. И я.
– Ангелина, мне пора, – говорит он, хмурясь. – Элла просит приехать – у нее что-то с ноутбуком, а ей срочно нужно сделать документы по работе.
Мы расстаемся нехотя. Я не хочу его отпускать, не хочу оставаться в одиночестве, но заманчивое предложение Алисы снова переночевать со мной я опять отклонила. Сегодня у нее свидание с новой «жертвой», как она говорит. Не хочу ей мешать.
– Напиши, как доберешься до дома, – прошу я.
– Конечно. Не скучай. Нет, лучше скучай, – меняет Стас решение и обнимает меня на прощание. – Спасибо за этот день.
– И тебе.
Я вхожу в подъезд, окрыленная и воздушная, а он уходит в сторону остановки. Добежав до своей двери, зажав в руке всё тот же канцелярский нож, который всегда со мной, я замираю – открывается соседняя дверь, и из квартиры, пропахшей старыми духами, высовывается моя соседка, хозяйка Звездочки.
– Гелечка, это ты? – говорит она, держась руками за спину. – Не могла бы ты меня выручить?
– Что такое? – спрашиваю я удивленно.
– Спину прихватило, а на телефоне денег нет, даже сыну позвонить не могу. Может быть, ты мне положишь деньги на счет через терминал? – Она сует мне пятьсот рублей. Со вздохом я соглашаюсь – не могу отказать пожилому человеку. Соседка сетует на поясницу, плохих врачей, невестку и заранее благодарит меня, не понимая, как мне не хочется возвращаться во тьму в одиночестве.
Сначала я хочу закинуть ей деньги через банковское приложение на телефоне, чтобы снова не бежать на улицу в темноте. Но на счету у меня всего лишь рублей сорок, и мне приходится спускаться вниз.
«Ангелина, тебе нужно быть смелой и избавиться от дурацких страхов», – говорю себе я, вспоминая поникшие цветы Поклонника и, прикусив губу, спускаюсь.
Я сбегаю по ступеням, резко распахиваю тяжелую подъездную дверь и цепенею, всё так же держа в руке свой глупый нож. Я ударила человека – попала по плечу, которое он тотчас сжал правой рукой. Ключ, который он держал в ней, упал.
Мне кажется, что пропали все звуки, и мир окутала плотная тишина.
– О боже, – шепчу я. – Пожалуйста, извините!
Это молодой человек – высокий и широкий в плечах, и судя по ключам, он, видимо, из моего подъезда. Хотел открыть дверь, а тут ее внезапно распахнула я.
Он слушает меня и молчит. А я чувствую вину. Ненавижу делать людям больно и такие неловкие ситуации! Наверное, он думает, что я неуклюжая и тупая.
– Я правда не хотела! Так неловко! – выдыхаю я, почему-то ужасно желая услышать его голос. – Вам… Вам сильно досталось?
Парень ничего не отвечает, сверлит меня цепким взглядом из-под надвинутого на лоб капюшона черной толстовки – я не могу разглядеть ни его глаз, ни лица, понимаю только, что он брюнет и что на подбородке у него шрам. Он не слишком заметен в тусклом электрическом свете, но я тотчас выхватываю его взглядом – я привыкла искать в людях особенности.
Мне хочется дотронуться до этого шрама. Абсолютно иррациональное чувство, но это желание слишком сильно. Чтобы не поддаться ему, я стискиваю пальцы в кулак. А вторую руку, с ножом, прячу за спину.
Спохватившись, я поднимаю ключи и отдаю ему. Он почти вырывает их свободной рукой, на которой блестит кольцо, грубо отталкивает меня плечом, и я вдруг понимаю, кто он такой. Это тот самый невоспитанный тип, который толкнул меня, а потом показал Стасу средний палец. Вот это встреча. Этот умник живет в моем подъезде? Чудесно.
Чувство вины частично исчезает. И откуда-то появляется злость.
– Наверное, это карма, – говорю я неожиданно насмешливым – чужим – голосом ему в спину. – Из-за тебя упал мой телефон, а потом я ударила тебя дверью. Эффект бумеранга, и всё такое?
Обычно я вежлива и не обращаюсь к незнакомым людям на «ты», да еще и таким тоном. Но тут на меня что-то находит. Что-то, что я не могу контролировать. А может быть, не хочу.
Парень оборачивается – медленно и тяжело. Он вообще производит тягостное, давящее, «темное» впечатление, и меня это немного пугает, но не отталкивает. Я впитываю его тяжелую энергетику, не понимая, что за странное любопытство овладело мной. И думаю, что он скажет мне что-то банальное и грубое: «Не болтай глупости», «не лезь под ноги» или просто как-нибудь обзовет. Но он убирает руку с плеча и прижимает указательный палец к своим губам, безмолвно веля мне молчать. После разворачивается и медленно поднимается по ступеням – ботинки у него тяжелые, но поступь легкая, как у хищника.
Я стою на пороге, придерживая дверь, и смотрю ему вслед. В горле застревают невысказанные насмешки.
Нет, впечатление на меня произвёл не его странный жест, а багровая кровь на его ладони, которой он зажимал плечо. Думаю, он и сам не понял, что я увидела.
